Одной из особенностей нынешней ситуации в мире является рост неопределенности вокруг Китая. Его усиление в различных сферах требует внимания и учета и с российской стороны. Россия для Китая во многом остается ？ресурсным объектом？. При этом нельзя исключать появления в России и Китае ？нового мышления？ по отношению друг к другу. В том, что касается Китая, с его стороны, по всей вероятности, будет проявляться стремление быть ？глобализированным？ в условиях сохранения собственной самобытности.
Все эти тенденции будут побуждать Россию и Китай к тому, чтобы путем наращивания цивилизационных обменов (наука, образование, высшая школа, молодежь, спорт, литература, искусство и т.п.) преодолевать ситуацию, при которой в российско-китайских отношениях ？наверху тепло, а внизу прохладно？.
Недавний визит в Калифорнию председателя КНР Си Цзиньпина и его встреча там с президентом США Б. Обамой заставляет задуматься о феномене выхода на первый план такой проблемы современности, как кибервойна, одной из целей которой является установление информационной диктатуры. В международном экспертном сообществе нарастает нервозность по поводу взлома компьютеров китайскими хакерами. По свидетельству газеты ？Вашингтон пост？, им удается проникать в электронную базу министерства обороны США. С другой стороны, если верить разоблачениям, сделанным бывшим сотрудником Агентства национальной безопасности США Э. Сноуденом, Америка занимается практически тем же самым. Причем еще большой вопрос, кто же из них впереди. У китайской стороны, судя по данным американских СМИ, в руках оказались планы комплексов ПВО ？Пэтриот？, чертежи истребителей F-18, данные по вертолетам UH-60 ？Блэк Хок？. Дошло до того, что месяц назад китайскими хакерами были похищены разработки американских космических роботов. Напрашивается вывод о том, что наступает эпоха тотального компьютерного технологического шпионажа. В связи с этим для России все более актуальным становится вопрос о ее отношении к кибервойнам с учетом ее стратегического партнерства с Китаем.
Еще одной ？новой？ угрозой, актуальной как для России, так и для Китая, является угроза ваххабизма и радикального ислама. По данным международных экспертов, ваххабитская активность отмечается уже в 55 регионах РФ. Практически не контролируется участок афгано-таджикской границы протяженностью в 861 км, который проходит по высокогорным районам Памира (источник: заявление С.Багдасарова в интервью телеканалу ？Россия-1？). Речь идет о контингенте численностью порядка 1,5 тыс. боевиков. С учетом безвизового режима у России с Таджикистаном российская территория удобна для инфильтрации исламистов.
При этом речь идет об исламизме радикального толка, который возводит в абсолют идею решения любых проблем путем применения шариатских судов при отрицании светских законов. Таким образом, власти России (как и Китая) сталкиваются с вызовом, на который адекватного ответа пока не выработано.
Всевозможные идеи относительно диалога с ваххабитами представляются иллюзорными ввиду радикалистских философских постулатов, логика которых сводится к тому, что попытки подобного диалога – проявление слабости. В данном контексте для Китая и для России все более актуальной становится проблематика, связанная с профилактикой радикализма.
Как показывает практика сегодняшнего дня, потенциал Региональной антитеррористической структуры (РАТЦ) ШОС в этом плане пока раскрыт далеко не полностью. Видимо, наступают времена, когда России и Китаю предстоит найти собственную двустороннюю модель эффективного противодействия надвигающейся трансграничной угрозе ваххабизма, в которой будут всемерно использоваться возможности прямых обменов российских и китайских властей по двусторонним каналам.
Если принять за аксиому, что у страны не может быть постоянных врагов или постоянных друзей, а существуют лишь постоянные интересы, то в такую логику вполне вписывается Шанхайская организация сотрудничества. С учетом сохраняющегося багажа трудноразрешимых проблем двустороннего порядка между республиками региона Центральной Азии, текущий статус центральноазиатских стран-членов ШОС правомерно было бы охарактеризовать как ？союзники по случаю？. Острота водной проблематики в отношениях между т.н. верхнеуровневыми (Киргизия, Таджикистан) и нижнеуровневыми республиками (Узбекистан, Казахстан) нарастает, хотя во многом несет на себе печать сезонного характера.
Множатся факторы возрастания неопределенности на т.н. постсоветском пространстве, в особенности в той его части, которая географически сопредельна с территориями, граничащими с китайским Синьцзяном. Контекст подобной неопределенности ставит и перед Россией, и перед Китаем в значительной степени совпадающие по своему содержанию задачи поддержания региональной стабильности в ЦА, недопущения дестабилизации региональной обстановки под влиянием афганского фактора, укрепления безопасности по всем азимутам.
По заявлению министра иностранных дел России С.В. Лаврова во время его выступления в МГИМО 1 сентября 2012 г., посвященного Дню знаний, то Центральная Азия для России – ？главнейший приоритет？. При этом, судя по нашим последним контактам с представителями китайской экспертной элиты, просматривается усиление академического интереса со стороны Китая к перспективам ？наведения мостов？ по линии ОДКБ (в его центральноазиатской составляющей) – НАТО. Не остаются без внимания в Китае вопросы, связанные с перспективой продвижения НАТО на Восток в направлении региона ЦА.
В данном контексте заслуживает внимания информация из российских источников относительно создания в ближайшей перспективе российской авиационной базы в районе пункта Лида близ погранперехода Дугадай-Кена, соединяющего Россию и Литву. Новая авиабаза запланирована как некий противовес четырем крупным авиабазам НАТО, которые расположены на территории сопредельной Польши. Для Запада этот ход Союзного государства в лице России и Белоруссии оказался, судя по растерянной реакции, а, точнее, по ее отсутствию, полной неожиданностью. С учетом связей с Китаем в военно-технической сфере было бы, вероятно, вполне уместным, если бы по военным каланам подобного рода информация регулярно доводилась бы до китайских военно-политических кругов из ？первых рук？.
Заслуживают внимания некоторые комментарии со стороны заместителя главы правительства РФ Д.О. Рогозина, прозвучавшие в открытом телеэфире в конце июня с.г., согласно которым ？уже более 10 лет в США прорабатывается концепция молниеносного глобального удара, которой отводится роль важнейшей компоненты американской военной стратегии？. В частности, ею предусматривается нанесение удара неядерным высокоточным вооружением по ？любой точке планеты в течение одного часа？.
Показательно, что российский вице-премьер счел необходимым выделить фактор освоения ресурсов Арктики как реальный источник угроз нового поколения, связанных с конфликтом национальных интересов стран, сопредельных с арктическим континентальным шельфом, к кругу которых, помимо государств-членов Арктического совета, согласно положениям Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. относится и Китай.
Что касается новых региональных ？горячих точек？, и в Москве, и в Пекине они рассматриваются через призму географической удаленности от национальных границ обоих государств. Вместе с тем, и Россия, и Китай являются постоянными членами Совета Безопасности ООН, что накладывает на них особую международную ответственность за поддержание мира и сохранение стабильности на планете. При этом, однако, ни та, ни другая сторона особой склонности к участию в ？чужих разборках？ не проявляет. В академических кругах обеих стран констатируется снижение роли ООН при усилении роли НАТО. К примеру, в Институте Дальнего Востока РАН бытует мнение, что ООН ？дрейфует？ в направлении от ？объединения наций？ к формату ？проамериканской конторы？, с помощью которой Вашингтон упорно выдает собственное мнение за международное. В итоге ？на выходе？ мировое сообщество имеет, с одной стороны, ？священную корову？ в лице США и ЕС, с другой – ？государства-изгои？.
В последнее время между Россией и Китаем проявляется возрастающее взаимопонимание по поводу проблематики обеспечения безопасности на морских коммуникациях, борьбы против пиратства на морях. В практику взаимодействия двух стран все отчетливее вплетается такая составляющая, как отработка совместных действий военно-морских сил обеих стран на морях, проведение совместных маневров на Дальнем Востоке в морских акваториях Тихого океана.
Фактором сближения России и Китая становится и реконфигурация американского военного присутствия за рубежом в целом, в том числе и ？возвращение США в АТР？, а также псевдоуход Америки из Афганистана. Видимо, наступают времена, когда все более актуальной будет становиться совместная задача культивировать в сознании мировых политических элит понимание того, что Россия и Китай – самые надежные партнеры.
Если исходить из наших последних контактов в китайских академических кругах, там активно прорабатываются инвариантные схемы: где и с кем окажется Китай, если не с Россией. В этой ситуации повышается роль ШОС как площадки по согласованию интересов Москвы и Пекина в Центральной Азии. Для России важной может оказаться задача ？не упустить свой шанс？ и не остаться на вторых ролях в этом регионе в условиях накачки Китаем ？экономических мускулов？ в странах, относящихся к данной организации.
Автор: А.Ф. Мочульский