Первый этап реформы Российской академии наук (РАН) завершен. Об этом сообщил в конце минувшей недели на Петербургском международном экономическом форуме президент РАН Владимир Фортов. По его словам, передача имущества академии управленцам (Федеральному агентству научных организаций) проходила крайне тяжело. Реформа российской науки началась около двух лет назад и была фактически навязана академическому сообществу. О том, могут ли ученые без вмешательства чиновников решать свои проблемы и зачем нужна реструктуризация институтов академии, ？НИ？ рассказал действительный член РАН, директор центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН Алексей Арбатов.
– Алексей Георгиевич, в рамках реформы российской науки часто говорят о реструктуризации институтов РАН. В этом есть необходимость?
Алексей Арбатов Алексей Арбатов – руководитель Центра международной безопасности Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений имени Е.М. Примакова.
– Всё зависит от того, что стоит за этой реструктуризацией. Есть несколько вариантов, но в принципе такими административными мерами можно затронуть только край проблемы. Самое главное – это финансирование, справедливое распределение грантов. Научную работу, ее направления и приоритеты должны определять прежде всего президиум РАН и сами институты, а не ФАНО. Эта структура должна заниматься административными вопросами, кадрами. Хотели же освободить ученых от хозяйственной деятельности, вот пусть ФАНО этим и занимается: обеспечивает институты необходимыми коммунальными услугами, дает деньги на приборы, технологическую базу, особенно в части, касающейся естественных, точных наук. Вот чем ФАНО должно заниматься. А определять направление научных исследований и распределять гранты должен президиум РАН. Только президиум знает, как это нужно делать, и может объективно этим заниматься, на анонимной основе, оценивая исключительно по качеству, а не по каким-то иным критериям, придуманным бюрократами, которые ничего общего с реальной научной работой не имеют. А бюрократический энтузиазм беспрерывно что-то менять, перестраивать и так далее зачастую подменяет реальную программу подъема РАН. Которая прежде всего зависит от финансирования и от правильной организации научной работы.
– Заместитель президента РАН Владимир Иванов говорил, что ученые сами должны решать, что нужно реструктуризировать, а что – нет. На ваш взгляд, деятели науки внутри своего сообщества могут самостоятельно решать административные вопросы?
– Ученые, безусловно, могут этим заниматься. И для этого им нужно создать финансовый стимул. То есть сказать: если вы проведете реструктуризацию (при этом не диктуя, как именно это сделать), нацеленную на повышение отдачи от каждого научного сотрудника, на резкое увеличение его заработной платы, гонорара, наметите целевые программы, которые действительно будут прорывными во всех областях науки, то ваш институт получит в 2–3 раза больше финансирования. Если создать такого рода стимул, ученые сами всё реструктуризируют наилучшим образом. А если им сверху спускать, мол, вот так сделайте, а потом посмотрим, дадим денег или не дадим, то ничего не получится. Будет очередная профанация. ...
Полный текст интервью