Главная ее идея (новой Стратегии национальной безопасности США. — А.П.) — глобальное американское лидерство[1]
В. Багдасарян
… конкретный вероятный сценарий развития МО неизбежно должны учитывать максимально полно не только ？физические？ реалии, но и идеологические ？намерения？ правящей элиты по реализации этих реалий[2]
А. Подберезкин,профессор МГИМО
Развитие международной обстановки — это динамичное изменение формирующей ее огромной системы, в которую входят многие тысячи факторов и тенденций. Причем этот динамизм может влиять на качественное изменение состояния МО в тот или иной период времени, когда одни факторы изменились радикально, а другие сохранили свои прежние качества. Так, МО, как система взаимоотношений этих факторов и тенденций в 2021 году может существенно отличаться от системы МО в 2016 году. Каждое новое состояние системы МО не повторяет во всех чертах предыдущего. На нашей памяти мы можем наблюдать системы: рис. 1.
Рис. 1.
В целом все группы, формирующие международную обстановку, в совокупности представляют десятки тысяч факторов, субъектов, акторов и тенденций, большинство из которых имеет множество характеристик и параметров. В классификации ООН их уже насчитываются тысячи[3]. Так, только один из традиционных субъектов МО — государство, (например, Российская Федерация), — имеет сотни важнейших параметров и критериев — от численности населенияи территории, до величины ВВП, внешнего долга и численности ВС, которые влияют в разной степени на формирование существующего и будущего сценария развития МО.
До настоящего времени традиционно используются в стратегических прогнозах в основном оценки только основных показателей и критериев — демографические, географические, финансовые, что совершенно недостаточно в настоящее время. Поэтому конкретный вероятный сценарий развития МО в тот или иной период времени неизбежно должен учитывать максимально полно не только эти ？физические？, реалии, но и многие переменные величины, и идеологические ？намерения？ правящей элиты по реализации этих реалий.
Для практических целей анализа и стратегического прогноза такое огромное число факторов и их показателей не является принципиальным затруднением. Современные мощности ЭВМ и программное обеспечение позволяют решить эту задачу. Существующие мощности вычислительной техники позволяют, например, одному из компьютеров Концерна ВКО ？Алмаз-Антей？ отслеживать в реальном времени состояние более 150000 факторов, т.е. — если применить к оценке МО — тысяч факторов, формирующих МО в режиме реального времени. Проблема заключается в построении методики и алгоритма изменения МО и прогноза развития её сценария, которых до сих пор не существует. Так, судя по всему, прогноз будущей ВПО делается, до сих пор, на основе анализа всего лишь двух групп факторов — количества и качества ВиВСТ и численности ВС, не рассматривая не только обстановку на более высоком уровне развития отношений между ЛЧЦ и МО, но и даже собственно другие военно-технические факторы и тенденции. Особенно учет смены их парадигм.
Между тем анализ политики всего лишь одного субъекта МО — какого-то одного (из 200) государства — предполагает исследование не только изменения его многочисленных количественных параметров (численности населения, ВВП и т.д.), но, прежде всего, его качественных характеристик: основных целей, формулируемых правящей элитой и соответствующих стратегий. Тем более такой прогноз развития этого субъекта требует обязательного учета смены парадигм (общественно-политических, экономических, военных), что очень хорошо видно на примере государств, чье развитие во втором десятилетии XXI века вплотную столкнулось со сменой парадигм: Украиной, Ираком, Сирией, Египтом. Причем не только в материальной области, но и в политико-идеологической и социо-культурной областях.
Так, даже в основу традиционного конкретного анализа политики и стратегии субъектов МО положены, как правило, два основных исследования: анализа и прогноза интересов (потребностей) этого субъекта и анализа и прогноза развития ценностей (нации, государства), а также анализа реальных возможностей этого субъекта МО. Это очень схематично можно показать на следующем логическом рисунке, который (важная оговорка!) отражает статичное состояние политики субъекта МО.
Рис. 2[4]. Логический рисунок модели анализа прогноза политики одного из субъектов МО
Как правило, подобный анализ и прогноз состояния субъекта МО ограничивается группой факторов ？В？ (политические цели и задачи) и ？Г？ (национальные ресурсы), которые даже в таком самом ？узком наборе？ насчитывают сотни и тысячи. На самом деле для точного анализа политики (одного!) субъекта МО этого мало, ведь кроме того, на формирование политики и стратегии этого субъекта МО влияют такие группы факторов, как:
— внешние условия и влияние внешних факторов, в т.ч. внешние вызовы и угрозы;
— субъективное восприятие правящей элитой этого субъекта МО всех групп факторов — объективных интересов и ценностей, внешнего влияния, наличия возможностей и ресурсов, что в итоге выражается как в субъективном формулировании политических целей, так и соотношения ？цели-средства？, лежащего в основе любой стратегии.
Таким образом, для такого анализа и прогноза одного субъекта МО требуется исследование сотен и тысяч факторов, характеризующих состояние этого субъекта в конкретный период времени, например, в 1919, 1945, 1970, 1990 или в 2016 году. Для того чтобы выстроить прогноз состояния этого субъекта в среднесрочной перспективе, а тем более в долгосрочной, необходимо не просто предположить (экстраполировать) это состояние на будущее: 5–7–10 или 25 лет, но и допустить неизбежную смену парадигм в развитии этого субъекта. Как минимум, в экономической, техно-логической, социально-политической и военной области.
Такой прогноз одного субъекта и акторов, а также тенденций в развитии МО требуется сделать для всех основных акторов, субъектов и тенденций, т.е. это будут тысячи прогнозов, из которых и будет формироваться будущая МО. Среди них решающее значение будут занимать прогнозы и предположения о новых парадигмах развития этих субъектов и акторов МО.
Таким образом, подытоживая, признаем, что для точного анализа МО и его долгосрочного прогноза необходимо проанализировать не только ？по отдельности？ все группы указанных фак-торов, а именно:
— развитие мировых тенденций;
— субъектов МО;
— акторов МО,
— а также влияние НЧК и его институтов, но и все эти факторы и тенденции во взаимосвязи и в динамике, в той степени влияния, которая оказывается ими друг на друга. И обязательно с учетом неизбежных в будущем новых парадигм. Именно эта часть анализа и является наиболее сложной потому, что архитектура и структура МО достаточно быстро меняется.
В этих изменениях особую роль играет субъективный фактор. Для иллюстрации приведу самый простой пример развития архитектуры МО за последние 60 лет, как его видит известный японский политолог К. Исигоока[5]. Он, в частности, рассматривает три ситуации, которые характеризуют состояние МО в XXI веке. Это означает, что для современного анализа необходимо учитывать ？остаточное？ влияние (экономическое, историческое, правовое и пр.) прежних состояний МО.
Из этого достаточно простого видения ссостояния МО вытекает в целом и представление о состоянии ВПО и СО тех лет, которое менялоь значительно быстрее и было более разнообразным, чем состояние МО. Причем в решающей степени на него оказывала влияние смена парадигм (формирование танковых армий — в военном искусстве; стратегической авиации — в подрыве военно-экономического потенциала; ЯО — в политике устрашения и т.д.).Эта смена парадигм привела к формированию новой МО, которая недолго определялась основными субъектами МО и формировала новую ВПО.
Эволюция системы МО, сопровождавшая ее сменой многих парадигм (например, появления к концу 50-х годов стратегических потенциалов и формирования НАТО и ОВД, ЕС и СЭВ), что привело к появлению новой МО.
Очевидно, что МО еще более радикально изменилась после 1990 года, что требует положить в основу современного анализа уже новую архитектуру МО, а прогноза — возможную будущую архитектуру. Это позволяет избежать изначально искажения в анализе, которое неизбежно из-за субъективного восприятия ВПО и СО, что, к сожалению, случается. Решающую роль в создании новой архитектуры МО сыграла смена парадигм в основных областях жизнедеятельности:
— смена идеологической конфронтации на цивилизационную, культурно-ценностную;
— исчезновение главного политического оппонента и военно-политического центра силы в лице СССР и ОВД;
— усиление экономического, финансового и торгового влияния новых центров силы;
— появление новых влиятельных акторов мировой политики.
В самом простом виде эту новую (однополярную) архитектуру можно представить следующим образом (рис. 3.).
Рис. 3. Новая (однополярная и односистемная) архитектура МО после 1990 года, которая характеризуется увеличением основных субъектов и негосударственных акторов МО и ВПО
Как видно из модели новой архитектуры МО, сложившейся после 1990 года, основную роль играют страны, представленные в западной ЛЧЦ во главе с США. Вплоть до середины второго десятилетия XXI века эта архитектура не оспаривалась публично. Война на Украине, создание БРИКС, ШОС и ЕАЭС привело, однако, к тому, что в 2012–2016 годах произошло резкое ？пере-форматирование？ архитектуры МО и в публично-международном пространстве. Фактически было заявлено о появлении политически и экономически альтернативных центров силы, спо-собных претендовать на изменение сложившихся в предыдущие годы под эгидой и контролем США систем.
Естественно, что новая модель и структура МО, заявленная в 2015 году, еще не стала пока свершившимся фактом, но и не учитывать этой очевидной тенденции в развитии МО (а, следо-вательно, и ВПО, и неизбежно СО, что уже было продемонстрировано в Сирии и на Украине) невозможно. Так, ？на полях？ заседания Генассамблеи ООН в сентябре 2015 года уже была запла-нирована встреча лидеров стран-членов БРИКС, а США немедленно отреагировали на изменение МО в том же 2015 году появлением нового варианта ？Стратегии национальной безопасности？[6] и ？национальной военной стратегии США？[7].
Рис. 4. Новая возможная архитектура МО в 2025 гг. XXI века
Еще сложнее представляется прогноз будущей структуры и модели МО на 2030–2040 годы XXI века, когда новые центры силы наберут свою мощь и смогут претендовать на военно-силовое изменение существующих международных норм и правил в свою пользу. Очень многое после 2030 года, например, будет зависеть:
— от того, насколько успешно США смогут силовыми средствами нейтрализовать изменение соотношения сил в пользу новых центров силы;
— насколько успешно смогут развиваться новые центры силы относительно западной ЛЧЦ и друг друга;
— насколько успешно будет развиваться западная ЛЧЦ;
и многих других факторов.
Как видно из рисунка, будущая МО и ВПО (как ее составная часть) будут формироваться под влиянием, прежде всего противоборства ЛЧЦ, которое будет определяющим по отношению к двум другим основным группам — мировым тенденциям и негосударственным акторам, — потому, что ЛЧЦ во многом смогут интегрировать в свое развитие, как общемировые закономерности развития, так и роль негосударственных акторов. Во многом потому, что сами ЛЧЦ являются синтезом развития как объективных факторов — субъектов государств-лидеров ЛЧЦ, цивилизационных тенденций, так и акторов — религиозных, общественных, международных и иных организаций, а также субъективных тенденций развития НЧК локальных цивилизаций и наций.
Таким образом, стратегический прогноз развития модели будущей архитектуры МО в котором реализуется конкретный сценарий развития, лишь задает самые ？общие рамки？ долгосрочного прогноза, которые очень важны, но не несут в себе конкретного содержания. Такое конкретное содержание предоставляет прогноз развития субъектов МО — ЛЧЦ, государств и акторов, а также глобальных тенденций, — которые должны рассматриваться в единой системе, во всей своей взаимосвязи, а не по отдельности. Такой конкретный прогноз предполагает, что необходимо двигаться ？от частного (анализа и прогноза отдельного фактора) к общему (сумме этих факторов).
В частности, необходим прогноз, если не всех 200 государств, то ведущих стран мира — ？Большой двадцатки？ (25–30 государств), которые будут формировать будущий облик МО, а также, безусловно, всех ЛЧЦ и основных акторов.
Но этот же, конкретный прогноз развития отдельных субъектов и акторов МО должен интегрироваться, изначально, в одну из теоретически обоснованных моделей развития сценариев МО. В противном случае даже наличие огромного числа систематизированных фактов и данных не обеспечит условий для прогноза конкретного варианта развития МО.
>>Полностью ознакомиться с аналитическим докладом А.И. Подберёзкина "Стратегия национальной безопасности России в XXI веке"<<
[1] Багдасарян В. Какая стратегия нужна России для победы в войнах нового типа / Эл. журнал: ？Экономика и развитие？. 2016 / http://devec.ru/politika/analitika/
[2] Подберезкин А.И., Соколенко В.Г., Цырендоржиев С. Р. Современная международная обстановка: цивилизации, идеологии, элиты. — М.: МГИМО–Университет, 2014. — С. 60.
[3] Капица Л.М. Индикаторы мирового развития. — М.: МГИМО–Университет, 2016.
[4] Схема составлена по работам М.А. Хрусталева, в частности: Хрусталев М.А. Анализ международных ситуаций и политическая экспертиза. — М.: ？Аспект Пресс？, 2015.
[5] Сотрудничество и соперничество в Евразии (материалы Шестой российско-японской конференции) г. Москва. 2009. 16 сентября. — М.: МГИМО–Университет, 2009. — С. 29–30.
[6] National Security Strategy / Wash.: The White House. 2015. February.
[7] The National Military Strategy of the United States of America / Wash. : GPO, June. 2015.
16.06.2017