Материал из номера
Май 2016
Скачать номер
в PDF формате
Я очень люблю фильм "Женитьба Бальзаминова". Часто пересматриваю его и знаю почти наизусть. За долгие годы фильм мне не наскучил и не надоел. Наоборот, с возрастом он воспринимается по-новому, раскрывает свои тайны — тайны пьес Островского и тайны старой Москвы.
Помните, маменька Бальзаминова говорит о сватовстве сына: "Солидные-то люди, которые себе добра-то желают, за всякой малостью ездят к Ивану Яковличу, в сумасшедший дом, спрашиваться. А мы такое важное дело без всякого совета сделаем!" Когда-то эти слова казались мне смешными до нелепости: солидные люди за советом ездят в сумасшедший дом. Кто такой Иван Яковлевич — я даже не догадывался. Может быть, врач-психиатр? Лишь позже я узнал об Иване Яковлевиче Корейше — последнем московском пророке, чудотворце и юродивом.
В Москве Корейша оказался не по своей воле. И, наверное, будь его воля, он предпочел бы городу какой-нибудь монастырь, удаленный и тихий. Но выбирать Ивану Яковлевичу не приходилось. Более сорока лет он провел в сумасшедшем доме в Москве, здесь и умер, став городской знаменитостью.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым В.И. Суриков. Юродивый. Фрагмент картины "Боярыня Морозова". 1887 год
О Корейше писал не только Островский. Под своим именем или под вымышленными именами Иван Яковлевич выведен в произведениях Федора Достоевского, Николая Лескова и Льва Толстого. Сколько людей писало об Иване Яковлевиче, столько и мнений было о нем. Кто-то видел в нем пророка и чудотворца. Кто-то — обыкновенного сумасшедшего. А кто-то разглядел хитроумного мошенника и ловкого шарлатана.
Русским читателям хорошо известно мнение писателя Михаила Пыляева, поместившего юродивого в свою знаменитую книгу "Замечательные чудаки и оригиналы". Хоть Пыляев и назвал Корейшу "московским пророком", но увидел в нем только "неопрятное комедиантство", противное всякому "мало-мальски здравомыслящему человеку".
Государственная Синодальная церковь неоднозначно относилась к юродивому. С одной стороны, она благоволила к нему. Например, вдова коллежского асессора Екатерина Палицына спрашивала московского митрополита Филарета (Дроздова): "Какого быть мнения об Иване Яковлевиче Корейше?" И получила такой ответ: "Я много знаю о нем хорошего". Палицына уточнила: "Можно ли просить его святых молитв?" Филарет ответил: "Почему же нет?"
С другой стороны, кавказский епископ Игнатий (Брянчанинов) объяснял пророчества и чудеса юродивого "очевидным сношением с падшими духами". Мол, при Корейше состоит бес, который выполняет его поручения и "удовлетворяет тщеславию пророка".
Так кем же был он, Иван Яковлевич?
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Портрет Ивана Яковлевича Корейши. Гравюра XIX века
БОГОМОЛЕЦ
На праздник Рождества Богородицы, 21 сентября 1783 года, в селе Иньково Поречского уезда Смоленской губернии в семье местного священника Якова Корейши родился сын Иван. Корейша (Корейшо) — захудалый дворянский род. Но Яков, вероятно, желая лучше обеспечить семью, отказался от дворянства и перешел в духовное сословие.
Семья была большой: братья Гавриил, Иван, Илья, Павел и сестра Параскева. В XIX веке в Смоленской губернии служило несколько священников с фамилией Корейша, наверное, родственников юродивого.
Способный мальчик, Иван в 10 лет поступил сразу во второй класс Поречского уездного училища. Отсюда в 1796 году он был переведен в Смоленскую духовную семинарию. И здесь выделялся успехами в учебе, особенно в богословии, толковании Священного Писания, греческом и латинском языках. Учителя и ученики любили Корейшу, но он ни с кем не сближался, предпочитая легкомысленному времяпрепровождению серьезные занятия.
В 1803 году Иван окончил семинарию и получил аттестат с отличием по наукам и поведению. Большинство биографов Корейши полагают, что после духовной семинарии он поступил в Смоленскую духовную академию и какое-то время проучился в ней. Однако сан священника Иван принять отказался и несколько лет преподавал в Смоленской семинарии, а затем — в Поречском училище. В мае 1806 года Корейша оставил работу, прямо с урока отправившись в странствие по русским монастырям. Он ни с кем не попрощался, не взял ни денег, ни вещей.
К концу сентября Иван Яковлевич прибыл в Соловецкую обитель. В прославленном монастыре он прожил до июня 1807 года. Затем отправился в Киево-Печерскую лавру.
Наконец, после двухлетнего странствия Корейша решил вернуться домой, но по дороге опасно заболел. Тогда он дал обет, что не вернется на родину, пока не совершит богомолья в Нило-Столобенскую пустынь на озере Селигер. В обитель Иван Яковлевич прибыл в сентябре 1808 года, но снова тяжело занемог. Он был так плох, что не мог сам ходить, и попросил, чтобы его на руках отнесли к мощам преподобного Нила Столобенского.
У мощей Корейша получил неожиданное чудесное исцеление и вернулся из пустыни совершенно здоровым. Удивленной женщине, в доме которой он остановился, богомолец сказал: "Да, ныне несли меня на руках и в церкви усадили, а через пятьдесят три года опять понесут и уж уложат в церкви". Позднее почитатели юродивого -утверждали, что эти слова были его первым пророчеством — так Иван Яковлевич предсказал свою смерть в 1861 году.
Корейша решил навсегда остаться в Ниловой пустыни, но прожил тут только год. Его нашла сестра Параскева и уговорила вернуться в Смоленск. Монахи не хотели отпускать необычного богомольца, но Иван Яковлевич все-таки покинул берега Селигера.
В Смоленске Корейша снова стал преподавать в семинарии, но скоро вновь оставил это занятие. Он поселился в заброшенной баньке на огородах и зажил жизнью настоящего отшельника-молитвенника. Так началось юродство Ивана Яковлевича.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Монастырь Нило-Столобенская пустынь на Столбном острове озера Селигер. Начало ХХ века
МАСКА БЕЗУМЦА
Юродство — это не сумасшествие, не психическая болезнь. Это маска безумца, добровольно надетая совершенно здоровым человеком. Но для чего юродивые так поступали? Для чего обрекали себя на нищету, голод и бездомность? Для вернейшего соответствия евангельскому слову. Ведь и Христос говорил о Себе: "Лисицы имеют норы и птицы небесные — гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову" (Мф. 8, 20). И апостол Павел писал: "Мы безумны Христа ради" (Первое послание к Коринфянам 4, 10). Исстари юродивых также называли "блаженными". Ведь они пытались своей жизнью осуществить Нагорную проповедь — учение
Маска сумасшедшего позволяла "нищему духом" беспрепятственно обличать общественные пороки, говорить правду в глаза богачам и властителям. Для юродивого не существовало никаких ограничений и препятствий. Он одинаково свободно чувствовал себя на шумном торжище, в божьем храме, лачуге бедняка или царском дворце.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Настоятельские покои монастыря Нило-Столобенской пустыни на Столбном острове озера Селигер. Начало ХХ века
Религиозный мыслитель Георгий Федотов писал, что юродство — это "служение миру в свое-образной проповеди, которая совершается не словом и не делом, а силой духа, духовной властью личности, нередко облеченной пророчеством".
Но, конечно, блаженный заботился не об исправлении нравов общества вообще, а об их исправлении согласно учению Евангелия. Когда церковь, священнослужители и монахи молчали, юродивый становился голосом народной совести. И народ с почтением взирал на блаженного, видел в нем своего заступника и ходатая, наделял его сверхъестественными дарами пророчества и чудотворения.
В Византии и на Руси всегда было особое отношение к юродивым. Над ними смеялись и издевались, их презирали и ненавидели. Но и цари, и простолюдины покорно и испуганно склонялись под их грозным окриком, страшились их проклятия и просили их молитв. Недаром пушкинский Борис Годунов боится "дурака", который прилюдно обвиняет его в убийстве "маленького царевича", и просит: "Молись за меня, бедный Николка!"
В "просвещенном" XVIII столетии отношение к блаженным переменилось. Это хорошо заметно по тому, что древнерусские слова "урод" и "похаб", которыми называли юродивых, наполнились в современном языке исключительно отрицательным смыслом.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Москва, улица Матросская Тишина. Преображенская психиатрическая больница. Главное здание
НАДМЕННЫЙ ВЕК
Корейше не повезло, он жил в XIX веке, не только еще более "просвещенном", но и еще более надменном и брезгливом. Вид грязного, загорелого, гогочущего и плачущего "дурачка" вызывал у мало-мальски образованного обывателя не почтение или жалость, а омерзение. Отныне юродивому был один путь — в сумасшедший дом...
Бывший учитель, живущий в заброшенной баньке, возбуждал любопытство жителей Смоленска. Горожане докучали Ивану Яковлевичу чрезмерным вниманием, и он переселился в лес.
Здесь Корейшу нашли крестьяне. Отшельник копал палкой землю. Был он без шапки и вообще без всякого имущества. Крестьяне построили Ивану Яковлевичу избушку и стали ходить к нему за советом, носить хлеб.
Когда наступила зима 1811 года, крестьяне, подкармливавшие отшельника, заметили ему, что наступают холода, а у него нет теплой одежды. На это Корейша ответил: "Подождите год-годик, и жарко будет, и мерзнуть станете".
Вскоре на Россию напал Наполеон. Смоленская губерния была занята французами. Крестьяне и горожане с лихвой испытали все бедствия военного времени. Вместе с народом эти бедствия испытал и Иван Яковлевич. Но настоящие бедствия ожидали юродивого после окончания войны — в 1817 году. У одной знатной и богатой смоленской барыни была дочь-невеста. К ней посватался офицер, отличившийся в войне с французами. Барыня с дочерью решили съездить к почитаемому отшельнику, разузнать о будущем. Заложили карету, приехали в лес, вошли в избушку и спросили: "Счастлива ли будет в замужестве раба Божья Н?" В ответ Иван Яковлевич закричал: "Разбойники! Воры! Бей! Бей!" Когда возвратились домой, дочь объявила барыне, что не пойдет замуж за офицера, поскольку Корейша назвал его разбойником. Сватовство расстроилось. Взбешенный жених, узнав, что причиной этого был юродивый, поехал в лес и избил Ивана Яковлевича до полусмерти. Впоследствии оказалось, что несостоявшийся жених действительно был вором, а несостоявшаяся невеста ушла в монастырь, была игуменьей и вела переписку с Корейшей.
Офицер потребовал от смоленского губернатора, чтобы Ивана Яковлевича поместили в -сумасшедший дом. Поскольку в Смоленске такого заведения не было, губернатор направил юродивого в Москву, в Преображенскую богадельню или, как тогда говорили, в доллгауз (от немецкого Tollhaus — -сумасшедший дом).
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Пациентки Преображенской больницы в комнате для рукоделий. Конец XIX века
ГОРЕ ОТ УМА
В XIX столетии во всем мире душевные недуги лечились исключительно насилием. Считалось, что такие болезни исцеляются только решетками, цепями, смирительными рубашками, голодом, палками и капаньем холодной водой на голову. Так что в ту пору сумасшедшие дома напоминали тюрьмы, пыточные камеры или застенки испанской инквизиции. Все это с пугающей достоверностью описал Гоголь в "-Записках -сумасшедшего": "Канцлер ударил меня два раза палкою по спине так больно, что я чуть было не вскрикнул... Сегодня выбрили мне голову, несмотря на то что я кричал изо всей силы о нежелании быть монахом. Но я уже не могу и вспомнить, что было со мною тогда, когда начали мне на голову капать холодною водою. Такого ада я еще никогда не чувствовал. Я готов был впасть в бешенство, так что едва могли меня удержать".
Но гоголевский Поприщин — "Фердинанд VIII, король испанский" — был настоящим помешанным, а Корейша — мнимым. Человек верующий, умный и образованный, он должен был претерпевать ужасные душевные страдания из-за своего ложного положения.
Однако Иван Яковлевич мужественно перенес все и не сошел с ума. Он даже сохранил чувство юмора и называл себя "студентом холодных вод", намекая на пытку холодной водой, которой не раз подвергался.
Врачи Преображенского доллгауза поставили Корейше необычный диагноз: mania occupatio mentis in libro — помешательство ума от занятия книгами. Настоящее "горе от ума"! Наверное, такой же диагноз можно было поставить и Дон Кихоту.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Центральный коридор одного из нижних этажей старого здания Преображенской больницы, не подвергавшийся серьезным перестройкам со времени основания доллгауза
Сначала врачи отнеслись к юродивому с неоправданной жестокостью. Его держали в темном и сыром подвале, посадив на цепь. Давали только хлеб и воду, да и то не каждый день. Москвичам, прослышавшим о прибытии в их город известного пророка, не разрешали с ним видеться.
Положение Корейши улучшилось лишь с 1828 года, когда главным врачом богадельни был назначен Василий Саблер, талантливый психиатр. -Через десять лет его стараниями страшный доллгауз превратился в Преображенскую больницу, где воцарились более мягкие порядки.
Иван Яковлевич был переведен в просторную палату с постелью и чистым бельем. Но он решительно отказался от этих удобств и продолжал спать на голом полу и без подушки.
Стены палаты были увешаны иконами, как в часовне. Стоял большой высеребренный подсвечник, пожертвованный кем-то из посетителей, на который желающие ставили свечи. Ежедневно к Корейше приходило множество москвичей, жаждущих узнать свое будущее или получить исцеление от недуга.
Саблер придумал брать с каждого посетителя по 20 копеек. Эти копейки складывались в немалые тысячи, позволяющие Преображенской больнице относительно сносно существовать. Недаром Саблер говорил: "Мы очень бедны. Если бы не Иван Яковлевич, не знаю, как бы мы сводили концы с концами".
Москвичи приходили к Корейше преимущественно с житейскими вопросами: "Выйдет ли замуж А?", "Будет ли успех в делах Б?", "Выздоровеет ли В?" Среди посетителей юродивого были не только купцы — "представители темного царства", как пишет Пыляев, но и чиновники, офицеры, дворяне и духовные лица. Особенно много приходило женщин.
Ответы Иван Яковлевич давал устно или писал на бумажке. Они всегда были кратки и неожиданны. Самый известный ответ Корейши: "Без працы не бенды кололацы". Многие современники видели в этих словах бессмыслицу, бред сумасшедшего. В русском языке второй половины XIX века слово "кололацы" стало синонимом чуши. На самом деле это искаженная польская пословица "bez pracy nie b？de ko？aczy" — без труда не будет калача.
При Саблере Корейшу стали хорошо кормить. Но к еде юродивый относился нарочито небрежно. Принесут ему кочан капусты и гороховую похлебку. Он оторвет капустный лист, обмакнет его в похлебку и положит лист себе на голову. По всему лицу потечет жижа. А Иван Яковлевич смешает остальную капусту с похлебкой, сам ест и посетителей кормит этим странным блюдом.
Не менее странно юродивый исцелял болящих. Однажды некая княгиня, бывшая при смерти, отчаявшись в помощи врачей, приказала везти ее к Корейше. Поддерживаемая двумя слугами, она вошла в его палату. В это время в руках у Ивана Яковлевича были два яблока. Ничего не говоря, он ударил яблоками княгиню в живот. Дама — в обморок. Ее едва довезли до дому и уложили в постель. Но на следующий день княгиня встала совершенно здоровой.
Под конец жизни слух о Корейше прошел по всей Руси. О нем писали газеты и журналы. За советом к московскому пророку отовсюду приезжали сотни почитателей. Впоследствии они рассказывали, как Иван Яковлевич снова предрек свою кончину. Это произошло на Страстной седмице 1861 года, в Великую субботу. В палату к Корейше пришел больничный священник и, как обычно, причастил его. Затем юродивый стал раздавать присутствовавшим просфоры, приговаривая: "Поздравляю вас с Новым годом, с утренней авророй!" Позднее эти слова были истолкованы как предсказание недалекой смерти.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Василий Федорович Саблер (1797–1877), психиатр, главный врач Преображенской психиатрической больницы в 1828–1871 годах
Перед кончиной Иван Яковлевич тяжело болел — мучился сильным кашлем и не вставал, но продолжал принимать посетителей. И по-прежнему спал не на кровати, а на полу.
В последнюю ночь юродивый лег ногами к иконам, а наутро пригласил священника для исповеди и причастия. Почитатели, собравшиеся возле смертного одра, ловили каждое слово угасающего старика. Женщины безутешно рыдали, но Иван Яковлевич сказал им: "Не плачьте, ангел надо мной". Многие спешили узнать у слабеющего пророка свою судьбу. И Корейша предсказывал. Например, своему служителю Мирону юродивый предрек, что тот умрет первым из присутствующих в палате.
Одна из женщин принесла Ивану Яковлевичу много свеже-испеченного хлеба. Теперь она не знала, что с ним делать. Корейша тихим голосом благословил ее отдать хлеб "нищим и убогим неимущим старцам в богадельне".
За мгновение до кончины юродивый поднял руку, благословил всех и явственно произнес: "Спаситеся, спаситеся, спасена буди вся земля!" Опустил руку и умер. Это произошло 19 сен-тября 1861 года.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Пациенты и персонал в саду Преображенской больницы. Начало ХХ века
И ПОСЛЕ СМЕРТИ...
Митрополит Филарет, узнав о смерти Ивана Яковлевича, спросил: "Что, скончался труженик?" Затем прослезился и сказал, перекрестившись: "Помяни его, Господи, во Царствии Твоем!" Митрополит пожелал узнать предсмертную волю Корейши, чтобы решить вопрос о месте его погребения. Больничный священник доложил, что однажды юродивый воскликнул, воздев руки вверх: "Вижу отца Леонтия в неприступном свете!" Митрополит истолковал слова Ивана Яковлевича как пожелание быть похороненным в Покровском монастыре возле своего духовника — иеромонаха Леонтия. Филарет распорядился, чтобы были сделаны необходимые приготовления и выкопана могила. Решение митрополита обрадовало настоятеля обители архимандрита Паисия (Соколова) и всю братию.
Однако Корейшу не могли предать земле пять дней. Сразу несколько монастырей в Москве и Смоленске хотели похоронить его у себя. За эти дни у гроба пророка побывали тысячи людей. Было отслужено более двухсот панихид. Монахини безостановочно читали Псалтырь над покойником. Некоторые исступленные дамы обкладывали тело юродивого ватой, а затем разбирали ее с величайшим благоговением. Вмиг разбирались цветы, которыми украшался гроб. Некоторые ревностные почитатели даже отгрызали от гроба щепки.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Село Черкизово. Церковь Ильи-пророка. 1905 год
Так кончина Ивана Яковлевича сделалась не обыкновенной смертью, а своеобразным продолжением его прижизненного юродства. Обезумевшие москвичи, сами того не осознавая, подражали своему почившему пророку. Только если безумство Корейши было мнимым, кажущимся, то безумство горожан — настоящим, клиническим.
Тление уже коснулось тела Ивана Яковлевича. Нельзя было далее откладывать погребение. И тогда в дело вмешался некий полковник Заливкин. Он уговорил Филарета разрешить похоронить -Корейшу при церкви Ильи-пророка в подмосковном селе Черкизове. Все погребальные расходы полковник полностью брал на себя. На митрополита также подействовала просьба племянницы покойного, Марии, бывшей замужем за Никифором, диаконом Ильинского храма.
Гроб с телом Ивана Яковлевича был вынесен из больницы через черный ход. Саблер опасался возмущения душевнобольных, считавших Корейшу своим благодетелем. Катафалк провожало множество богатых карет. И, несмотря на длинный и грязный путь, неисчислимое количество богомольцев потянулось в Черкизово. Бабы голосили: "На кого ты нас, батюшка, сиротинушек оставил! Кто нас без тебя от всяких бед спасет! Кто на ум-разум наставит, батюшка!"
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Филарет (в миру Василий Михайлович Дроздов; 1783–1867), митрополит Московский и Коломенский
В день погребения юродивого было отслужено семьдесят панихид. Многие богомольцы остались ночевать около церкви. И долгое время на могиле Ивана Яковлевича служилось до двадцати панихид ежедневно...
Мне всегда казалось, что Корейша — личность легендарная, былинная, анекдотическая. Это такой же фольклорный и литературный персонаж, как, например, Алеша Попович. Но разве нам известна его подлинная жизнь? Разве сохранилась Алешина могила?
Кроме того, не стоит забывать, что советская власть бессмысленно уничтожила в Москве несколько старинных кладбищ (в том числе кладбище Покровского монастыря) и множество захоронений известных людей. Могила знаменитого юродивого вполне могла разделить их участь.
Поэтому я был несказанно удивлен, когда узнал, что захоронение Ивана Яковлевича на Черкизовском кладбище сохранилось. За ним следят прихожане и причт Ильинской церкви.
На могиле установлена новая каменная плита. Видно, что сюда по-прежнему приходят паломники, приносят свечи, цветы и конфеты. Но, конечно, нынешняя известность Ивана Яков-левича не может сравниться с его всероссийским почитанием, -существовавшим в XIX веке.
Послать
ссылку письмом
Распечатать
страницу