Фёдор Лукьянов

       Российская газета

       Нынешняя ？Третья мировая война？ будет растянутой во времени и распределенной в пространстве

       Журналистский штамп, что Третья мировая война уже идет, кочует из одной публикации в другую не первое десятилетие. Собственно, с самого начала ХХI века, когда случилось нападение на США 11 сентября 2001 года, заговорили о столкновении цивилизаций как новой форме общемирового конфликта. Потом, правда, объявленная Вашингтоном ？война с террором？ превратилась сначала в мешанину на Ближнем Востоке, а потом и вовсе ушла с повестки дня. Зато постепенно пошло возрождение ？старого доброго？ соперничества крупных стран, сначала в политико-пропагандистской и экономической сфере, но со все более ярко выраженным военно-силовым элементом. Это тоже сопровождалось предостережениями относительно риска Третьей мировой в классическом понимании прошлого века. Впрочем, такие рассуждения оставались в плоскости публицистики.

       Сегодня понятие ？Третья мировая？ можно конкретизировать и приземлить. Картины Первой и Второй мировых войн по-прежнему неприменимы на исходе первой четверти XXI столетия, хотя некоторые комментаторы и усматривают схожие черты в вооруженном столкновении на Украине. Но структурно ситуация совсем другая. Наличие ядерного оружия у наиболее важных мировых игроков и очень сложная палитра значимых и разнокалиберных участников международной политики исключают (подстрахуемся — делают очень маловероятной) лобовое столкновение самых великих держав или их блоков, как это было в минувшем столетии. Однако изменения, происходящие на мировой арене и в соотношении сил, столь серьезны, что они ？достойны？ противостояния масштаба мировой войны. Такие сдвиги прежде вели к грандиозным военным столкновениям. Сейчас ？мировая война？, как неоднократно говорилось, — это цепь крупных, но локальных противоборств, каждое из которых так или иначе вовлекает самых важных игроков, балансирует на грани выплескивания за пределы изначальной зоны и непрямым образом связано с другими очагами нестабильности. Череда военных событий началась с ближневосточных конфликтов прошлого десятилетия (Йемен, Сирия), далее продолжилась Украиной с 2014 года, Южным Кавказом и теперь Палестиной. Точку в этом перечне ставить явно рано.

       Коллеги-международники уже отмечали, что в условиях исчезновения прежних рамок и ограничителей (тот самый упадок миропорядка, который теперь признали, кажется, все) ？спящие？ конфликты и споры почти неизбежно напоминают о себе. То, что сдерживалось действовавшими договоренностями, вырывается наружу. В принципе все достаточно традиционно, так было раньше, так будет и потом. Идеологизация мировой политики в ХХ веке привела к тому, что и завершение того политического столетия оказалось очень идеологическим. Восторжествовала точка зрения, что человечество обрело оптимальную идейно-политическую модель своего устройства, которая перевернет страницу прежних противостояний. Только так можно объяснить, например, мнение, что начертание государственных границ в XXI столетии меняться не будет (либо только по обоюдному согласию), потому что так решили и постановили. Исторический опыт что Европы, что других континентов в любой исторический период не дает оснований такое допустить — границы изменялись всегда и фундаментально. А сдвиги в балансе сил и возможностей обязательно порождают стремление передвинуть и территориальные пределы.

       Другое дело, что значение территорий сегодня и в прежние времена отличается. Непосредственный контроль тех или иных пространств сейчас может нести больше издержек, чем выгод, а влияние непрямыми способами намного эффективнее. Хотя стоит отметить, что лет 15-20 назад, на пике экономико-политической глобализации, часто утверждалось: географическое соседство и материальная близость вообще утрачивают значение в полностью связанном ？плоском？ мире. Пандемия стала первым и очень ярким аргументом против такого подхода. Ну а нынешняя цепь кризисов заставила совсем вернуться к более классическим представлениям о роли субординации регионального и общемирового.

       Исчезновение статус-кво означает вступление мира в долгий период лихорадки, когда новые рамки еще не сложились (и непонятно, когда сложатся), а старые уже не срабатывают. Формальное окончание эпохи Договора об обычных вооруженных силах в Европе (Россия из него вышла, остальные страны объявили о приостановке участия) — пример ликвидации имевшихся институтов. Беспрецедентная по интенсивности волна нападок на ООН буквально со всех сторон — штурм главного бастиона миропорядка, основанного после Второй мировой войны. Нынешняя ？Третья мировая война？, вероятнее всего, будет растянутой во времени и распределенной в пространстве. Но по ее итогам — а какие-то будут обязательно — возникнет и другая структура международных организаций. Так всегда бывает. Это не значит, что ООН, например, исчезнет, но глубокая коррекция принципов, на которых она работает, произойдет обязательно.

       Материалы по теме САМОЕ ГЛАВНОЕ ПРАВО ЧЕЛОВЕКА – ЭТО ПРАВО НА ВЫЖИВАНИЕ ПРИНЦИПЫ ПОЛИЦЕНТРИЧНОСТИ И БЕЗОПАСНОСТИ В МЕНЯЮЩЕМСЯ МИРЕ КАК ВОЗНИКЛО ГОСУДАРСТВО ИЗРАИЛЬ ？СОБЛЮДЕНИЕ ПРИНЦИПОВ УСТАВА ООН ВО ВСЕЙ ИХ СОВОКУПНОСТИ И ВЗАИМОСВЯЗИ – ЗАЛОГ МЕЖДУНАРОДНОГО МИРА И СТАБИЛЬНОСТИ？ ВОЗМОЖНОСТЬ И НЕОБХОДИМОСТЬ РЕФОРМЫ ООН Zemanta

       Метки: "Третья мировая война", начертание государственных границ, ООН