Большое расслоение общества является большой возможностью для разочарования среди простого населения… Эти группы могут быть разделены по расовым, этническим, религиозным или социальным признакам[1]

       Противопартизанские операции (Полевой устав армии США № 90-8)

       В основе военного использования социальных сетей лежит анализ социально-политической, религиозной, этнической и социально-экономической ситуации в стране, результаты которого превращаются в стратегию ？социальной напряженности？ в относительно мирное время и открытой враждебности – в военный период.

       Учитывая, что в США не разделяют жестко два периода ведения силовой борьбы и даже войны (как в России), это означает, что социальные сети являются универсальным средством военно-силового противоборства, не требующего специальных решений о своем использовании. Иными словами формальное отсутствие ？состояния войны？ и даже наличие союзнических отношений отнюдь не означает отказ от использования социальных сетей в интересах противоборства.

       Естественно, что по мере нарастания в материально-технических возможностей государства в сети Интернет, значение этого оружия возрастает. Так, в соответствии с прогнозами, к 2020 году количество компьютеров в мире превысит 50 млрд единиц, и ожидаемый эффект в 2025 году превысит 6 трлн долл.[2] Это означает, что материальных возможностей будет более чем в 100 раз больше, а учитывая рост быстродействия, памяти, скорости передачи информации и других показателей, – в тысячи раз больше.

       Такая технологическая революция воспринимается в США в качестве уникальной возможности сохранить более того, УСИЛИТЬ возможность силового влияния. Прежде всего на КНР. Но не только в собственно военной области (это ставится под сомнение), а в области информатики, прежде всего, интернет и социальных сетей. Часть экспертов полагает, что подготовка к ？большой войне？ и концентрация усилий на обеспечении технологического превосходства над ？равным или почти равным соперником？ ошибочна сама по себе. Так, например, Б. Локс – старший аналитик в Avascent [U3] подчеркивает: ？Есть целый ряд крупных военно-стратегических вызовов для США, особенно, в АТР, источником которых является Китай. Однако, как показала история, асимметричные боевые действия продолжают вестись и в будущем они станут только опаснее？. Сравнивая СК-3 с ее предшественницами, тот же Б. Локс указывает на тот факт, что США и их союзники по НАТО имели одну общую угрозу в лице СССР, а масштабные инвестиции в новейшие технологии, которые делали США, подталкивали европейские страны к увеличению собственных военных расходов. Сегодня же ситуация принципиально иная. ？Узкий фокус на противодействии угрозе, исходящей от Китая, обладающего технологиями A2/AD может успокоить союзников США в Восточной Азии, но будет не сильно способствовать укреплению взаимоотношений с европейскими странами или союзниками США на Ближнем и Среднем Востоке？, поскольку первые сосредоточены на угрозе исламского терроризма и России, а вторые – на противодействии Ирану и ИГИЛ / ？Аль-Каиде？[3].

       Другая особенность заключалась в том, что последние15–20 лет нарастающее противоборство между нациями, государствами и акторами происходит в военно-силовой области, как правило, ограничиваясь сознательно масштабами, способами и собственно военными средствами из-за рисков перерастания военного конфликта в неконтролируемую эскалацию и в конечном счете в глобальную войну.

       [4]

       Налицо две разнонаправленные тенденции: первая – очевидное стремление использовать силу, включая военную силу в качестве политического инструмента, а, во-вторых, – стремление контролировать использование военной силы и развитие военного конфликта из-за возрастания риска его перерастания в глобальную войну.

       В этой связи полезно напомнить следующее, полагает С. Кулик: ？Потенциал ИКТ чаще рассматривается в контексте ？мягкой силы？. Автором этого термина принято считать американского исследователя Дж. Ная. В ссылках же на его разбор понимания ？мягкой силы？ выделяются два приоритета – обеспечение ？привлекательности？ (attraction) и ？убеждения？ (persuasion). Но у Дж. Ная перед ними на первом месте – ？составление повесток？ (framing agendas): ？Образ действий ？мягкой силы？ основывается на составлении повесток, привлекательности или убеждения？？.

       [5]

       Такой перечень он предложил еще в 1990 г., когда Соединенным Штатам и другим западным странам было заметно легче формировать повестки и убеждать внешних акторов. В своей недавней работе, посвященной сетевым технологиям, он об этом списке напоминает. В новых условиях, по его мнению, с учетом таких приоритетов ？информационные инструменты могут быть использованы для нужд мягкой силы в киберпространстве？[6]. Не случайно, что задача ？составления повесток？ весьма редко открыто упоминалась энтузиастами ？электронной дипломатии？ в самом госдепартаменте — в частности, ответственной за политическое планирование в 2009—2011 гг. Э.-М. Слотер.

       Представляется, что такой важный компонент, как framing agendas, следует самым внимательным образом учитывать как в общей политике ？мягкой силы？, так и в использовании сетевых технологий для обеспечения российских интересов и укрепления позиций. Это, в свою очередь, требует формулирования новых идей и подходов, которые бы встраивались в конкретные действия в рамках внешнеполитического курса, – справедливо считает С. Кулик.

       Основной задачей Госдепартамента США является использование социальных сетей, которые коренным образом изменили алгоритм публичной дипломатии.

       Правительство США эффективно управляет собственной глобальной медиа-империей: сообщения могут достигать аудитории в десятки миллионов человек, распространяясь через платформы более 600 социальных сетей. Это дает возможность напрямую общаться с массовой аудиторией, не затрачивая при этом бюджетных средств на выстраивание каналов коммуникации. Государство также может извлечь пользу из сегментации аудитории, обмениваясь с тематическими группами сообщениями по поводу широкого спектра проблем: от противодействия терроризму до содействия продвижению экспертного научного знания в США.

       Ключевым направлением одного из отделов Офиса электронной дипломатии – узла социальных сетей (The Social Media Hub) – является экспертная оценка социальных сетей и сетевых сообществ. Задачи отдела состоят в следующем:

       – поддержка сайта The Social Media Hub, где собраны методики и советы Госдепартамента по эффективной работе с социальными сетями, списки наиболее популярных социальных сетей в различных странах;

       – консультирование дипломатических сотрудников работе с соцсетях, включая стратегию Госдепартамента в этой сфере;

       – устранение проблем с аккаунтами, проведение интерактивных семинаров, разработка различных приложения и инструментов для публичной дипломатии[7].

       В 2006 г. в Госдепартаменте появилась группа специалистов (Digital Outreach Team) для анализа сообщений и дискуссий, протекающих во всех возможных международных и национальных социальных сетях84 в особенности в арабских социальных ресурсах, где настроения антиамериканизма развиты в наибольшей степени. Кроме этого, специалисты Digital Outreach Team принимают участие в дискуссиях, регистрируясь в социальных сетях в качестве рядовых участников или модераторов с целью разъяснения пользователям поведения США на международной арене и ликвидации дезинформации, поступающей в социальные сети со стороны основных противников США, таких как ？Талибан？ и ？Аль-Каида？. В зависимости от поставленных задач и целевой аудитории сотрудники отдела имеют возможность самостоятельно выбирать стиль и содержание публикуемых сообщений.

       Следует заметить, что в 2007–2008 гг. были созданы еще пятнадцать подобных отделов в Госдепартаменте США, ЦРУ, Министерстве обороны США, а также в Агентстве международного развития. Эти отделы занимаются анализом международных и национальных социальных сетей, блогов, чатов, а также транслированием позитивной информации о США в сети Интернет[8].

       Для освещения официальной позиции США в сети Интернет создан Офис сетевой активности (Office of Web Engagement). Его основные задачи включают в себя управление несколькими платформами социальных сетей, включая 4 страницы Госдепартамента США в Facebook с аудиторией, превышающей миллион пользователей, электронный журнал о США (Ejournal USA), вызовы демократии (Democracy Challenge), глобальные дискуссии о климате (Global Conversations: Climate) и CO.NX.

       Офис разрабатывает для этих страниц мобильные приложения, включая приложения, предназначенные для трансляции хода важных политических событий в социальных сетях. Сотрудники Офиса сетевой активности управляют различными сайтами на иностранных языках, включая арабский, китайский, фарси, французский, русский и испанский, созданные для улучшения имиджа США.

       Проект CO.NX разработан для использования интерактивных веб-чатов и видео-чатов в различных дискуссиях Госдепартамента США: внутренних, межведомственных, а также публичных. Платформа CO.NX активно используется также для обучения сотрудников Госдепа США[9].

       В рамках международного проекта по раннему предупреждению конфликтов – FAST – основной задачей декларируется улучшение информированности политических акторов и повышение возможностей для своевременной выработки комплексных мер по предотвращению вооруженных конфликтов, снижению масштабов их последствий или развитию мирных инициатив посредством выявления кризисных тенденций и конфликтов на ранних этапах их развития. Проект реализуется в странах Африки (Ангола, Бурунди, Демократическая Республика Конго, Мадагаскар, Мозамбик, Руанда, Сомали, Эритрея, Эфиопия), в Азии (Афганистан, Индия, Казахстан, Кыргызстан, Непал, Пакистан, Узбекистан), Европы (Албания, Босния и Герцеговина, Косово, Македония, Сербия-Черногория) и на Ближнем Востоке (Палестинская автономия). В России данные исследования проводятся на территории некоторых южных субъектов РФ: в Ростовской области. Краснодарском и Ставропольском краях. Чеченской и Карачаево-Черкесской республиках.

       Одним из основных методов деятельности FAST выступает количественный анализ (анализ событий), который осуществляется на основе ежедневного мониторинга событий и последующей автоматизированной обработки данных. Применяемая методика была разработана в рамках Программы ненасильственных санкций и культурного выживания (P0NSACS) Гарвардского университета (США) в 1998 г. Ее суть заключается в следующем: все важные события, имеющие отношение к эскалации или деэскалации конфликта, ранжируются по ？шкале конфликтности？, и каждому событию присваивается определенное числовое значение в соответствии с этой шкалой. Полученные данные используются для вычисления различных индикаторов напряженности и отображения на графиках динамики их изменения. Среди основных индикаторов-, по которым проводится компьютерная обработка данных, можно назвать такие, как уровень стабильности и насильственные действия со стороны государства и гражданского сектора, индикаторы Голдштейна: внутренний конфликт и взаимодействие. Однако и в этом случае конечные результаты мониторинговых замеров остаются вне поля зрения российских ученых и практиков[10].

       Эта противоречивая парадигма развития МО и ВПО в конечном счете привела в начале XXI века к радикальным изменениям в средствах и способах реализации силовой политики, новых особенностях и характере войн: их количество и масштаб, например, выросло, а участие в них нередко делегировалось ？по-доверенности？ другим субъектам, получившим название ？облачный противник？. Это, в свою очередь, привело к созданию и развитию новых средств, способов и субъектов ведения вооруженной борьбы, в том числе и к росту численности и мощи экстремистских и террористических организаций, которые массово, энергично, и эффективно стали использовать информационные технологии, включая социальные сети. Произошла своего рода ？смычка деятельности？ внешних специальных операций и информационных методов психологической войны.

       Именно это обстоятельство имеется ввиду, когда перечисляя основные угрозы ？государственной и общественной безопасности？ в Ст. 43 Стратегии национальной безопасности говорится (в порядке приоритетности и переманния):

       – разведывательной и иной деятельности…

       – деятельности террористических и экстремистских организаций…

       – деятельности радикальных общественных объединений…;

       – деятельности преступных организаций…;

       – деятельности, связанной с использованием информационных и коммуникационных технологий…, нанесения ущерба гражданскому миру[11] и ряд других.

       [12]

       Другими словами, за бурным ростом негосударственных вооруженных формирований и других террористических и экстремистских организаций и разного рода акторов, стоят, как правило, иностранные государства, а их главным инструментом влияния – СМИ. В некоторых случаях, когда государство и его институты слабеют, против них создаются военизированные группировки, которые могут сами потом претендовать на государственную власть, но всегда этот процесс сопровождается усилением информационной войны. Так, на территории СССР в 1990–1991 году были созданы десятки военизированных формирований еще при существовании Советского государствам. (На это обстоятельство я с коллегами пытался обратить внимание еще при существовании СССР)[13]. Некоторое общее представление о крупных организациях на Ближнем Востоке дает следующая иллюстрация.

       [14]

       Другая важная особенность заключалась в том, что решающую роль среди средств силовой политики заняли информационные средства, среди которых особенное значение приобрели сетевые СМИ и интернет-ресурсы, используемые в качестве главных инструментов информационной войны.

       [15]

       Это вытекает, по мнению российских исследователей, из самой сути современного государства и тенденций его развития. Так эффективность государственного управления напрямую влияет на благосостояние общества, устойчивость институтов власти и осуществление их адекватной преемственности в исторической перспективе. В современной архитектуре международных отношений любое государство и его структурные элементы подвержены внешнему влиянию через экономические, политические, культурные и информационные связи. При этом трансформации подвергается сама модель управления, даже если она имеет относительно закрытый характер. Чтобы сбалансировать разницу между внутренними нуждами и внешними вызовами и достичь наиболее благоприятного результата, государство должно вовремя адаптироваться к изменяющимся условиям и, в первую очередь, модифицировать механизмы принятия решений и их реализации.

       Как правило, выделяют четыре типа государств[16], которые в зависимости от наличия ресурсов, аппарата принуждения, административных особенностей и политической (идеологической) культуры проводят определенную стратегию в ответ на какие-либо изменения.

       1. Жесткий тип.

       2. Устойчивый тип.

       3. Неустойчивый тип.

       4. Гибкий тип.

       Непосредственно с применением сетевых технологий связаны второй и четвертый типы.

       В каком-то смысле сети были всегда. Так, например, Норбер Элиас утверждал, что в феодальном обществе уже существовали сети, которые были основаны на принципе сословий. Тем не менее, потенциал для реализации сетевого взаимодействия и различных политических инструментов полностью проявил себя в 90-х гг. прошлого века, что было связано с глобальным распространением новых технологий коммуникации. До этого момента сети являлись лишь темой специального интереса, например, социальных коммуникаций, исследований по диаспорам или криминальных сообществ.

       Считается, что исследования о политике сетей впервые появились в 1950 г., в связи с взаимодействием определенных заинтересованных групп с правительством[17].

       Автор: А.И. Подберезкин

       [1] FM 90-8. Противопартизанские операции / Полевой устав армии США № 90-8. – Вашингтон. Округ Колумбия, 1986. 29.VIII. – С. 18.

       [2] Zheng D.E., Carter W. A. ？Leveraging the Internet of Things for a More Efficient and Effective Military？ / CSIS, 07.10.2015. – P. 1.

       [3] Кокошин А.А., Бартенев В.И., Веселов В.А. Подготовка революции в военном деле в условиях бюджетных ограничений: Новые инициативы министерства обороны США / журнале ？США и Канада: экономика – политика – культура？, № 11, 2015.

       [4] Социальные медиа: новое орудие информационного противоборства. Презентация. / http://pircenter.org/media/content/files/11/13663554330.pptx

       [5] Социальные медиа: новое орудие информационного противоборства. Презентация. / http://pircenter.org/media/content/files/11/13663554330.pptx

       [6] Кулик С. ？Электронная дипломатия？ Начало / Аналитич. доклад. – М.: ИНСОР, 2013. – С. 30.

       [7] Смирнов А.Н., Кохтюлина И.Н. Глобальная безопасность и ？мягкая сила 2.0？: вызовы и возможности для России. – М.: ВНИИгеосистем, 2012. – С. 45.

       [8] Смирнов А.Н., Кохтюлина И.Н. Глобальная безопасность и ？мягкая сила 2.0？: вызовы и возможности для России. – М.: ВНИИгеосистем, 2012. – С. 46.

       [9] Смирнов А.Н., Кохтюлина И.Н. Глобальная безопасность и ？мягкая сила 2.0？: вызовы и возможности для России. – М.: ВНИИгеосистем, 2012. – С. 47.

       [10] Добаев И. Сетевые структуры ？оранжевых？ в ЮФО: угрозы национальной и региональной безопасности России / Дипломатика, 2012. – № 4. – С. 174.

       [11] Путин В.В. Указ Президента Российской Федерации ？О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации？ № 683 от 31 декабря 2015 г.

       [12] Роль ИКТ для международной безопасности и глобального развития. Презентация / pircenter.org/media/content/files/13/14752607300.pptx

       [13] Военные и вооруженные формирования на территории СССР. – М.: РАУ-Университет, 1991.

       [14] Политические экстремистские движения на Ближнем Востоке и в Северной Африке / Эл. ресурс: ？АПН？, 2016. 17 октября / http://ru.valdaiclub.com/multimedia/infographics/politicheskie-ekstremistskie-dvizheniya/

       [15] Роль ИКТ для международной безопасности и глобального развития. Презентация / pircenter.org/media/content/files/13/14752607300.pptx

       [16] Михайлова О.В. Сети в политике и государственном управлении. – М.: ИД КДУ, 2013. – С. 18.

       [17] Сетецентрические методы в государственном управлении / Савин Л.В., Федорченко С.Н., Шварц О.К. – М.: ООО ？Сам полиграфист？, 2015. – 146 с.

       03.06.2017