Опубликовано в журнале Звезда, номер 2, 2022

       * * *

       С утра еще гроза была обещана,

       Но в небе облаков льняное кружево

       Плелось и расплеталось как на женщине,

       И не было намека на оружие.

       Внизу речное тело мускулистое,

       Сгибая волны серыми подковами,

       Несло холмы, сады с тугими листьями,

       Дома, ряды беленые торговые,

       Монеты площадей, упавших решкою,

       Мосты, базары с вишнею и сливою —

       Высокие несло, правобережные,

       Тянуло низом — левые, ленивые.

       Река бугрилась, городами-гирями

       Поигрывая, стенами неровными,

       Кремлями, переулками ампирными

       И трубами вдали — потусторонними.

       На набережной девушки далекие

       Летящие одежды поправляли,

       Река под ветром раздувала легкие,

       Дышала, разворачивала дали,

       Носились чайки, а за ними голос твой

       Скользил за водяные перевалы,

       Рванувшись, сердце падало на скорости,

       Но никогда за ним не успевало.

       А дальше, за причалами железными,

       Соборами и гнездами сорочьими

       Гроза топталась — мешкая, жалея нас,

       Грядущее возмездие отсрочивая.

       * * *

       В весеннем воздухе — истерика,

       Вращается безумный глаз

       Воды — и вот уже ни берега,

       Ни лестниц каменных, ни нас.

       Сейчас бы оттолкнуться лодкою,

       Скользнуть куда-нибудь, пока

       Дожди неровною походкою

       Идут угрюмо, как войска,

       Протискиваются под аркою

       И между прутьями оград.

       Возьми меня скорее за руку,

       Пойдем куда глаза глядят,

       Вперед, сквозь этот город горестный,

       Где ни приюта, ни зари,

       А только мокрый камень пористый,

       Зонтов цветные пузыри.

       * * *

       Вот так и жить — смотреть на ельник,

       На лес, на заячьи следы,

       На электричку, понедельник

       Не отличая от среды:

       Дорога, лужи, лес — прозрачный

       И бесконечный кабинет.

       Но выйти за поселок дачный

       Однажды — и остолбенеть:

       Поля затоплены закатом,

       Как будто бы в сырой дали

       Вся кровь, пролитая когда-то,

       Вдруг выплеснулась из земли.

       * * *

       Не оставляй меня в молчанье.

       Буфет, клеенка, край стола,

       На блюдечке пакетик чайный

       И жизнь темна, и ночь бела.

       Вчерашний день убит, промотан,

       И утро — как к врачу визит,

       И между дверью и комодом

       Немая музыка висит.

       * * *

       Над пустынной Волгой — небо сразу,

       А вода мерцает, как душа.

       Долгой неоконченною фразой

       Баржа выплывает не спеша.

       Шинами обитые причалы,

       Низкие Гостиные дворы,

       В зелени разбойной одичали

       Куполов воздушные шары.

       Мы ли здесь бежали по ступеням,

       Мы ли здесь любви не сберегли?

       Только волны в сером оперенье,

       Только ржавый катер на мели.

       — Вы не бойтесь, мы за всё заплатим…

       — Ты не дождалась меня, постой…

       Дождь шумит, как шелковое платье

       На широкой лестнице пустой.

       * * *

       Домиков пестрые косяки,

       Красные пальцы фабричных труб.

       Издали вспыхнул изгиб реки —

       Мягким изгибом знакомых губ,

       Вспомнивших и повторивших вдруг

       Вслед повернувшему кораблю

       Медом и солнцем налитый звук.

       Помню. Узнала. И я люблю.

       * * *

       Вместе с огоньками деревень

       И дорогой — не иначе, к счастью —

       На закате запечатан день

       Красною сургучною печатью —

       И отослан. Холодна вода

       В полных ведрах. Дует из-под двери.

       Ведь не веришь ты, что никогда

       Не вернется он? И я не верю.

       * * *

       Деревья не могут без неба —

       И я без тебя не могу.

       Они принимают без гнева

       И темень, и дождь, и пургу,

       Когда же ветрам, неудачам

       И ливням объявлен отбой,

       Они прижимаются с плачем

       К рубашке его голубой.

       * * *

       Не волнуйся — дни коротки,

       Поцелуи долги зато.

       Воздуха цветные платки

       Вывесил рассвет за мостом.

       Посрывает их ветерок,

       Покидает их у воды,

       Выстроятся возле дорог

       Треугольных елок ряды.

       Огонек в печи — как во сне,

       Кочерга и веник в углу.

       Незаметно, медленно снег

       Подойдет и скажет: ？Люблю？.

       * * *

       Искрой меня высекая

       Из ничего — не горюй:

       Вот я, такая-сякая,

       Жалуюсь, но горю.

       Смерть подступает зевотой

       Судорожной — изнутри.

       Ты не забыл меня? Вот я,

       Господи, — удочери!

       Не по лицу, не по росту,

       Голосу — все это ложь;

       Только лишь по сиротству

       Ты меня узнаешь.

       * * *

       Какие долгие поля, какие серые,

       Какой слезою мерить их, какою мерою.

       Вся даль утыкана гвоздями-водокачками.

       И взгляд теряется, и сапоги запачканы.

       Деревня тянется неряхами-задворками,

       Пустым ведром, сырой доской, дымками горькими.

       Где там Дворцовая, где Эрмитаж с китайцами —

       Здесь тщетно в поисках судьбы душа скитается,

       От серых трав и тополей неотличимая,

       И дрожжи туч над головой — всему причиною:

       Тоске ли, скорби мировой, войне ли, миру ли,

       А выпьешь — кажется, вот-вот куда-то вырулим.

       Очнешься — вышками еловыми морозными

       Окружены, сторожевыми звездами.

       * * *

       Останется то, что волнуется,

       Задыхается, через край переливается,

       Торопится, как эта улица

       По дороге к реке, на исходе августа.

       Останется то, что торгуется

       На площади, клянется и божится,

       Запах кофе и жареной курицы,

       Губы розовые, рваные джинсы,

       Останется белье, что полощется

       На балконе высотки, на окраине,

       Взгляд растерянный, осиновая рощица

       Красная — будто раненая.

       Останется то, о чем плачется

       Ночью на опустевшей станции,

       Останется только то, что горячее,

       А холодное — не останется.

       Повесть