Материал из номера

       Январь 2013

       Скачать номер

       в PDF формате

       На высоком берегу Иссык-Куля, неподалеку от киргизского города Каракол, стоит простой и величественный памятник — скала, сложенная из серых глыб гранита и увенчанная бронзовой фигурой орла с распростертыми крыльями. Рядом — могила. Здесь покоится прах человека, который провел в путешествиях более двадцати лет, прошел свыше 30 тысяч километров и сделал несколько десятков открытий. На надгробной плите выбита надпись: "Путешественник Н.М. Пржевальский".

       До Каракола я добрался под вечер. Еще с десяток километров на машине по тряскому шоссе, и я — у ворот Мемориального музея Николая Михайловича Пржевальского, на территории которого находятся памятник и могила путешественника.

       Этот человек оставил после себя колоссальное научное наследие и целую плеяду учеников и последователей. "Я уповаю на свое здоровье, свой штуцер и на пословицу "не так страшен черт, как его малюют", — эти слова Николая Михайловича могли бы стать девизом его путешествий. Пржевальский был резок в суждениях, властен, нетерпим к человеческим слабостям, честолюбив. Можно даже сказать, что это был нелюдимый человек, не любивший ни балы, ни театр, ни литературу. Городская жизнь его явно тяготила, общество — раздражало. По возвращении из очередной экспедиции, когда на него обрушилась неимоверная слава, Пржевальский писал: "Там была свобода, здесь — позолоченная неволя, здесь все по форме, все по мерке; нет ни простоты, ни свободы, ни воздуха". Или вот еще, например: "Могу сказать только одно, что в обществе, подобном нашему, очень худо жить человеку с душой и сердцем..."

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым

       Среди блистательных имен русских путешественников и исследователей трудно найти другой пример столь цельно прожитой жизни. Внезапная и ранняя смерть Пржевальского потрясла русское общество. Он умер, как и жил — в дороге, и лег в землю в простом походном костюме, предоставив возможность потомкам разбираться в его наградах, чинах и званиях.

       НАЧАЛО ПУТИ

       Небольшой музейный зал хранит память о детских годах Пржевальского. На стенах — семейные портреты, фотографии братьев путешественника (Владимир стал успешным московским адвокатом, Евгений — известным математиком. — Прим. ред.).

       Пржевальские происходили из старинного казачьего рода. Отец будущего путешественника Михаил Кузьмич Пржевальский, выйдя в отставку с военной службы, обосновался в имении жены, Елены Алексеевны, в деревне Кимборово Смоленской губернии. Здесь в апреле 1839 года и родился Николай.

       В 1843 году Пржевальские построили новый дом в полутора километрах от Кимборова. В этой усадьбе, названной "Отрадное", и прошло детство Николая. В 1846 году Михаил Кузьмич умер, оставив на руках Елены Алексеевны трех маленьких сыновей и дочь. Хозяйственные заботы не давали возможности вдове уделять детям много времени, ими больше занималась нянька Макарьевна — мастерица рассказывать всевозможные сказки и истории. "Рос я в деревне дикарем, — вспоминал Николай Пржевальский, — воспитание было самое спартанское: я мог выходить из дому во всякую погоду и рано пристрастился к охоте". Однако "дикарь" с отличием окончил в 1855 году Смоленскую гимназию, поскольку обладал великолепной памятью и способностью к наукам. Среди одноклассников Николай выделялся независимостью и резкостью суждений, а также умением подчинять товарищей своему влиянию. Примерным поведением гимназист Пржевальский, понятное дело, не отличался. Однажды его едва не исключили из гимназии. Всему виной было уничтожение классного журнала. Всех, кого подозревали в этом проступке, в том числе и Пржевальского, посадили в карцер и решили держать там до тех пор, пока не объявится виновный. На четвертый день Пржевальский сознался, что это он выбросил журнал в Днепр. Мать будущего путешественника еле уговорила начальство гимназии не исключать сына, а в качестве наказания прописать ему изрядную порцию розог.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Памятник Н.М. Пржевальскому на берегу Иссык-Куля

       Еще один экспонат — фотография Николая Михайловича в форме унтер-офицера Рязанского пехотного полка. Сообщения об обороне Севастополя произвели на юного Пржевальского столь сильное впечатление, что по окончании гимназии он решил поступить в действующую армию. На фронт он не попал, а армейские будни, имевшие мало общего с тем, о чем мечтал Пржевальский, пришлись ему не по сердцу. Офицеры предавались кутежам, в полку процветало пьянство. Сам он спиртного в рот никогда не брал, а людей пьющих попросту презирал. Осенью 1856 года Пржевальский получил чин прапорщика и назначение в Полоцкий полк, расквартированный в Смоленской губернии. Место службы было новым, а царившие вокруг нравы оставались теми же. Разочаровавшись в воинской службе, он стал задумываться о путешествиях, о которых мечтал с детства. Рассчитывая попасть в малоисследованные районы России, Пржевальский подал начальству рапорт о переводе на Амур, однако получил трое суток гауптвахты. Тогда Пржевальский пришел к выводу, что добиться поставленной цели он сможет, только окончив Академию Генерального штаба. Экзамены в августе 1861 года он сдал на отлично и в числе первых был зачислен в Академию, во время учебы в которой был избран членом Русского географического общества (именно в этот период выходят в свет его первые сочинения, в том числе и "Военно-статистическое обозрение Приамурского края"). После окончания Академии Пржевальский добровольцем отправился в Польшу для участия в подавлении восстания, затем преподавал историю и географию в Варшавском юнкерском училище. А затем последовало долгожданное назначение в Восточно-Сибирский военный округ, где Пржевальский рассчитывал заняться географическими исследованиями. По дороге к новому месту службы он заехал в Русское географическое общество в Петербурге. Здесь Пржевальскому повезло — он встретился с Петром Петровичем Семеновым, возглавлявшим Отделение физической географии. Молодой, энергичный офицер поделился с ученым мечтами исследовать тогда еще неведомый Тянь-Шань. А умудренный опытом Семенов посоветовал Пржевальскому не торопиться и попробовать свои силы в менее сложном предприятии. Он предложил ему отправиться в путешествие по малоизученному Уссурийскому краю и в случае успеха обещал способствовать снаряжению экспедиции в Центральную Азию.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Титульный лист книги Н.М. Пржевальского "Путешествие в Уссурийском крае"

       В ЛЕСАХ ПРИМОРЬЯ

       Уссурийскому путешествию Пржевальского посвящен один из залов музея. Здесь хранится копия первой награды великого исследователя — серебряной медали Русского географического общества, полученной им за изучение края.

       Перед тем как отправиться в свою первую экспедицию, Пржевальский большую часть свободного времени проводил в библиотеке Сибирского отделения Географического общества, изучая все, что было написано об Уссурийском крае. Страстному желанию исследовать новые территории не мешало даже отсутствие опыта и денег: путешествовать по Приморью Пржевальскому предстояло на свои весьма скромные средства.

       В мае 1867 года мечты Пржевальского начали сбываться, о чем незадолго до отъезда он с восторгом писал одному из своих друзей: "...я еду на Амур, оттуда на р. Уссури, озеро Ханка и на берега Великого океана, к границам Кореи. <...> Я рад до безумия! <...> Да, на меня выпала завидная доля и трудная обязанность — исследовать местности, в большей части которых еще не ступала нога образованного европейца".

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Карта с маршрутами путешествий Н.М. Пржевальского

       Уссурийская экспедиция продлилась почти два года. Пржевальский сплавлялся по таежным рекам, ночевал в лесах на морозе, сражался с шайкой китайских бандитов. Встречая Новый год в заснеженной уссурийской тайге, Пржевальский писал в дневнике: "Во многих местах вспомнят обо мне сегодня в Европе, и, вероятно, ни одно гаданье, самое верное, не скажет, где я теперь нахожусь. Этих мест, куда я забрался, пожалуй, не знает и сам дьявол". Экспедиция прошла более 3 тысяч километров, исследовав долину Уссури, озеро Ханка и впадающие в него реки, побережье Японского моря, южную часть Сихотэ-Алиня. Доклад в Русском географическом обществе о результатах экспедиции был встречен с восторгом. Блестяще справившись с первым испытанием, Пржевальский доказал, что готов взяться за решение куда более сложных задач.

       С Дальним Востоком связан один любопытный эпизод жизни Пржевальского. В молодости он был завзятым картежником. Играл смело, ставил на кон по 200–300 рублей и почти не знал проигрыша. За карточный стол друзей обычно не приглашал, играл с купцами и офицерами. Выиграв тысячу рублей, игру всегда прекращал, говоря, что "играет для того, чтобы выиграть себе независимость". Зимой 1868 года во время пребывания в Николаевске он выиграл огромную по тем временам сумму — 12 тысяч рублей и, уезжая в Петербург, выбросил карты в Амур. "С Амуром, — сказал он при этом, — прощайте и амурские привычки". На эти деньги, кстати, в основном и снаряжалась его легендарная экспедиция в Монголию.

       Едва успев отчитаться о путешествии по Уссурийскому краю, Николай Михайлович обратился к Русскому географическому обществу с предложением об организации экспедиции в Центральную Азию. Проект его получил полнейшее одобрение. С этого момента начинается череда великих центральноазиатских путешествий Пржевальского.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Здание Музея Н.М. Пржевальского неподалеку от Каракола

       СРЕДИ ПУСТЫНЬ МОНГОЛИИ

       Есть в музее книга "Монголия и страна тангутов", написанная Пржевальским по возвращении из первой монгольской экспедиции. Сильно потертый переплет синей кожи, плотные, почти не тронутые желтизной листы бумаги. На иллюстрациях — караваны верблюдов, заснеженные пики гор, маленький русский отряд, отстреливающийся от шаек бандитов. С каждой страницы веет жаром пустынь, запахом полыни, дымом походных костров.

       Маршрут шел через Монголию, Северный Китай и Тибет. Программа исследований, которую Пржевальский составлял вместе с Семеновым, была огромной, а средств — крайне мало. Экспедиционный отряд состоял из четырех человек — начальника экспедиции Николая Пржевальского, его помощника поручика Михаила Пыльцова и двух казаков.

       Январь 1871 года. Путешественники прибыли в Пекин, откуда им предстояло отправиться к пустынному плато Ордос в излучине Хуанхэ и выйти к берегам озера Кукунор. Пржевальского предупредили: придется идти по землям, охваченным восстанием дунган, караванные пути контролируют отряды бандитов. Пржевальский закупил 10 ружей, 15 револьверов, 5500 патронов к штуцерам, 45 килограммов пороха и 4,5 килограмма дроби. "Словом, — сообщал он в одном из писем, — мы снаряжены так, как, вероятно, не был вооружен сам Ермак Тимофеевич, отправляясь на покорение Сибири". Перед экспедицией Пржевальский устроил учения: по сценарию отряду надо было отбить нападение бандитов. За четыре минуты четыре путешественника успели сделать 67 выстрелов, что вполне удовлетворило начальника экспедиции.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Личные вещи Н.М. Пржевальского

       В середине мая 1871 года отряд вышел из Пекина. Проводника не было, а потому дорогу приходилось искать самим, проходя понапрасну многие километры. Путь экспедиции пролегал по южной безводной окраине Гоби, где еще не доводилось бывать европейцам.

       В июне 1871 года отряд вступил на равнины Ордоса, оказавшись среди безжизненных песков Кузупчи. Пржевальский писал: "Тяжело становится человеку в этом, в полном смысле, песчаном море, лишенном всякой жизни: не слышно здесь никаких звуков, ни даже трещания кузнечика, кругом тишина могильная..." В сентябре отряд двинулся по песчаной пустыне Алашань. Две недели путешественники шли среди высоких барханов и солончаков. "Беда заблудиться, гибель тогда путнику верная, в особенности летом, когда пустыня накаляется, словно печь", — записал Николай Михайлович в дневнике.

       К исходу сентября отряд Пржевальского прибыл в город Динъюаньин (Алашань-Цзоци), где участники экспедиции отдохнули, а затем отправились в близлежащие горы Алашаня. Отсюда до главной цели путешествия — озера Кукунор — оставалось 640 километров , однако продолжать экспедицию не было никакой возможности. У путешественников осталось менее 100 рублей — этих денег не хватало даже на обратный путь. Пржевальский принял решение возвращаться. Надо было спешить, надвигалась зима. Там, где путешественники несколько месяцев назад страдали от жары, теперь их ожидали морозы и метели. Особенно тяжело пришлось, когда экспедиция вышла на возвышенную окраину Гоби, встретившую отряд ледяным холодом и пронизывающим ветром.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым На охоте в окрестностях усадьбы Отрадное

       В одном из залов музея выставлена буссоль — геодезический инструмент, которым Пржевальский пользовался в экспедициях при составлении карт. Прибор этот, несмотря на солидный возраст и выпавшие на его долю испытания, в прекрасном состоянии, сияет медью и, кажется, готов к работе. Во время зимнего перехода Пржевальский с помощью этой буссоли занимался съемкой местности и отморозил по два пальца на каждой руке. По ночам температура воздуха опускалась до минус 32 градусов по Цельсию. "Кусок вареного мяса почти совсем застывал во время еды, а руки и губы покрывались слоем жира, который потом приходилось соскабливать ножом", — вспоминал Пржевальский. Единственным топливом в этих пустынных местах был аргал (сухой помет скота). Но собирать его не хватало времени, а настроенное враждебно местное население продавать аргал отказывалось.

       В январе 1872 года отряд пришел в китайский город Калган. Два месяца ушли на снаряжение нового путешествия. Сначала по уже знакомой дороге экспедиция направилась в Динъюаньин, а оттуда на запад, к берегам озера Кукунор. Отряд шел по местности, разоренной дунганским восстанием. Колодцы, встречавшиеся на караванной тропе, были отравлены: дунгане нередко бросали туда тела убитых ими людей. "У меня до сих пор мутит на сердце, — писал Пржевальский, — когда я вспомню, как однажды, напившись чаю из подобного колодца, мы стали поить верблюдов и, вычерпав воду, увидели на дне гнилой труп человека".

       Пока отряд Пржевальского продвигался вглубь Монголии и провинции Ганьсу, среди населения распространялись самые невероятные слухи об экспедиции. Бесстрашную четверку русских, не боявшихся вступать в стычки с бандитами, молва наделила сверхъестественными способностями. Говорили, что это полубоги, заговоренные от пуль. Пржевальского считали святым, по велению которого является тысяча невидимых людей, сражающихся с бандитами. Начальнику русской экспедиции приписывали способность управлять стихиями, предсказывать будущее, напускать болезни на скот и людей. На поклон к отряду съезжались целые толпы. Местные князья привозили своих детей для благословения. При приближении экспедиции к кумирне Дулан-Кит собралось около 200 человек, которые, стоя на коленях по обе стороны дороги, усердно молились.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Выставка зоологических коллекций экспедиции Н.М. Пржевальского в Академии наук. 1887 год

       Через несколько месяцев пути отряд достиг озера Кукунор и после двухнедельной передышки отправился дальше. Пржевальский очень хотел достичь Лхасы, но понимал, что оставшихся средств слишком мало, чтобы предпринять путешествие.

       Более двух месяцев экспедиция шла Тибетским нагорьем. Это была самая трудная часть пути. Зима в высокогорье оказалась на редкость суровой. В разреженном воздухе каждый шаг давался с трудом, тяжело было даже дышать, путешественники страдали от одышки и головокружения. Одежда участников экспедиции была покрыта многочисленными заплатами и плохо защищала от холодов, от сапог остались одни голенища, к ним вместо подметок приходилось подшивать куски шкуры убитых яков. В последний день уходящего, 1872 года Пржевальский записал в дневнике: "Еще ни разу в жизни не приходилось мне встречать Новый год в такой абсолютной пустыне, как та, в которой мы ныне находимся. И как бы в гармонию ко всей обстановке у нас не осталось решительно никаких запасов, кроме поганой дзамбы (мука из поджаренных зерен ячменя либо лепешки из этой муки. — Прим. ред.) и небольшого количества муки. Лишения страшные, но их необходимо переносить во имя великой цели экспедиции". Верховья реки Янцзы стали конечной точкой путешествия.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Наш бивуак на Лобноре (из четвертого путешествия Н.М. Пржевальского в Центральную Азию). Фотография В.И. Роборовского

       На обратном пути отряд Пржевальского снова пережил немало испытаний. В горах Алашаня внезапно разразившийся ливень обернулся катастрофическим наводнением, которое едва не уничтожило все коллекции и багаж экспедиции. Переход через Гоби мог стоить путешественникам жизни. Жара стояла страшная, часто дули ураганные ветры. Проводник не сумел найти два колодца, которые должны были встретиться на пути экспедиции. Третий колодец был найден, когда путешественники уже потеряли надежду на спасение. Любимый пес Пржевальского Фауст, сопровождавший хозяина, погиб от жажды.

       1 сентября 1873 года отряд прибыл в Кяхту. "Путешествие наше окончилось, — писал Пржевальский. — Его успех превзошел даже те надежды, которые мы имели, переступая первый раз границу Монголии".

       Результаты этой экспедиции потрясли научное сообщество. В Петербурге, куда Пржевальский прибыл в январе 1874 года, ему устроили торжественный прием. Доклад в Русском географическом обществе проходил под гром аплодисментов. Газеты пестрели заголовками о Пржевальском. Путешественник удостоился аудиенции у императора Александра II, который, осмотрев коллекции, распорядился приобрести их для Академии наук. Пржевальскому было пожаловано звание подполковника, а Русское географическое общество вручило ему свою высшую награду — Большую Константиновскую медаль. Имя русского путешественника стало известно всему миру.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Чучело дикой лошади, впервые описанной Н.М. Пржевальским

       В СЕРДЦЕ АЗИИ

       Большая часть музейной коллекции рассказывает об экспедициях, последовавших за первым путешествием по Центральной Азии. В витринах разложены путевые дневники, записные книжки, зарисовки, рукописные карты, паспорт, выданный Пржевальскому китайскими властями на время путешествия...

       В 1870–1885 годах Пржевальский организовал и провел еще три экспедиции. Ему удалось проникнуть в самое сердце Центральной Азии. За эти полтора десятка лет Пржевальский открыл несколько горных цепей, определил точное местоположение и описал озеро Лобнор, установил границы Тибетского нагорья и расположение основных горных хребтов Центральной Азии. Благодаря работе русского исследователя Центральная Азия не просто появилась на картах. Научный мир получил полное представление о природе этой географической области. А сотни людей открыли для себя Центральную Азию по книгам Пржевальского, в которых он описал свои путешествия.

       Из каждого путешествия Пржевальский привозил огромные зоологические и ботанические коллекции. В одном из залов музея стоит чучело знаменитой лошади. Но мало кто знает, что именем Пржевальского названо еще несколько видов животных и растений.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым После удачной охоты на озере Лобнор

       Пожалуй, наиболее плодотворной стала третья экспедиция Пржевальского по Центральной Азии. Она началась зимой 1879-го и продолжалась без малого два года. Отряд Пржевальского, состоявший из 13 человек, преодолел свыше 7500 километров , причем большая часть пути пролегала по еще не исследованным районам Центральной Азии. Экспедиция проходила в очень сложных условиях. Несколько раз отряд попадал в песчаные бури, во время перехода по Джунгарии и Хамийской пустыне стояла 60-градусная жара, часто не хватало воды, подъем в тибетское высокогорье давался тяжело из-за разреженного воздуха, а в октябре, когда путешественники пересекали хребты Куньлуня, ударили морозы. Трудности усугублялись тем, что проводников либо нельзя было сыскать вовсе, либо они намеренно старались сбить экспедицию с пути. И тем не менее Пржевальский почти достиг Лхасы. Экспедиция остановилась в 300 километрах от столицы Тибета.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Санкт-Петербург. Александровский сад. Памятник Н.М. Пржевальскому

       Власти Лхасы запретили приближаться к городу. Среди населения разнесся слух, что русские хотят похитить далай-ламу. На перевалах были выставлены солдаты, со всей округи собралось множество людей, чтобы помешать продвижению экспедиции, местным жителям под страхом смерти запрещалось продавать путешественникам продукты. "Итак, — писал Пржевальский, — нам не удалось дойти до Лхасы: людское невежество и варварство поставили тому непреодолимые преграды! <...> теперь, когда всего дальше удалось проникнуть вглубь Центральной Азии, мы должны были вернуться...". Пржевальский стал первым европейским путешественником, проникшим во внутренние районы Тибета, и на родине его ждал восторженный прием. Уже по дороге в Петербург он начал получать поздравительные телеграммы, во многих городах приходилось останавливаться и выступать с докладами, в столице путешественников ждал триумф. Русское географическое общество избрало Пржевальского своим почетным членом. Он удостоился ордена Святого Владимира 3-й степени. Пржевальский стал почетным членом Венского, Венгерского, Итальянского, Дрезденского географических обществ, Королевское географическое общество в Лондоне наградило его золотой медалью.

       Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Афиша лекции о деятельности Н.М. Пржевальского

       Популярность Пржевальского была столь велика, что ему просто не давали прохода. Когда путешественник ездил в Петербург, то обычно покупал билет в одноместное купе и старался не выходить из него. А живя в столице, он почти не покидал квартиры, заказывая обеды на дом. Пржевальский находился в зените славы. Казалось, впереди еще много больших дел, интересных путешествий. И вдруг... ДОРОГА БЕЗ КОНЦА Последний зал музея. Здесь собраны некрологи, написанные на смерть Пржевальского, многочисленные письма со словами соболезнования Русскому географическому обществу, проекты памятника великому путешественнику, афиши лекций о значении его работ и высочайшее повеление Александра III о переименовании города Каракол в Пржевальск. ...Летом 1888 года Пржевальский начал собираться в новую экспедицию по Центральной Азии. Путешествие обещало стать весьма крупным предприятием: правительство ассигновало на него 80 тысяч рублей, в нем должны были принять участие 25 человек! Однако, несмотря на то, что экспедиция вполне могла рассчитывать на значительный успех, Пржевальский на сей раз отправлялся в поездку с тяжелым сердцем, его словно мучили какие-то предчувствия, он был грустен и даже плакал, когда расставался со своим домом и близкими. 5 октября путешественники приехали в Пишпек (ныне Бишкек). Во время охоты на фазанов в окрестностях этого города Пржевальский несколько раз пил сырую воду. Эта опрометчивость, видимо, и стала для него роковой. 22 октября экспедиция прибыла в Каракол, здесь Пржевальский почувствовал себя плохо. 29 октября его состояние настолько ухудшилось, что пришлось позвать доктора. Но, увы! Ученик Пржевальского Петр Кузьмич Козлов вспоминал: "Приходя в сознание и видя себя окруженным нами, он говорил совершенно спокойно и твердо о своей близкой смерти. — Я нисколько не боюсь смерти, — говорил он, — я ведь несколько раз стоял лицом к лицу с ней. Замечая на наших глазах слезы, он называл нас "бабами". — Похороните меня непременно на Иссык-Куле, на красивом берегу. Надпись сделайте простую: "Путешественник Пржевальский".

       Послать

       ссылку письмом

       Распечатать

       страницу