Стихи

       Опубликовано в журнале Знамя, номер 1, 2025

       Об авторе | Константин Гадаев — поэт, телережиссер, родился 10 марта 1967 года в Москве. Учился на филфаке МГПИ. Служил в армии в Забайкальском военном округе. Сценарист и режиссер нескольких документальных фильмов и циклов программ о современной литературе, в частности, документального фильма о поэте Льве Лосеве ？Отсутствие меня？ (2009). Автор книг стихов ？Опыт счастья？ (2005), ？Июль？ (2006), ？Сквозь тусклое стекло？ (2011), ？Пел на уроке？ (2014), ？ВОКШАТСО？ (2014). ？2015？, ？Войди в комнату твою？ (2018); ？Стихи, сочиненные на острове Кифера в июне 2019 года？ (2019). Предыдущие публикации в ？Знамени？ — № 8, 1996; № 12, 2001; № 7, 2010; № 8, 2012; № 9, 2013; № 12, 2014; № 12, 2015; № 1, 2018; № 12, 2019; № 3, 2023. Живет в Москве.

       * * *

       Если видишь меня, отвернись, не смотри.

       Если слышишь — ладонями слух затвори.

       Мне сегодня не вынести правды Твоей,

       не стерпеть полосы заревого огня.

       Просто ветром осенним мне душу овей,

       если видишь меня, если слышишь меня.

       Я молчу. Ничего не умею сказать.

       Пораженье своё всё пытаюсь признать,

       чтобы не в осуждение смочь обрести

       Твои хлеба частицу и каплю вина.

       Даже если уже невозможно, прости.

       Ты же видишь меня. Ты же слышишь меня.

       * * *

       Ишь, чего захотел! — не будет.

       Меньшинство — не может. Большинство — не хочет.

       Лучше рыбку пойдём поудим.

       Нас-то в пастыри вроде никто не прочит.

       Набиваться — себе дороже.

       Царства нашего сам знаешь быт и нравы.

       Станешь умничать — плюнут в рожу.

       И по-своему будут, конечно, правы.

       Потому как сиди, не вякай.

       Не препятствуй людям свою думку думать.

       Всем наукам учен тут всякий.

       А забылось чего — доберёт у кума.

       Ничего ты тут не попишешь.

       А попишешь — никто и читать не станет.

       Дышишь? И хорошо, что дышишь.

       Здесь красиво. И даже очень… местами.

       * * *

       Разве ж мы ничейные,

       люди дорогие?

       Есть и попечение,

       и врата другие.

       В те врата претесные

       лупит свет победный.

       Граждане небесные,

       поможите бедным!

       Заодно с прохожими —

       обжитое небо.

       Господа хорошие,

       хоть глазком бы мне бы!

       Может, на прощание

       с жизнью бестолковой

       сдержит обещание

       дождик четверговый.

       Молитва

       Даруй нам, Отче,

       чтоб видеть и слушать,

       блаженные очи,

       блаженные уши.

       Жизнь эту видеть.

       Жизнь эту слушать.

       Чтоб не ненавидеть.

       Чтоб не было, Отче,

       так страшно. Так скучно.

       Особенно к ночи.

       * * *

       Жизнь — кап-кап-кап — убывает.

       Зеркало рожу кривит.

       Жалость к себе убивает.

       Жалость к другому — живит.

       С этим другим столкновенье.

       Прямо глаза в глаза.

       Бомж. Казанский вокзал.

       Что-то он мне доказал…

       Что он мне доказал?

       Остановись, бля, мгновенье!

       Остановись, я сказал.

       * * *

       Трень да брень через плетень…

       Так спою вам если я?

       Ночь прекрасна. Красен день.

       Вот и вся поэзия.

       Всё, что в мире хорошо,

       Боженькой отмечено.

       То, что гадко и страшно

       нами обеспечено.

       * * *

       Читатель, друг мой, я хочу сказать…

       Да нет, скорее, просто показать

       вот этот свет на ясеневых листьях

       зелёно-золотой… Им поделиться

       с тобою почему-то тороплюсь.

       Я в этот летний вечер так боюсь,

       что он вот-вот погаснет, этот свет.

       Расстанутся читатель и поэт,

       не разомкнув обыденного круга.

       И, в общем, обойдутся друг без друга.

       Что, в самом деле, связывает нас?

       Похоже, только это… Всё. Погас.

       * * *

       Станет росток зерном.

       Станет зерно хлебом.

       Если пребудем в Нём,

       хлеб станет Телом.

       Станет вода вином.

       Станет вино Кровью.

       Если пребудем в Нём,

       Кровь станет Любовью.

       * * *

       Отчего всё идёт как идёт, скажи мне,

       не иначе как-нибудь, с большим толком?..

       Только вдруг, бултыхаясь в потоке жизни,

       содрогнётся сердце небесным током.

       И поймётся, что так вот и надо было,

       что детали нет ни единой лишней

       в этом пазле. Ничто никуда не сплыло.

       Всё, что видим мы, осязаем, слышим,

       что, казалось бы, навсегда забыто, —

       постепенно складывается в картину,

       где ладони отца на затылок бритый

       в знак прощения возложены сыну.

       * * *

       В осеннем резком освещенье

       ясней поступки и дела.

       И хочется просить прощенья

       за то, какою жизнь была.

       За дефицит любви и веры,

       за профицит тупой тоски,

       за растранжиренное время

       в поползновениях пустых.

       Летящий лист щеки коснулся.

       Бутылку в баке бомж нашёл.

       Узбек блондинке улыбнулся.

       Блестя на солнце, дождь прошёл…

       Промокший, я домой вернулся.

       И это было хорошо.

       * * *

       Остолбенел на перекрёстке,

       охвачен лучшей из идей, —

       вот так остановиться просто

       в потоке будничных людей.

       Посмотришь — ничего такого:

       толпа, машины, листопад…

       Но смысла не найти другого

       ни под рекламами, ни над.

       Куда, зачем пойду сейчас я,

       вдруг стало непонятно мне.

       Я ощутил, какое счастье

       быть. Аж мурашки по спине.

       Представил этот перекрёсток:

       всё как теперь, но без меня…

       И что-то там бренчит подросток

       с надрывом. Жаль, слова — херня.

       * * *

       Н. Филимонову

       Зимой в зелёный цвет не верится.

       А летом — в белый.

       И всё это по кругу вертится.

       Такое дело.

       Лежит поляна земляничная.

       Кругом сугробы.

       Здесь отстоять пространство личное

       поди попробуй.

       Всё это совместить пытается

       наш дядя Коля.

       И мало что, но получается.

       Дело такое.

       * * *

       Вот бегемот, которого Я создал, как и тебя.

       Книга Иова 40:10

       Хочется чего-то большого и чистого, как слон в ванне.

       Поговорка

       Чисто критика чисто разума.

       Что ж творится в твоей башке?

       Кровь-любовь. А в разделе разное —

       рыльце сморщенное в пушке.

       А кругом по теплу всё в завязях,

       пахнет краской, иным житьём…

       Да таким, чтоб ни лжи, ни зависти —

       только скейтеры под дождём.

       Всё чего-то большого, чистого

       — кафкианской херне назло —

       ищешь-рыщешь, но вместо истины

       машет хоботом в ванне слон.

       Слон как слон. Ничего интересного.

       Но достаточно и слона,

       чтоб понять природу чудесного.

       И почувствовать, что весна.

       * * *

       Ещё одна

       в наш мир такой-сякой

       на Фоминой

       пришла весна.

       Как будто так и надо,

       как будто мы всё это заслужили:

       и птиц незимних в зелени легчайшей,

       и первых — самых смелых — в платьях женщин,

       и полноценный ливень с канонадой…

       А мы так ничего и не решили.

       Мы просто эту зиму пережили.

       Не больше и не меньше.

       * * *

       Цветущие тюльпаны,

       какие ваши планы?

       Тюльпаны мне в ответ:

       особых планов нет.

       Немного поцветём,

       завянем и сгниём.

       А знаете, тюльпаны,

       совпали наши планы.

       * * *

       Что редкость, я запомнил этот сон.

       Покачиваясь, мы стоим над бездной

       и ？Выхожу один я…？ в унисон

       поём. И подпевает хор небесный.

       И нами дирижирует корнет

       невзрачный, нагловатый, кривоногий.

       Кремнистый пройден путь, спасенья нет.

       Лишь к Богу обращён наш хор убогий.

       Поём, хоть знаем — в случае любом

       мы устоим лишь до конца романса.

       И нет ни у кого второго шанса.

       И спит земля в сиянье голубом.

       * * *

       Научи язык мой правде Твоей!

       Бросив велик, сижу, обхватив колени.

       Властный шорох прошёл по сухой траве.

       Поползли по полю смурные тени.

       Этот миг со вспышкой сняла гроза.

       Где-то там на фотке и я, счастливый.

       Боже мой, Ты видишь мои глаза:

       как блестят они, восхищаясь ливнем?!

       * * *

       Сегодня видел человека —

       на остановке плакал он.

       А, может, тающего снега

       следы подсвечивал неон.

       Моих примерно лет мужчину

       чтоб не смущать, я отошёл,

       но слёз — не слёз его причину

       я и в своей душе нашёл.

       Нет, мы не обнялись, рыдая,

       но нам обоим довелось

       вот так, автобус ожидая,

       что-то почувствовать. Всерьёз.

       * * *

       Делай раз! —

       сфокусируйся на одной из звёзд.

       Делай два! —

       продолжай на неё смотреть,

       не моргая,

       до рези в глазах, до слёз.

       Делай три! —

       скажи: Помоги мне, Господь, прозреть!

       И увидишь тот же февральский наст,

       каркасы деревьев,

       подъезда дежурный свет…

       И почувствуешь — Он не забыл про нас,

       хоть прямых доказательств этому нет.

       Стихи 2012–2018 годов

       Об авторе | Константин Гадаев — поэт, телережиссер, родился 10 марта 1967 года в Москве. Учился на филфаке МГПИ. Служил в армии в Забайкальском военном округе. Сценарист и режиссер нескольких документальных фильмов и циклов программ о современной литературе, в частности, документального фильма о поэте Льве Лосеве ？Отсутствие меня？ (2009). Автор книг стихов ？Опыт счастья？ (2005), ？Июль？ (2006), ？Сквозь тусклое стекло？ (2011), ？Пел на уроке？ (2014), ？ВОКШАТСО？ (2014). ？2015？, ？Войди в комнату твою？ (2018); ？Стихи, сочиненные на острове Кифера в июне 2019 года？ (2019). Предыдущие публикации в ？Знамени？ — № 8, 1996; № 12, 2001; № 7, 2010; № 8, 2012; № 9, 2013; № 12, 2014; № 12, 2015; № 1, 2018; № 12, 2019; № 3, 2023. Живет в Москве.

       * * *

       Если видишь меня, отвернись, не смотри.

       Если слышишь — ладонями слух затвори.

       Мне сегодня не вынести правды Твоей,

       не стерпеть полосы заревого огня.

       Просто ветром осенним мне душу овей,

       если видишь меня, если слышишь меня.

       Я молчу. Ничего не умею сказать.

       Пораженье своё всё пытаюсь признать,

       чтобы не в осуждение смочь обрести

       Твои хлеба частицу и каплю вина.

       Даже если уже невозможно, прости.

       Ты же видишь меня. Ты же слышишь меня.

       * * *

       Ишь, чего захотел! — не будет.

       Меньшинство — не может. Большинство — не хочет.

       Лучше рыбку пойдём поудим.

       Нас-то в пастыри вроде никто не прочит.

       Набиваться — себе дороже.

       Царства нашего сам знаешь быт и нравы.

       Станешь умничать — плюнут в рожу.

       И по-своему будут, конечно, правы.

       Потому как сиди, не вякай.

       Не препятствуй людям свою думку думать.

       Всем наукам учен тут всякий.

       А забылось чего — доберёт у кума.

       Ничего ты тут не попишешь.

       А попишешь — никто и читать не станет.

       Дышишь? И хорошо, что дышишь.

       Здесь красиво. И даже очень… местами.

       * * *

       Разве ж мы ничейные,

       люди дорогие?

       Есть и попечение,

       и врата другие.

       В те врата претесные

       лупит свет победный.

       Граждане небесные,

       поможите бедным!

       Заодно с прохожими —

       обжитое небо.

       Господа хорошие,

       хоть глазком бы мне бы!

       Может, на прощание

       с жизнью бестолковой

       сдержит обещание

       дождик четверговый.

       Молитва

       Даруй нам, Отче,

       чтоб видеть и слушать,

       блаженные очи,

       блаженные уши.

       Жизнь эту видеть.

       Жизнь эту слушать.

       Чтоб не ненавидеть.

       Чтоб не было, Отче,

       так страшно. Так скучно.

       Особенно к ночи.

       * * *

       Жизнь — кап-кап-кап — убывает.

       Зеркало рожу кривит.

       Жалость к себе убивает.

       Жалость к другому — живит.

       С этим другим столкновенье.

       Прямо глаза в глаза.

       Бомж. Казанский вокзал.

       Что-то он мне доказал…

       Что он мне доказал?

       Остановись, бля, мгновенье!

       Остановись, я сказал.

       * * *

       Трень да брень через плетень…

       Так спою вам если я?

       Ночь прекрасна. Красен день.

       Вот и вся поэзия.

       Всё, что в мире хорошо,

       Боженькой отмечено.

       То, что гадко и страшно

       нами обеспечено.

       * * *

       Читатель, друг мой, я хочу сказать…

       Да нет, скорее, просто показать

       вот этот свет на ясеневых листьях

       зелёно-золотой… Им поделиться

       с тобою почему-то тороплюсь.

       Я в этот летний вечер так боюсь,

       что он вот-вот погаснет, этот свет.

       Расстанутся читатель и поэт,

       не разомкнув обыденного круга.

       И, в общем, обойдутся друг без друга.

       Что, в самом деле, связывает нас?

       Похоже, только это… Всё. Погас.

       * * *

       Станет росток зерном.

       Станет зерно хлебом.

       Если пребудем в Нём,

       хлеб станет Телом.

       Станет вода вином.

       Станет вино Кровью.

       Если пребудем в Нём,

       Кровь станет Любовью.

       * * *

       Отчего всё идёт как идёт, скажи мне,

       не иначе как-нибудь, с большим толком?..

       Только вдруг, бултыхаясь в потоке жизни,

       содрогнётся сердце небесным током.

       И поймётся, что так вот и надо было,

       что детали нет ни единой лишней

       в этом пазле. Ничто никуда не сплыло.

       Всё, что видим мы, осязаем, слышим,

       что, казалось бы, навсегда забыто, —

       постепенно складывается в картину,

       где ладони отца на затылок бритый

       в знак прощения возложены сыну.

       * * *

       В осеннем резком освещенье

       ясней поступки и дела.

       И хочется просить прощенья

       за то, какою жизнь была.

       За дефицит любви и веры,

       за профицит тупой тоски,

       за растранжиренное время

       в поползновениях пустых.

       Летящий лист щеки коснулся.

       Бутылку в баке бомж нашёл.

       Узбек блондинке улыбнулся.

       Блестя на солнце, дождь прошёл…

       Промокший, я домой вернулся.

       И это было хорошо.

       * * *

       Остолбенел на перекрёстке,

       охвачен лучшей из идей, —

       вот так остановиться просто

       в потоке будничных людей.

       Посмотришь — ничего такого:

       толпа, машины, листопад…

       Но смысла не найти другого

       ни под рекламами, ни над.

       Куда, зачем пойду сейчас я,

       вдруг стало непонятно мне.

       Я ощутил, какое счастье

       быть. Аж мурашки по спине.

       Представил этот перекрёсток:

       всё как теперь, но без меня…

       И что-то там бренчит подросток

       с надрывом. Жаль, слова — херня.

       * * *

       Н. Филимонову

       Зимой в зелёный цвет не верится.

       А летом — в белый.

       И всё это по кругу вертится.

       Такое дело.

       Лежит поляна земляничная.

       Кругом сугробы.

       Здесь отстоять пространство личное

       поди попробуй.

       Всё это совместить пытается

       наш дядя Коля.

       И мало что, но получается.

       Дело такое.

       * * *

       Вот бегемот, которого Я создал, как и тебя.

       Книга Иова 40:10

       Хочется чего-то большого и чистого, как слон в ванне.

       Поговорка

       Чисто критика чисто разума.

       Что ж творится в твоей башке?

       Кровь-любовь. А в разделе разное —

       рыльце сморщенное в пушке.

       А кругом по теплу всё в завязях,

       пахнет краской, иным житьём…

       Да таким, чтоб ни лжи, ни зависти —

       только скейтеры под дождём.

       Всё чего-то большого, чистого

       — кафкианской херне назло —

       ищешь-рыщешь, но вместо истины

       машет хоботом в ванне слон.

       Слон как слон. Ничего интересного.

       Но достаточно и слона,

       чтоб понять природу чудесного.

       И почувствовать, что весна.

       * * *

       Ещё одна

       в наш мир такой-сякой

       на Фоминой

       пришла весна.

       Как будто так и надо,

       как будто мы всё это заслужили:

       и птиц незимних в зелени легчайшей,

       и первых — самых смелых — в платьях женщин,

       и полноценный ливень с канонадой…

       А мы так ничего и не решили.

       Мы просто эту зиму пережили.

       Не больше и не меньше.

       * * *

       Цветущие тюльпаны,

       какие ваши планы?

       Тюльпаны мне в ответ:

       особых планов нет.

       Немного поцветём,

       завянем и сгниём.

       А знаете, тюльпаны,

       совпали наши планы.

       * * *

       Что редкость, я запомнил этот сон.

       Покачиваясь, мы стоим над бездной

       и ？Выхожу один я…？ в унисон

       поём. И подпевает хор небесный.

       И нами дирижирует корнет

       невзрачный, нагловатый, кривоногий.

       Кремнистый пройден путь, спасенья нет.

       Лишь к Богу обращён наш хор убогий.

       Поём, хоть знаем — в случае любом

       мы устоим лишь до конца романса.

       И нет ни у кого второго шанса.

       И спит земля в сиянье голубом.

       * * *

       Научи язык мой правде Твоей!

       Бросив велик, сижу, обхватив колени.

       Властный шорох прошёл по сухой траве.

       Поползли по полю смурные тени.

       Этот миг со вспышкой сняла гроза.

       Где-то там на фотке и я, счастливый.

       Боже мой, Ты видишь мои глаза:

       как блестят они, восхищаясь ливнем?!

       * * *

       Сегодня видел человека —

       на остановке плакал он.

       А, может, тающего снега

       следы подсвечивал неон.

       Моих примерно лет мужчину

       чтоб не смущать, я отошёл,

       но слёз — не слёз его причину

       я и в своей душе нашёл.

       Нет, мы не обнялись, рыдая,

       но нам обоим довелось

       вот так, автобус ожидая,

       что-то почувствовать. Всерьёз.

       * * *

       Делай раз! —

       сфокусируйся на одной из звёзд.

       Делай два! —

       продолжай на неё смотреть,

       не моргая,

       до рези в глазах, до слёз.

       Делай три! —

       скажи: Помоги мне, Господь, прозреть!

       И увидишь тот же февральский наст,

       каркасы деревьев,

       подъезда дежурный свет…

       И почувствуешь — Он не забыл про нас,

       хоть прямых доказательств этому нет.

       Стихи 2012–2018 годов