Материал из номера

       Июнь 2021

       Скачать номер

       в PDF формате

       В середине XVIII века в Российской империи начали публиковать карты собственной территории, что вызвало неоднозначную реакцию европейских научных кругов. Казалось бы, наконец-то Россия открывала тайны своих необъятных территорий. Однако европейцы озадачились: а не слишком ли велики эти территории и могут ли вообще существовать подобные пространственные масштабы?

       В адрес Петербурга посыпались упреки: публикуя карты, российское правительство якобы стремится скрыть подлинные размеры своих территорий, ввести в заблуждение европейскую науку и отпугнуть военно-морские державы от поисков новых путей на Восток, в северные акватории Тихого океана, вдоль немыслимого по протяженности азиатского побережья Сибири. Какие планы скрывает коварная и могущественная северная империя, навязывая мысль о невозможности достигнуть ее отдаленные восточные рубежи? Насколько прочны позиции Петербурга в отдаленной Тартарии? Проверить это можно, минуя арктические массивы Северного Ледовитого океана, так как путь на север открывается и через Тихий океан: там, в морских просторах между Азией и Америкой, по всей вероятности, раскинулись массивы "ничейных земель", которые должны стать колониями европейских держав.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Тартария на карте Азии, составленной Иоганном Кристофом Гоманном (1703–1730)

       TERRA NULLIUS

       Теоретическое обоснование колонизации было разработано и освоено еще в библейские времена и эпоху Античности. Со времен римского права оно получило юридическое обоснование: terra nullius — "ничья земля". В правовых кодексах эпохи Просвещения эту доктрину использовали как средство для захвата "нулевых" областей, находившихся вне привычных рамок цивилизации. Населявшие их народы не знали частной собственности, а следовательно, нарушали "силу естественного закона", обязывавшую граждан возделывать доставшиеся им земли. Тем самым территории аборигенов признавались открытыми для колониального вмешательства и установления европейских законов. Принцип terra nullius, уходивший корнями в библейское понимание сотворения земли "из ничего", получил в Новое время расширительное прочтение, впитав идеи, обосновывавшие капиталистический порядок. Новый взгляд на сущность собственности, которая должна принадлежать тому, кто увеличивает ее стоимость, позволил подвести теоретическую базу под идеи европейского колониализма, сплавив идеологию имперского проникновения, постулаты христианского богословия, доктрину цивилизаторской миссии европейца и идеи расового и социального превосходства. В число подпадавших под действие принципов terra nullius "дефектных" территорий в первую очередь попадали восточные области Северной Америки и Южная Америка, населенные индейцами, а по мере проникновения европейцев в Тихий океан — Австралия, Новая Зеландия, Океания и северо-западные районы Северной Америки.

       Одним из первых европейских мореплавателей, вступившим в эти регионы, был британский мореплаватель Джеймс Кук. В секретных статьях правительственных инструкций, данных ему перед третьим кругосветным плаванием, говорилось: "Вы должны также с согласия туземцев при надлежащих обстоятельствах вводить во владение от имени короля Великобритании страны, которые будут вами открыты и которые не были открыты и не посещались раньше [подданными] других европейских держав, и оставлять у обитателей предметы, которые являлись бы свидетельствами и признаками вашего пребывания у них. Если же вы откроете необитаемую страну, вы должны ввести ее во владение его величества, установив знаки в качестве первооткрывателей и первовладельцев".

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Портрет Джеймса Кука работы художника У. Ходжеса. Между 1775 и 1776 годами

       Опыт подобного рода действий у Кука уже был. Он, например, присоединил к владениям Британской империи Северный остров Новой Зеландии: 31 января 1770 года мореплаватель установил на самой высокой точке острова в проливе Королевы Шарлотты (сегодня — пролив Кука) столб с британским флагом и вступил в официальное владение островом. За здравие супруги короля Георга III офицеры распили на холме бутылку вина. Пустую тару они великодушно подарили местному вождю, которого чуть ранее "облагодетельствовали" трехпенсовиком и гвоздями. В августе 1770 года Кук продолжил начатое: подойдя к крайней точке восточного побережья Новой Голландии (Австралии), он объявил все побережье британским владением под названием "Новый Южный Уэльс" и поднял на берегу британский флаг.

       Однако в северной части Тихого океана вышел конфуз. 19 июня 1778 года, когда корабли Кука "Резолюшн" и "Дискавери" проходили возле острова Унимак, в поле зрения моряков появилось каноэ с алеутами. По словам Кука, вели себя туземцы необычно: "Индеец... стал объяснять что-то знаками, и при этом он снял шляпу, кланяясь на европейский лад; такое поведение побудило наших людей бросить ему конец, и индеец привязал к нему небольшой оловянный ящичек, или коробочку. После этого он еще что-то сказал, и, делая нам разные знаки, туземцы отошли от кормы и покинули "Дискавери". Никто не подозревал, что в ящичек что-то вложено; когда же каноэ ушли, его совершенно случайно открыли и обнаружили клочок бумаги, сложенный и аккуратно помещенный в него. На этой бумаге было что-то написано на русском языке (так было предположено), и словам предшествовала дата — 1778 год. В самом же тексте был упомянут 1776 год, и это все, что можно было понять из записки, так как никто ни на "Дискавери", ни у нас не мог ее прочесть". Сначала британцы подумали, что ее написали какие-то русские, потерпевшие крушение; затем предположили, что автор письма — некий русский торговец и вручил он индейцам бумагу для передачи ее "первому, кто посетит данное место". Вряд ли они могли предположить, что на самом деле алеут преподнес им расписку о получении от него ясака, составленную русскими промышленниками на острове Унимак.

       21 июня приключения продолжались: к британским судам подошло еще одно каноэ. Приплывший алеут снял шляпу и "поклонился таким образом, как это сделали те, кто посетил "Дискавери". Вывод британцев был очевиден: "русские должны иметь сношения и торговые связи с этим народом". Бросалась в глаза европейская одежда индейца. С собой он привез серую лисью шкуру и гарпуны на обмен и беспрестанно прихлебывал какую-то жидкость из "пузыря". Алеут также показал записку на русском языке и, после того как его одарили подарками, ушел кланяясь.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Гавань на острове Уналашка. Гравюра К.В. Ческого. 1768 год

       В октябре 1778 года, совершив полярное плавание в Чукотском море, Кук вернулся к Алеутским островам. В гавани Самгунудха на острове Уналашка, где он пробыл более трех недель, он часто встречался с местными жителями, обменивая табак на сушеную лососину. 8 октября он получил в дар от алеутов "ржаной каравай, или пирог, в форме сахарной головы с начинкой из отличной лососины с перцем". Куку была также передана записка на непонятном языке. "Мы, однако, не сомневались, что дар этот исходит от русских, живущих по соседству, и тем же путем послали нашим неизвестным друзьям несколько бутылок рома, вина и портера, полагая, что эти напитки будут для них отраднее всего". Кук не ошибся. 10 октября на корабль явилась делегация "меховщиков" со стоявшего на якоре в русской фактории судна. Они были весьма сведущими в географии и "охотно давали мне все сведения, в которых я нуждался". Один из них, Петер Реубин, оказался хорошо образован в навигации и поведал Куку, что еще подростком плавал с самим Витусом Берингом.

       15 октября прибыл новый гость. Им оказался "здешний начальник", воспитанник Иркутской "навигацкой" школы Герасим Измайлов. В своем рапорте от 20 апреля 1779 года, направленном в контору над Петропавловским портом, Измайлов докладывал, что находился в торговой поездке по островам, когда получил известия о приходе англичан, плавающих на двух кораблях "с острову Лондона". Он с "крайним поспешанием" направился на Уналашку: "Находился трое сутки на главном карабле, называемом "Разулушан", командир в ранге полковника именем Демерскук, а на другом карабле "Эскавре", командир в ранге майора Чир Тлярк... А при отбыти своем поручил г-н камандор конверт, о котором крайне просил, чтоб переслать по надписи и кланялся в поес. И я просил г-на командора, чтоб пожаловал для сочинения всего ихнова плавания, ибо он пожаловал мне карту сверическую... В знак своего милосердия г-н командор пожаловал по должности моей для усмотрения высоты солца квандрант, а также и своей шпагой".

       Известия о появлении Кука на севере Пацифики произвели в Петербурге эффект разорвавшейся бомбы: путь к закрытым дотоле для иностранцев русским владениям был открыт. Стремясь сохранить под контролем ситуацию на отдаленной тихоокеанской периферии, русское правительство пришло к выводу о необходимости официально "застолбить" свои права на эти владения и основать здесь постоянные поселения.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Портрет Иоганна Генриха Циммермана работы художника И.-Г. Эдлингера

       ЛЮДИ ДЖЕЙМСА КУКА

       Однако одно — делать выводы; совсем другое — воплотить их в реальности. Проекты устройства заморских поселений и получения прибылей от торговли пушниной и чаем витали в воздухе. Но как было в Петербурге разобраться, насколько эти проекты соответствуют реалиям суровой тихоокеанской периферии? Терялись в догадках и иностранные дипломаты, пытавшиеся из салонных сплетен почерпнуть хоть какие-то сведения о геополитических намерениях Екатерины II. Например, испанский посланник в России граф Франсиско Антонио де Ласи писал в Мадрид: "Российская императрица, глядя на карту своих владений, сказала, что если Азия и Америка являют собой один континент, она продолжит завоевания в этой части земного шара, а если, как утверждают русские мореходы, эти земли разделяет всего один пролив, она пошлет разведку по морю".

       В феврале 1781 года в российскую дипслужбу в Гамбурге поступило извещение от профессора Кристиана Майера, проводившего в 1760-х годах в России наблюдения за прохождением Венеры мимо Солнца. Речь шла о его знакомом, 29-летнем уроженце Вислаха (Пфальц) Иоганне Генрихе Циммермане, который "имел щастие" матросом участвовать в плавании Кука на "Дискавери". Вернувшись из Великобритании, Циммерман в августе 1781 года устроился на службу к курфюрсту Пфальца Карлу IV Теодору, получив должность смотрителя судов на озере Штарнбергер-Зе под Мюнхеном. Но Циммерман явно жаждал большего, поэтому и поделился с Майером конфиденциальными сведениями: якобы во время плавания с Куком "нашли они... дорогу из Северной Америки в Камчатку". По словам Майера, Циммерман предлагал "с помощью астронома и при посредственном ветре в три или четыре недели из... Петропавловской гавани переплыть в Северную Америку" и "чрез то торговлю и власть Российскаго государства весьма разпространить и способным себя почитает полезные оказать услуги". Как выяснилось, Циммерман во время плавания с Куком, в нарушение всех инструкций, вел тайные записки. Издав в 1781 году на основании этих дневников сочинение о плавании Кука, Циммерман, по-видимому, рассчитывал, что в качестве эксперта сможет вновь попасть в Тихий океан. Однако в Петербурге его ждал отказ.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Русская Аляска

       Летом 1782 года Циммерман получил предложение от подданного Нидерландов торговца Вилема Болтца принять участие в готовящейся Австрийской империей экспедиции из Триеста к мысу Горн и далее к северо-западному побережью Северной Америки для организации торговых факторий по добыче пушнины. Сам Болтц, в 1750-х годах приобщившийся в Лиссабоне к торговле драгоценными камнями, поступил "волонтером" в Британскую Ост-Индскую компанию. В 1760 году он прибыл в Бенгалию, много ездил по Индии, занимался скупкой алмазов в Бенаресе. Благодаря "знанию индийских языков", Болтц вел торговлю во всей Индии и в Китае. Итогом его кипучей деятельности стал конфликт с Ост-Индской компанией: в 1769-м Болтц был задержан и выслан в Великобританию. Началось судебное разбирательство. Противостояние достигло высшей точки, когда Болтц опубликовал трактат "Соображения об индийских делах", в котором обвинил руководство компании в произволе, коррупции и ведении контрабандной торговли.

       В 1775 году Болтц оказался на службе Австрийской империи, предложив императрице Марии-Терезии план по устройству имперских колоний в Африке, Персии, Китае и Индии. Центром будущих морских операций Болтц видел два порта на Адриатике: Триест и Ливорно — морские ворота Тосканского герцогства, часто используемые Габсбургами для тайных операций в Средиземном море. Поначалу Болтца ждал успех: удалось наладить отношения с извечным соперником британцев в Индии, султаном княжества Майсур могущественным Хайдер-Али. После плавания фрегата "Иосиф и Терезия" под флагом Священной Римской империи в Индийский океан под протекторат Габсбургов попали стратегически важные Никобарские острова, располагавшиеся на путях между Индией и Китаем. А на Малабарском побережье и в заливе Делагоа (ныне — Мапуту) у берегов Мозамбика началось возведение австрийских торговых факторий. Однако содержание заморских колоний оказалось непосильной ношей для Вены, испортившей к тому же отношения с конкурентами — Великобританией, Францией и Данией. А из-за конфликта с инвесторами затрещала по швам компания самого Болтца: один из них, влиятельный антверпенский банкир Шарль Проли, начал "выдавливать" его из масштабной "игры" в Индийском океане.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Вид Петропавловской гавани и Авачинской губы к ее устью. Гравировал К.В. Ческий

       Тогда Болтц приступил к реализации проекта, целью которого было исследование и коммерческое освоение Северной Америки. Во время аудиенции в Вене в мае 1782 года идеи Болтца одобрил император Иосиф II, мечтавший об осуществлении австрийского кругосветного плавания. К реализации замыслов Болтц привлек Циммермана и трех других "ветеранов" Кука: помощника астронома Джорджа Гилпина, оружейника Джорджа Диксона и матроса Уильяма Уокера. От них он получил копии карт и планов последнего плавания Кука. Однако финансирование австрийского плавания сорвалось. И тогда Болтц решил обратиться в Петербург. В письме от 27 декабря 1782 года на имя вице-канцлера графа Ивана Андреевича Остермана он рисовал грандиозные перспективы, подчеркивая, что осуществление его проекта позволило бы российской короне не только увеличить владения на Тихом океане, но и совершить научный прорыв. "Я имею в виду, — писал Болтц, — открытие сообщения, существование которого есть все основания предполагать, между Гудзоновым заливом и Тихим морем, если бы этот проход оказался на тех местах, которыми овладело бы ее величество". "Среди встреченных островов в Тихом море, — писал Болтц, — есть несколько очень подходящих для сахарных плантаций и очень благоприятно расположенных", а значит, овладение ими принесет немалую коммерческую выгоду. С помощью же поставок российского снаряжения можно резко удешевить подготовку плавания корабля под российским флагом из Триеста и "за одно плавание через мыс Горн сделать больше, чем русские с Камчатки добились за двадцать". На проект Болтц просил у российской императрицы ассигнований в 150 тысяч рублей, предлагая в залог два корабля с грузами, а также готовившееся в Триесте к выходу в море исследовательское судно и обещая "возместить сумму... по счастливом возвращении наибольшего из этих кораблей в какой-либо европейский порт".

       Предложение Болтца не было принято. Затем он безуспешно пытался заинтересовать своими идеями короля Неаполитанского Фердинанда IV и короля Франции Людовика XVI. В 1786-м он предложил королю Швеции Густаву III основать островную колонию Больтсхольм у побережья Западной Австралии, но и этот план сорвался: два фрегата и торговое судно под руководством Болтца были готовы отправиться из Гётеборга в "Восточные моря", однако из-за русско-шведской войны экспедиция была отменена. Последние годы жизни Болтца прошли в Лондоне и Лиссабоне, а скончался он в полной безвестности в Париже.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Вилем Болтц. Гравюра XVIII века

       КАПИТАН-КОМАНДОР БИЛЛИНГС

       Перспектива организации русского плавания из Триеста выглядела чересчур авантюрной, тем более что в Петербург поступали и другие проекты, сходные с планами Болтца. Автором одного из них был лондонец Джозеф Биллингс. Потеряв родителей в детстве, Биллингс был вынужден пойти служить на флот и через несколько лет попал на корабли Кука: с апреля 1776 года он служил помощником астронома Уильяма Бейли на "Дискавери", а в сентябре 1779-го был переведен на "Резолюшн". Вернувшись в Великобританию, он получил чин мичмана и под командованием бывшего второго помощника Кука, лейтенанта Джеймса Кинга, служил на кораблях "Конкистадор", "Крокодайл" и "Резистанс". Правда, когда в 1782 году 40-пушечный "Резистанс" отправился в очередной рейд в Вест-Индию, Биллингс из-за долгов сидел в тюрьме, но в январе 1783-го вышел на свободу благодаря вмешательству президента Лондонского королевского общества сэра Джозефа Бэнкса, финансиста и участника первого кругосветного плавания Кука. Тогда-то, по-видимому, Биллингс и попал на заметку российского посланника в Лондоне Ивана Матвеевича Симолина: судя по записи в журнале Адмиралтейств-коллегии, Биллингс, изъявивший желание поступить на русскую службу, 18 октября 1783 года был принят на флот лейтенантом и вскоре прибыл в Петербург.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Н.-А. Монсио. Людовик XVI дает инструкции Лаперузу 29 мая 1785 года. 1817 год

       Явился он не с пустыми руками. В письме вице-президенту Адмиралтейств-коллегии графу Ивану Григорьевичу Чернышеву он писал: "Я прибыл в Россию не столько с целью служить ее величеству в качестве офицера флота, сколько надеясь, что найду применение в какой-либо экспедиции в моря, соседствующие с Камчаткой. И льщу себя надеждой, что, прослужив 12 лет на флоте, из коих пять лет я употребил на сопровождение известного капитана Кука в его последнем плавании с целью открытия северо-западного прохода между Азией и Америкой, меня могут счесть способным открыть торговлю мехами с островами, открытыми во время этого вояжа". Острова эти, по мнению Биллингса, никогда не посещались европейцами и расположены столь близко к Камчатке, что "вполне возможно установить крайне выгодную торговлю с северными областями Китая. И было бы вполне уместно расширить эту торговлю до Японии, что сделает ее еще более выгодной". Также интересовали Биллингса научные изыскания: "Пока занимались бы добычей пушнины, — рассуждал он, — я мог бы продолжить дальше открытия капитана Кука в этих морях и определить точное расположение островов, о которых упоминалось выше".

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Ж. Броссар де Больё. Портрет лейтенанта Жан-Франсуа де Гало де Лаперуза. 1778 год

       В августе 1785 года Осип Осипович, как Биллингса именовали в России, возглавил секретную "Северо-восточную географическую и астрономическую экспедицию", которая финансировалась из средств Кабинета ее императорского величества и отправилась на поиски "Северной матерой земли между землей Иркутского императорского величества губернии и противоположными берегами Америки". В 1786–1789 годах на судах "Паллас" и "Ясашна" Биллингс предпринял попытку из устья Колымы вдоль побережья Северного Ледовитого океана пройти Беринговым проливом в Тихий океан, но, дойдя до мыса Баранов Камень, вынужден был из-за сплошного льда повернуть обратно. В 1790–1793 годах на судне "Слава России" Биллингс плавал к Алеутским островам и северо-восточным берегам Азии, пытался вновь обойти Чукотский полуостров, но в итоге вынужден был остановиться в заливе Святого Лаврентия, откуда с небольшим отрядом совершил сухопутный переход по Чукотке. Вернувшись в Петербург с тяжелым воспалением легких, он был переведен на Черное море. До выхода в отставку в 1799 году в капитан-командорском чине Биллингс занимался гидрографическими работами в районе Севастополь — Еникале — Одесса, а также описал устья рек Кубань и Днестр, по результатам которых подготовил альбом "Карты и виды берегов Черного моря". После выхода в отставку он жил в Москве, женился на Екатерине фон Пестель — тетке декабриста Павла Пестеля. В браке родилась дочь Надежда, мужем которой был управляющий делами и имениями князей Трубецких Василий Дмитриевич Корнильев — дядя Дмитрия Ивановича Менделеева по материнской линии.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Г. Миллер. Фрегаты "Буссоль" и "Астролябия" у берегов Аляски. Июль 1786 года

       Несмотря на отправку Биллингса на Дальний Восток, беспокойство в Петербурге нарастало. Осенью 1786 года статс-секретарь генерал-майор Петр Александрович Соймонов начал готовить специальную записку о состоянии дел в тихоокеанских владениях империи. По указанию графа Чернышева ему были переданы "список карт и журналов по секретным экспедициям, посыланным в северо-восточное море". Среди документов находились материалы плаваний Беринга, Чирикова, Шпанберга, Синдта, Креницина и Левашова. Подготовленные Соймоновым записки "О торге и звериных промыслах на Восточном океане" и "По случаю покушения со стороны аглинских торговопромышленников на производству торгу и промыслов звериных в Восточном море" были представлены в Коммерц-коллегию. Основная их идея заключалась в том, что Великобритания укрепляет влияние в Китае и Японии и подбирается к землям, открытым русскими мореходами. По мнению Соймонова, следует ожидать, что британцы "заведут чрез то в тех отдаленных краях некоторый род постоянных контор по примеру канадских, которыя в отсутствие судов будут посылать для ловли зверей своих промышленников или доставят меною от тамошних жителей". В качестве защиты земель, "российскими мореплавателями открытыми", предлагалось "завести на том море несколько военных морских судов", направив в Тихий океан три-четыре фрегата, установить дипломатические и торговые отношения с Японией и Китаем, а также начать строительство нового порта в устье реки Уды "вместо существующаго доселе Охотскаго".

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Жан-Франсуа де Гало, граф де Лаперуз

       ГРАФ ДЕ ЛАПЕРУЗ В ТАРТАРИИ

       Обдумывая проекты колонизации Тихого океана, власти Российской империи еще не знали, что на их границах появился новый конкурент — Франция. В конце июня 1786 года к южному побережью Аляски подошла экспедиция под руководством Жан-Франсуа де Гало, графа де Лаперуза, на назначении которого настоял сам король Людовик XVI, покровитель наук и большой знаток географии и механики. За право попасть в состав участников этой экспедиции развернулась настоящая борьба. Вместе с Лаперузом в плавание на фрегатах "Буссоль" и "Астролябия" отправились ботаник, физик и метеоролог Робер де Ламанон, физик и минералог Жан-Андре Монже, биолог Жозеф Гюг де Буассье де Ламартиньер, математик и астроном Жозеф Лепот Дажеле, участвовавший в экспедиции к берегам Антарктиды под руководством Керклена де Тремарека в 1773–1774 годах, и математик Луи Монж, брат знаменитого Гаспара Монжа. Во время снаряжения экспедиции Дажеле и Монж преподавали математику в Парижской военной школе, в которую в октябре 1784 года поступил 15-летний корсиканец Наполеоне Буонапарте — "невысокий молодой брюнет, печальный, хмурый, суровый, но при этом резонер и большой говорун". Прекрасные математические способности выдвинули его в число "лучших математиков школы". Дажеле любил вспоминать о своем плавании в далеких морях и целые уроки рассказывал о поисках таинственной Terra Australis Incognita, совершенно очаровав своих учеников, мечтавших о флотской карьере. В том числе и Бонапарта, мечтавшего отправиться со своими преподавателями в экспедицию. Но в состав ее он не прошел. Не суждено было Наполеону и попасть на флот: верный кастовым традициям французский флот редко давал места небогатым корсиканским дворянам. К тому же во время обучения Наполеона скончался его отец Карло Буонапарте, и овдовевшая Летиция Буонапарте настояла на том, чтобы Наполеон, на плечи которого легло содержание семьи, поступил в артиллерию.

       По составленным королем инструкциям Лаперузу надлежало упорядочить открытия, сделанные Куком в Тихом океане, и снискать дружбу вождей племен добрым отношением и подарками, среди которых насчитывалось более 600 зеркал, 2600 гребней для волос, 5 тысяч швейных игл и медали с отчеканенным профилем короля. Двигаясь на восток вдоль побережья Аляски, Лаперуз 2 июля открыл небольшой, окруженный ледниками фьорд, названный им "Гаванью Французов" или "Французским Портом". Отметив стратегические достоинства открытой им бухты Литуйя как потенциальной опорной базы Франции на юго-востоке Аляски, граф расставил соответствующие "метки" державного владения: на острове в центре бухты, где при крушении шлюпок, направленных на исследование глубины залива, погибли французские моряки, возвели кенотаф; у подножия высокой скалы закопали бронзовую медаль и бутылку с помещенным в ней соответствующим текстом; при входе в бухту возвели небольшой форт и соорудили астрономический наблюдательный пункт. Были налажены дружественные отношения с индейцами-тлинкитами.

       Лаперуз прекрасно понимал, как трудно будет закрепиться в этих удаленных необжитых землях. Тем более что вокруг лежали испанские и русские владения. Тем не менее граф поплыл дальше, к Испанской Калифорнии, в сентябре он наведался в испанский Монтеррей, после чего пересек Тихий океан и в начале 1787 года зашел в Макао. Отсюда его путь пролегал в Восточно-Китайское море и далее, к берегам пресловутой Тартарии. Он успешно обогнул южную оконечность острова Сахалин, пройдя названным позже в его честь проливом, и направился на север по Татарскому проливу.

       В сентябре 1787 года Лаперуз вошел в Авачинскую бухту. Комендант Охотска и Охотской области полковник Козлов-Угренин, совершавший в это время объезд своих "необъятных владений", принял французского мореплавателя в Петропавловске. Судя по письму от 23 сентября 1787 года, отправленному послу Франции при русском дворе графу Луи-Филиппу де Сегюру, Лаперуз остался чрезвычайно доволен и Козловым-Угрениным, и Камчаткой: "У себя на родине среди лучших друзей я не смог бы найти более любезного приема. Между тем у него не было никакого приказа на мой счет, но он знал, что мореплаватели являются гражданами вселенной, и было бы невозможно быть принятыми русскими с большей учтивостью. Всякого рода помощь, которую только позволено было получить в этой бесплодной стране, нам была предоставлена, и за нее не захотели принять никакой платы. Какое зрелище, г-н граф, видеть тот же дух благородства и величия, который прославил навеки правление Екатерины, простершимся до пределов ее обширной империи".

       Продолжение читайте журнале "Русский мир.ru" № 7 за 2021 год.

       Послать

       ссылку письмом

       Распечатать

       страницу