Сирия после Асада: новые правила игры на Ближнем Востоке
Так называемая ？арабская весна？, прокатившаяся по Ближнему Востоку и Северной Африке в начале прошлого десятилетия, настигла правителя, которому удалось тогда устоять под мощным социально-политическим ударом. Башар Асад продлил собственное правление на двенадцать лет – ровно на столько, сколько он находился у власти до начала гражданской войны в Сирии.
Хотя наследником своего отца на посту главы государства Башар стал по стечению обстоятельств, из-за трагической гибели брата, он оказался человеком твёрдым и упрямым. Благодаря чему и продержался первый период конфликта (а все полагали режим обречённым) и дождался, пока на его стороне не выступили мощные региональные (Иран, ？Хизбалла？) и даже мировые (Россия) силы.
Показав стойкость, затем, когда острая угроза миновала, он не смог продемонстрировать гибкость, необходимую для воссоздания дееспособного сирийского государства после войны. О причинах стремительного краха много сказано, в деталях разберутся специалисты. Нам, как всегда, интересны общие международные закономерности, проявившиеся в связи с данным эпизодом.
？Арабская весна？ была многогранным политическим процессом, в его основе лежали противоречия, накопившиеся внутри обществ и управленческих систем.
Но она, вероятно, не приняла бы такого масштаба, если бы не внешние катализаторы.
Кризис международной системы, сложившейся после холодной войны, к тому моменту стал очевиден. Тем не менее считалось, что она подлежит ремонту и восстановлению, для этого нужно подкрепить слегка пошатнувшееся представление об идеологической необратимости трансформации мира. Концепция распространения демократии (всеми доступными способами), проводившаяся в жизнь в 2000-е гг., не дала желаемых результатов, и особенно на Ближнем Востоке. Однако опять-таки считалось, что просто надо приложить больше стараний.
Всплеск недовольства был с огромным энтузиазмом воспринят на Западе, заговорили о новом издании 1989 г. – крушении авторитарных режимов теперь в арабском мире. Теоретически все вроде бы понимали, что условия совсем другие, а ？Братья-мусульмане？ (запрещена в России) – не Вацлав Гавел. Но революционный азарт перевесил.
Плоды тех событий сегодня хорошо известны. В лучшем случае страны вернулись к тем или иным степеням авторитарного правления (Египет и Тунис), в худшем – фактически прекратили целостное существование (Ливия, а ещё раньше Ирак). Сирийская система, устоявшая тогда, ушла в небытие теперь.
Перспективы нерадужные, опыт последних десятилетий показывает, что шанс сохраниться имеют прежде всего однородные государства, к числу которых Сирия не относится.
Правда, некоторые отличия в поведении сил, взявших власть, налицо. Как минимум они осознают, что стиль поведения и публичные декларации нужно изменить. Ну и сразу не вступать в антагонизм со всеми.
Тактика это или действительно иной подход – скоро прояснится.
В отношении к вооружённой оппозиции, которая теперь становится властью в Сирии, преобладают насторожённость и опасения (как минимум). Что касается собственно сирийцев, они просто не знают, чего ожидать. Из внешних сил даже те, кто выглядит явными выгодополучателями перемен – Турция и Израиль, – испытывают смешанные чувства.
Анкара довольна возможностью кардинально ослабить курдов, чем занимаются протурецкие формирования, но без большого энтузиазма наблюдает за триумфом ？Хайят Тахрир аш-Шам？ (запрещена в России) в Дамаске. Кажется, что Турцию вполне устроил бы локальный успех в Алеппо с дальнейшим принуждением Асада к переменам. Израиль получил неожиданный бонус. Ослабление Ирана в результате событий последнего года привело к падению злейшего врага – режима в Дамаске. Однако кто сменит этот режим, в Израиле пока не понимают и просто пользуются случаем, чтобы расколошматить любой имеющийся в Сирии военный потенциал, а заодно прихватить дополнительные буферные зоны (временно, говорят, но что есть временное?).
В монархиях Залива с удовлетворением отмечают неудачи Ирана, но результативная активность Турции в арабском мире их не вдохновляет. Там тоже, кажется, предпочли бы случившейся революции сохранение ослабленного Асада хотя бы на какое-то время.
Наконец, западная реакция совсем не похожа на ликование 2011 года. В Европе и США злорадствуют по поводу краха режима, ухода которого там безуспешно требовали много лет. Но перспективы совсем неясны.
Особенно показательна реакция Евросоюза, где смену власти в Сирии немедленно использовали как повод остановить рассмотрение прошения сирийцев об убежище, а наиболее бойкие политики сразу заговорили, что пора создать имеющимся беженцам условия для скорейшего возвращения домой. Это станет, похоже, особенно значимой темой в Германии, где через два месяца выборы, а миграция – проблема номер один. В Соединённых Штатах сейчас другие приоритеты, но реакция будущего президента Трампа очень показательна: хорошо, что русский и иранский клиент свалился, а нам там делать вообще нечего.
То, что срок годности режима партии ？Баас？ в Сирии давно истёк, знали многие. Но его крах подчеркнул отсутствие каких-либо понятных перспектив и неопределённость по всем направлениям. Пока все, кто может, пытаются просто воспользоваться ситуацией, чтобы урвать что-то для себя важное. Про потом думать некогда или не хочется.