В последние годы целый ряд крупных внерегиональных акторов, в частности, США и ЕС, демонстрируют заинтересованность в укреплении отношений со странами Центральной Азии. Одним из аспектов мотивации недружественных государств выступает их стремление ослабить влияние Российской Федерации в регионе, максимизировать ущерб для российской экономики от односторонних нелегитимных санкций, а также ？оторвать？ экономики центральноазиатских государств от России. Одновременно растет региональная активность дружественных стран, например, Китая.

       В числе целей, преследуемых западными внерегиональными акторами, можно также отметить формирование транспортно-логистических коридоров между Европой и Азией, альтернативных проходящим по территории России, активное включение стран региона в реализацию ？зеленой повестки？, наращивание взаимной торговли. Продемонстрировать серьезность намерений призваны вновь создаваемые или ？перезагружаемые？ диалоговые форматы высокого и высшего уровней, предлагаемые США, ЕС и КНР, а также инициативы, фиксируемые в ходе соответствующих мероприятий и демонстрирующие значимость сотрудничества с центральноазиатскими партнерами, реализации которых должна способствовать работа постоянно действующих секретариатов.

       Владимир Нелидов:

       Новый премьер в Японии: закономерности японской политики и ？азиатское НАТО？

       В число внерегиональных акторов, нацеленных на существенное укрепление собственного влияния в Центральной Азии, входит также Япония. Интересно, что именно Япония более двадцати лет назад предложила формат ？С5+1？. С тех пор состоялось 16 встреч глав МИД стран и их заместителей Японии и стран региона.

       9 августа 2024 г. Астане прошел первый деловой форум ？C5+Япония？, призванный вывести многоплановое партнерство на новый уровень. Форум должен был посетить тогдашний японский премьер-министр Фумио Кисида, который был вынужден пересмотреть планы из-за стихийных бедствий, обрушившихся на страну. В бизнес-форуме приняли участие не только представители пяти государств региона, но и свыше ста японских компаний и организаций.

       По мнению В.Г. Швыдко, ？интерес японского правительства к региону обусловлен прежде всего политическими факторами. Это, во-первых, стремление обозначить глобальную роль Японии как субъекта международных отношений, присутствие которой должно быть заметным во всех основных регионах, особенно на азиатском континенте. Во-вторых, это желание на дипломатическом фронте составить конкуренцию Китаю, который действительно воспринимается в Японии как главный международный вызов для страны на обозримую перспективу？.

       Япония традиционно активно предоставляла официальную помощь развитию (ОПР) странам региона и участвовала в различных программах развития их торговли и производств. Для реализации политики в области ОПР Япония активно использует как двусторонние механизмы, так и различные многосторонние форматы, например, Азиатский банк развития (АБР). Так, на основе расчетов автора по данным ОЭСР, совокупный объем ОПР, предоставленного Японией пятерке региональных государств с 1991 по 2022 гг., составил 4,43 млрд долл. США.

       По состоянию на ноябрь 2024 г. АБР, в котором Япония играет роль крупнейшего акционера, направил средства на реализацию в обшей сложности 811 проектов на сумму в 25 518 млрд долл. США в странах центральноазиатской пятерки.

       Таблица 1. Проекты Азиатского банка развития в странах Центральной Азии (Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан)

       

Страна	Число проектов	Стоимость, млрд долл. США
Казахстан	145	6,885
Кыргызстан	221	2,627
Таджикистан	159	2,445
Туркменистан	14	0,634
Узбекистан	272	13,127
Всего	811	25,518

       Источник: составлено автором на основе данных АБР

       Также АБР принимает активное участие в реализации комплексной программы Центральноазиатского регионального экономического сотрудничества (ЦАРЭС). Программа ЦАРЭС нацелена на расширение торговли в регионе, улучшение конкурентоспособности бизнеса в государствах — членах программы через реализацию региональных проектов в областях транспорта, содействия торговле, энергетики, торговой политики, развития экономических коридоров. В программе принимают участие 11 государств Центральной Азии, Восточной Азии и Закавказья: Афганистан, Азербайджан, Грузия, Казахстан, КНР, Кыргызстан, Монголия, Пакистан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан.

       Артем Пылин:

       Экономические интересы Москвы в Центральной Азии

       Партнерами по реализации проектов ЦАРЭС наряду с государствами, направляющими средства для софинансирования проектов, выступают ведущие многосторонние институты, предоставляющие льготные займы и техническое содействие. Их перечень наряду с АБР включает Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ), Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР), Международный валютный фонд (МВФ), Исламский банк развития, Программу развития ООН, Всемирный банк.

       Долгосрочная стратегическая рамочная структура программы ЦАРЭС до 2030 года (ЦАРЭС 2030) ？Соединяя регион для совместного и устойчивого развития？ (принята в 2017 г.) фокусируется на пяти операционных кластерах: (а) экономическая и финансовая стабильность, (б) торговля, туризм, и экономические коридоры, (в) инфраструктура и экономическая связанность, (г) сельское хозяйство и водные ресурсы, (д) человеческое развитие.

       По состоянию на декабрь 2023 г., ЦАРЭС мобилизовала инвестиции в размере свыше 51 млрд долл. США на реализацию 575 проектов, 364 из которых уже завершены. В октябре 2024 г. был одобрен еще один транспортный проект в Казахстане стоимостью почти 531,7 млн долл. США.

       Таблица 2. Проекты ЦАРЭС в странах Центральной Азии (Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан)

       

Страна	Число проектов	Стоимость, млрд долл. США (доля в общем объеме финансирования проектов ЦАРЭС)
Казахстан	66	9,48 (18,7%)
Кыргызстан	88	2,94 (5,8%)
Таджикистан	90	3,46 (6,8%)
Туркменистан	17	2,21 (4,3%)
Узбекистан	69	13,04 (24,7%)
Всего	330	31,13 (60,3%)

       Источник: составлено автором на основе данных ЦАРЭС

       Крупнейшим источником финансирования проектов ЦАРЭС стали средства партнеров по развитию из числа многосторонних институтов — 46% (34,5 млрд долл. США) от всего объема средств программы. За ними следуют АБР, на который приходится свыше 34,5% (23,4 млрд долл. США), и инвестиции государств-членов ЦАРЭС — 19,5% (10 млрд долл. США).

       Крупнейшими отраслевыми направлениями проектов, финансируемыми ЦАРЭС, стали транспорт (34,3 млрд долл. США или 67,4% от общего объема финансирования программы) и энергетика (12,7 млрд долл. США или 25% от всех средства ЦАРЭС). Финансирование программой иных секторов, таких, как упрощение процедур торговли, экономическая и финансовая стабильность, АПК, туризм и развитие человеческого капитала существенно уступает двум вышеуказанным.

       Александра Перминова:

       Потенциал ШОС в обеспечении водно-энергетической безопасности в Центральной Азии: возможности российско-китайского взаимодействия

       9 ноября 2024 г. в Астане прошла 23-я Министерская конференция ЦАРЭС. В ходе нее были одобрены новый План действий по изменению климата (ПДИК), а также Среднесрочный обзор Стратегии ЦАРЭС-2030, в котором помимо прочего рекомендовалось активизировать региональное сотрудничество и усилить операции в направлении климатически оптимизированного развития и региональных общественных благ. Кроме того, был запущен специальный Фонд подготовки проектов по климату и устойчивому развитию ЦАРЭС (ФППКУР). На полях заседания АБР также подписал соглашения о первых взносах в новый фонд с Министерством финансов КНР и Министерством экономики и финансов Республики Корея, которые обязались выделить средства ФППКУР в размере 5 млн долл. США.

       Несмотря на серьезную активность многосторонних форматов, созданных с активным участием Японии, по объему торговли со странами Центральной Азии она существенно уступает другим партнерам региона из числа третьих стран и организаций. Так, расчеты на основе информации базы статистических данных ЮНКТАД показывают, что по итогам 2023 г. совокупный объем торговли Японии со странами Центральной Азии (2,02 млрд долл. США) составил лишь 2,26% от китайской торговли с регионом (89,42 млрд долл. США) и 5,9% от российского товарооборота со странами Центральной Азии (34,16 млрд долл. США).

       Таблица 3. Торговля КНР, Российской Федерации, Японии со странами Центральной Азии (Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан) в 2023 г.

       

Страна	Экспорт в Центральную Азию, млрд долл. США	Импорт из Центральной Азии, млрд долл. США	Товарооборот, млрд долл. США
КНР	61,44	27,98	89,42
Российская Федерация	21,5	12,6	34,16
США	1,84	2,43	4,27
Япония	1,32	0,704	2,02

       Источник: составлено автором на основе данных ЮНКТАД.Стат

       Разумеется, в условиях международной неопределенности Япония заинтересована в расширении присутствия на довольно перспективных растущих рынках Центральной Азии, в том числе расположенных на относительно небольшом расстоянии. На решение данной задачи в том числе и направлен формат ？С5+1？. Японские компании действительно могли бы стать донорами технологий для стран региона, стимулируя производительность и повышая их темпы экономического роста. Страны региона, в свою очередь, могли бы нарастить поставки ресурсов, представляющих интерес для японской стороны.

       Однако можно выделить несколько факторов, которые заставляют, как минимум, с осторожностью относиться к перспективам кардинального укрепления позиций Японии в регионе. Первый — это наличие серьезных конкурентов в виде Китая и России, гораздо более интегрированных с экономиками региона. Причем речь идет об интеграции на системном уровне, в том числе через членство в международных организациях и заключение международных соглашений. Так, и у Китая, и у России действуют двусторонние или многосторонние соглашения о поощрении и взаимной защите инвестиций со всей пятеркой стран Центральной Азии. В то же время Япония заключила такие соглашения только с Узбекистаном (2008) и Казахстаном (2014), причем последнее подписание состоялось 10 лет назад.

       Юлия Мельникова:

       Евразийская безопасность как коммуникативная практика: задачи для России и Китая

       Второй — это зависимость торговли Японии с Центральной Азии от наиболее удобных транспортных коммуникаций, проходящих по территории вышеупомянутых конкурентов. Перенос ее перспективных объемов на другие маршруты может привести к существенному росту издержек и, как следствие, падению конкурентоспособности. Можно сказать, что ？географию никто не отменял？. Кроме того, японские планы по наращиванию связанности Центральной Азии и Европы (sic!) в обход России, разумеется, не будут благоприятствовать использованию отечественных транзитных возможностей для укрепления японской торговли со странами региона.

       Третий — это неоднозначные перспективы и будущее японских проектов в регионе в условиях нестабильной меняющейся среды и недостаточного успешного опыта взаимодействия с институтами центральноазиатских государств. В результате может возникнуть существенное расхождение между ожидаемыми и фактическими результатами проектов японского бизнеса, даже при наличии серьезной поддержки по линии государства в 2,1 млрд долл. США. Более того, предыдущие попытки японских властей ранее уже неоднократно не давали желаемого результата. Так, знаковое турне японского премьера С. Абэ по Центральной Азии в октябре 2015 г., в ходе которого были заключены соглашения на сумму в общей сложности 27 млрд долл. США, не получило столь значимого практического подтверждения в статистике торгово-инвестиционного сотрудничества Японии со странами региона.

       Четвертый фактор заключается в том, что повестка социально-экономического развития стран региона не ограничивается декарбонизацией и цифровизацией, но объективно требует серьезных долгосрочных вложений в инфраструктуру и ？физические？ производственные мощности. Насколько преуспеют в решении столь сложных задач японские компании — большой вопрос.

       В этих условиях представляется важным обеспечить корректный анализ японского опыта и существующих ограничений в развитии сотрудничества России со странами центральноазиатской пятерки как в части стратегического целеполагания, так и на оперативном уровне политики.