Саммит ？большой восьмёрки？, прошедший на североирландском курорте Лох-Эрн, не закончился провалом, хотя предпосылки были. В этом главный его итог. Никогда прежде на встречу G8 с момента, когда Россия присоединилась к ？семёрке？, лидеры государств не приезжали, имея столь глубокие политические расхождения. Были даже опасения, что нынешний форум станет последним в таком формате.

       Переговоры по Сирии можно считать успехом. Думали, что все разругаются, отменят мирную конференцию в Женеве, даже не примут совместного коммюнике. Или что хуже — ？семёрка？ утвердит коммюнике, в котором устанавливается бесполётная зона над Сирией, а Россия гордо выйдет из-за стола и заявит о своём несогласии. Этого удалось избежать. В итоге получили коммюнике самого аморфного характера, с благими пожеланиями.

       Алексей Арбатов Алексей Арбатов – руководитель Центра международной безопасности Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений имени Е.М. Примакова.

       More >

       Так что саммит войдёт в историю тем, что на нем удалось избежать глубокого раскола между Россией и остальными семью членами. Несмотря на отсутствие глобальных договорённостей, был заключён целый пакет мелких соглашений, которые, с одной стороны, касаются важных тем, а с другой — пока лишь декларируют намерения.

       Речь в них в основном идёт о возобновлении того, что было прервано, включая программу Нанна—Лугара, контакты на разных уровнях. Президенты России и США договорились использовать линию прямой связи центров по уменьшению ядерной опасности, чтобы обмениваться оперативной информацией по компьютерным инцидентам.

       В ближайшее время Москва и Вашингтон восстановят формат регулярных консультаций между министрами иностранных дел и обороны, а также между премьером Дмитрием Медведевым и вице-президентом Джо Байденом. Всё это положительные сдвиги, но не нужно их переоценивать. Это лишь небольшой шажок к тому, чтобы выйти на прежний уровень сотрудничества.

       Очевидно, что необходимо развивать наше сотрудничество и в борьбе с международным терроризмом, с исламским экстремизмом, который набирает обороты, что может привести к катастрофическим последствиям после ухода НАТО и США из Афганистана в 2014 году.

       Есть глобальные проблемы, которые мы обязаны решать сообща, даже если каждая из стран недовольна тем, что происходит у партнёра. Надо, конечно, исходить из того, что Россия относится к Европе. Евразийская философия — высосанная из пальца, совершенно антинаучная реакционная доктрина, которая не имеет никакой реальной почвы.

       У России своя специфическая история, однако это европейская страна. Но её путь к демократии, рыночной экономике, цивилизованному обществу долгий, он не совпадает с европейским и американским, поскольку стартовая точка у России совершенно иная. Поэтому никаких ультиматумов предъявлять России нельзя. Не случайно многие заговорили об одиночестве Владимира Путина на саммите.

       Дело в том, что в основном Россия сама поставила себя в такое положение. Её нынешняя внешнеполитическая философия с той или иной степенью откровенности сформулирована в многочисленных руководящих заявлениях, статьях и документах последнего года.

       После четырёх лет президентства Дмитрия Медведева был взят курс на дистанцирование, а по ряду направлений и на противостояние с США и Европой. Решили, что сближение с Западом, включая ？Партнёрство ради модернизации？, повлечёт размывание управляемой демократии, изменение сложившейся системы власти. На смену европейскому выбору России пришла официальная доктрина евразийства в виде проекта Евразийского союза, который предполагает интеграцию России с постсоветскими республиками.

       Для перехода с экспортно-сырьевой на инновационную модель развития был выдвинут лозунг опоры на собственные силы, своего рода реиндустриализации с локомотивом в виде оборонки. Был провозглашён поворот на Восток, тем более что центр тяжести мировой экономики и политики смещается в Азиатско-Тихоокеанский регион, а США и Евросоюз никак не могут выбраться из финансово-экономического кризиса.

       Вот эта переориентация внешнеэкономических, а значит, и внешнеполитических связей с Европы на Азию, о которой стало модно говорить в последнее время, ведёт страну к консервации экспортно-сырьевой модели экономики вместе с её авторитарной политической надстройкой. Пусть даже и с демократическими декорациями. При этом не надо забывать, что после четырёх лет заявлений Дмитрия Медведева о ？свободе？ и ？партнёрстве с Западом？ возвращение Путина у западных политиков во многом ассоциируется с преследованием оппозиционных активистов, с ужесточением законодательства, относящегося к гражданским правам и свободам.

       То, что мы пришли к этому саммиту при очень глубоком размежевании, абсолютно естественно. И Сирия здесь ни при чём. Некогда у нас были гораздо более серьёзные противоречия и по Югославии, и по Ираку.

       Подоплёкой нынешних разногласий по Сирии являются на самом деле изменения во внутренней и внешней политике России и ответная реакция на эти метаморфозы со стороны США и Европы. Отношения России с Западом вступили в самый трудный этап после окончания холодной войны. Никто сейчас и не вспоминает о ？европейском выборе？ России, о котором говорил Владимир Путин на саммите Россия—ЕС в 2003 году. И тем более о ？Партнёрстве ради модернизации？, которое провозгласил Дмитрий Медведев на саммите Россия—ЕС в 2010-м. Фактически парализована система европейской безопасности.

       В многолетнем тупике находятся переговоры о новом соглашении о партнёрстве и сотрудничестве России с Евросоюзом. Всем специалистам видно, как замедлился процесс ограничения и сокращения ядерных и обычных вооружений.

       Но саммит в Северной Ирландии продемонстрировал, что сотрудничать нам, конечно, надо. Разве предотвращение распространения ядерного оружия — тема, которую можно связывать с развитием демократии внутри России? А борьбу с международным терроризмом — с соблюдением демократических норм?

       Конечно, нет. Эти темы важны сами по себе. Нужно, чтобы в России была демократия и соблюдались права человека, но, как бы ни обстояли дела в этих вопросах, наше сотрудничество необходимо независимо ни от чего. То же касается и ядерного разоружения, ограничения вооружений. Поэтому сотрудничество во всех этих сферах должно развиваться. Более того, от состояния этого процесса напрямую зависят внешние условия для развития демократии в России.

       Если же говорить об экономической составляющей прошедшей встречи G8, то, конечно, главным событием было решение США и Евросоюза создать зону свободной торговли. Это кардинальный поворот в развитии мировой экономики. Создание трансатлантической зоны может серьёзно улучшить перспективы Европы и Америки для выхода из затянувшегося финансово-экономического кризиса. Складывается совершенно иная расстановка сил в мире. Пекин, в частности, воспринял это событие очень болезненно.

       Китайское руководство считает, что это попытка крупнейших держав воспрепятствовать быстрому экономическому росту страны. Запуск ？экономического НАТО？, к которому тесно привязаны Япония и Южная Корея, подбираются Австралия и страны АСЕАН, будет означать интеграцию большей части мировой экономики. Речь может идти о 60—70 процентах, а это означает принципиально иную конфигурацию финансово-экономических ресурсов на планете.

       Оригинал статьи