Материал из номера
Февраль 2013
Скачать номер
в PDF формате
Колонки губернских владимирских газет в феврале 1919-го напоминали то ли сводки с театра боевых действий, то ли репортажи из сумасшедшего дома...
В Суздале прошел крестный ход. В пику ему комиссары Иринин и Аверин организовали митинг. Встреча сторон у торговых рядов закончилась потасовкой, которая прекратилась лишь после того, как Аверин выстрелил в воздух... В городе провели "красные крестины" и "красные похороны". Иринин сообщил, что "похороненный по новому обряду" всю ночь рыдал на кладбище, и это — дело рук "противников новой власти"... "Голос правды" публиковал пламенные резолюции антирелигиозных митингов. А "Известия Владгубисполкома" сообщали, что комиссия по осмотру Успенского собора Владимира вскрыла раку с мощами Андрея Боголюбского. Сфотографировавшись у оскверненного саркофага, комиссия ретировалась, приказав выставить мощи для осмотра всеми желающими.
Так начались "посмертные мытарства" князя Андрея Юрьевича Боголюбского...
Фото: Александр Бурый
Спустя пятнадцать лет ученый секретарь Института истории феодального общества, будущий известный археолог Николай Воронин направил мощи князя в Ленинград на рентгенологический анализ. В книге "Болезни древних людей" рентгенолог, профессор Дмитрий Рохлин вспоминал: "В декабре 1934 года историк Н.Н. Воронин привез скелет и просил детально исследовать его и выяснить те особенности, которые могли бы облегчить идентификацию личности. Скелет был нам передан без каких бы то ни было пояснений, указаний или предположений". Результаты экспертизы были ошеломляющими: врачи детально описали характер ранений и причины смерти человека. И эти данные оказались в удивительном согласии с картиной убийства Андрея Боголюбского, изложенной в летописях. Расходились они только в одном: летописцы утверждали, что убийцы отрубили князю правую руку, а врачи обнаружили, что отрублена левая. Это — только первая загадка в длинной череде странных вопросов, связанных с убийством 830-летней давности...
Летописи сохранили немало подробностей, описывающих князя, — его характер, способности, образ действий. А вот с главными вопросами, кажется, полная безнадежность. Когда он родился? Как звали его мать? Сколько у него было жен? И что же все-таки произошло в ночь на 29 июня 1174 года, когда князь был убит в своей резиденции Боголюбово?
ПУТАНИЦА В ЦИФРАХ
Начнем с того, что известно по летописям. У князя Юрия Долгие Руки было 14 детей: пятерых сыновей и трех дочерей родила ему первая жена — дочь половецкого хана Аепы, а еще шестерых сыновей — вторая супруга-гречанка, которую Карамзин считал представительницей византийского рода Комнинов. Андрей — второй сын Юрия от половчанки. Он был любимчиком Юрия, так же как сам Долгорукий был любимцем своего отца — Владимира Мономаха. Имя Андрей получил в честь прадеда — Всеволода (в крещении — Андрея), который также был любимым сыном Ярослава Мудрого и первым из князей Киева поставил на своей печати гордые слова "Князь всея Руси".
Фото: Александр Бурый По свидетельствам летописцев, храм Рождества Богородицы в княжеской резиденции Андрея — Боголюбово — своей роскошью и убранством поражал воображение послов и гостей князя
Когда родился Андрей Юрьевич? Те, кто склонны доверять историку XVIII века Василию Татищеву, считают, что в 1111 году. Василий Никитич вывел эту дату путем нехитрых арифметических подсчетов. В 1107 году Мономах, ради приобретения союзников среди враждебных половцев, женил Юрия, юного князя Ростово-Суздальской земли, на дочери хана Аепы. Сначала у четы родился Ростислав, а затем — Андрей. Так и появилась приблизительная дата — 1111 год.
Но многие историки относятся к ней скептически. Во-первых, не ясно, в каком возрасте были молодожены. О половчанке ничего не известно, а вопрос о том, когда появился на свет сам Юрий, остается спорным. Раньше считалось, что он родился в 1090 году и был сыном Гиты Уэссекской — первой жены Мономаха, дочери англосаксонского короля Харальда II Годвинсона, убитого в 1066 году в битве при Гастингсе с Вильгельмом Завоевателем. После гибели отца Гита с братьями бежала к дяде — королю Дании Свену Эстридсену, который и выдал ее замуж за русского княжича (кстати, первенцем Мономаха и Гиты был Мстислав, которого в будущем назовут Великим. — Прим. авт.). Но Мономах в своем "Поучении" сообщает, что "Гюргева мати" скончалась 7 мая 1107 года, а из синодика кёльнского монастыря Святого Пантелеймона, которому покровительствовала Гита, следует, что она умерла 10 марта. И хотя год ее смерти неизвестен, доктор исторических наук Александр Назаренко, исследовавший документы из кёльнского монастыря, считает, что, скорее всего, смерть Гиты нужно отнести на 1098-1099 годы.
Итак, Юрий родился от второй жены Мономаха — гречанки. Это означает, что он появился на свет, видимо, не ранее 1099-1000 годов. Если так, то в момент женитьбы ему было 7-8 лет. Для династического брака возраст хоть и необычный, но возможный. А вот для рождения детей — маловато.
Во-вторых, летописи впервые подробно сообщают об Андрее под 1149 годом. Если считать 1111 год датой его рождения, то тогда почти до 40 лет любимчик отца нигде не появлялся и ничем себя не зарекомендовал. Где находился — неизвестно, почему не участвовал в военных походах отца — непонятно, чем занимался — неведомо. Странно. Тем более для Андрея, который был главным советником и помощником Юрия. Может, его рождение следует передвинуть на 20-е годы XII века? Возможно, тогда первое значительное описание Андрея Юрьевича в летописи перестанет вызывать недоумение: почему 40-летний мужчина ведет себя на поле боя как отчаянно храбрый, но совершенно неопытный боец?
ПОД РУКОЙ ОТЦА
В начале XII века в огромном семействе Рюриковичей наметились сильнейшие ветви рода, неустанно соперничавшие друг с другом. Но главы всех кланов уступали в первенстве переяславскому князю Владимиру Мономаху, как по происхождению (его мать — дочь византийского императора Константина IX Мономаха. — Прим. авт.), так и по политическому весу. Авторитет Владимира, занявшего киевский стол в 1113 году, был непререкаем. Ему удалось унять усобицы и усмирить гордых родственников, а затем объединить их для отражения страшной угрозы — половцев. И даже спустя сто лет после того, как Владимир разбил степняков, неизвестный автор "Слова о погибели Русской земли" вспоминал о том, как половцы пугали именем Мономаха своих детей. А летописцы писали: порой достаточно было вынести на поле стяг Мономаха, чтобы остановить панику русских дружин или обратить противника в бегство.
Киевский стол Мономах, умерший в 1125 году, оставил своему старшему сыну, Мстиславу Великому, при котором князья тоже сидели смирно по уделам, а кочевники предпочитали держаться подальше от русских границ. Но после смерти Мстислава в 1132 году мир рухнул: сыновья и внуки Мономаха, словно забыв его наставления, изложенные в знаменитом "Поучении", сошлись в ожесточенной схватке за Киев. Главными лицами распри, расколовшей клан Мономашичей, были сын Мстислава Великого Изяслав и Юрий Долгорукий. Племянник и дядя выясняли отношения в основном на поле боя. Войны шли жестокие, противники опирались на помощь иностранных союзников: Изяслава поддерживали Польша и Венгрия, Юрия — Византия и половцы. Дракой потомков Мономаха воспользовались их вечные соперники — черниговские князья, урвавшие несколько наследственных волостей Мономашичей и поколебавшие их права на княжение в Киеве. Но наконец в 1146 году Изяслав при поддержке местных бояр сумел получить киевский стол. И по-прежнему был вынужден отстаивать его от притязаний Долгорукого.
Фото: Александр Бурый Сегодня в храме Рождества Богородицы можно увидеть раскрытые раскопками пол и стены древней церкви
Спор князей за Киев ничем не отличался от борьбы за власть в любом средневековом государстве — заговоры, интриги, сражения. Юрию даже пришлось пережить отступничество старшего сына, Ростислава, получившего от Изяслава за предательство отца шесть городов на Волыни... После ряда нападений князей друг на друга Изяслав в 1149 году дошел до Ярославля, разорив земли Юрия, и вернулся в Киев. Здесь ему нашептали, что Ростислав Юрьевич замыслил захватить престол, так что сын Долгорукого с позором был изгнан и вернулся к отцу в Суздальщину. Рассвирепевший Юрий, собрав войска, вновь двинулся на Киев. Именно в этот момент в летописях во всей красе появляется Андрей Юрьевич.
...Дело происходило под осажденным Долгоруким Луцком. Когда из окруженного города вышла пехота, Андрей, даже не подняв стяг, первым врезался в строй врага и сломал копье, пронзив одного из воинов. В пылу битвы он погнался за отступающим противником и попал в окружение. Его конь был дважды ранен, третий удар копья пришелся в луку седла, со стен города в него летели камни... Андрей яростно бился в одиночку, к нему прорвались два дружинника, один из которых погиб, защищая сына Долгорукого. Андрей вышел из сечи невредимым, а вот его конь умер от ран, и опечаленный князь похоронил его над рекой Стырь...
Такую же безрассудную храбрость Андрей демонстрировал и в других битвах. Ведь Юрий трижды ходил на Киев: дважды он захватывал город и дважды был вынужден уйти, а в третий раз утвердился здесь только после смерти Изяслава — в 1155 году. И во всех этих походах правой рукой Юрия был Андрей. Ценя его полководческие и боевые качества, отец ставил Андрея командовать самыми сложными участками. Зная его дипломатические способности, Юрий доверял ему самые тяжелые переговоры. Его уважали русские дружины — за отвагу и воинское мастерство. Его слушались дикие половцы — сказывались родственные связи по материнской линии. Став великим князем Киевским, Юрий посадил Андрея править в престижном Вышгороде, находившемся в 16 верстах от Киева. Но Андрей рвался на северо-восток. Ему не нравился Киев, его настораживала нелюбовь киевлян к Долгорукому. Он знал, насколько опасной может быть неприязнь подданных: в 1153 году, изгнав из Рязани враждебного князя Ростислава Ярославича, Долгорукий посадил здесь Андрея. Рязанцы не признали Мономашичей, и заговор созрел быстро. В одну из ночей вернувшийся Ростислав неожиданно напал на Андрея, так что князь, не успев обуться, "утече об одном сапозе, а дружину его овех изби, а другая засув во яму, а иные истопоша в реце"...
Юрий не отпускал сына, но в том же, 1155 году после очередной ссоры, когда отец вновь запретил ему покидать Вышгород, Андрей, собрав своих людей, ушел в Залесскую землю (Суздальщину от Южной Руси отделяли дремучие леса. — Прим. авт.) — во Владимир.
САМ КНЯЗЬ
Может, возвращение Андрея на северо-восток вопреки воле Долгорукого — это обычный конфликт "отцов и детей"? Возможно и так, но некоторые факты заставляют думать, что на самом деле Андрей приступил к исполнению хорошо продуманного плана. Все последующие шаги князя свидетельствуют: он упорно шел к своей цели — превращению северо-востока в политический центр Русского государства. Ведь на глазах Андрея разгоралась борьба за киевский стол, высасывавшая силы из всех княжеств. А обладание титулом великого князя, по сути, ничего не меняло. Очередной "счастливчик" в Киеве вынужден был защищать право на титул, отражать набеги степняков, вести игры с Византией и Западом, угождать строптивым киевлянам. Четырнадцатилетняя грызня Долгорукого с родственниками, видимо, убедила Андрея в том, что выбор в будущем у него небольшой: либо он должен стать сильнее всех, диктовать свою волю другим князьям, либо он рискует потерять и власть, и землю, и, возможно, жизнь. Андрей собирался вырвать Суздальщину из удушающей усобицы и превратить свой удел — Владимир — в новую столицу нового государства.
Фото: Александр Бурый Золотые ворота во Владимире, построенные Андреем Боголюбским, были одновременно парадным въездом в город и оборонительным сооружением. Во времена Андрея к ним с обеих сторон примыкали земляные валы высотой 9 метров, которые усиливал мощный острог. Массивные дубовые ворота были окованы "писаной золотом" медью
Правда, на стольный град Владимир в то время явно не тянул. Город, основанный Мономахом в 1108 году, не мог похвастаться ни древней историей, ни хоромами, ни местными святынями. И Андрей делает первый шаг к цели: покидая Вышгород, уносит из церкви Богородичного монастыря две святыни — икону и меч. Чудотворный образ, по церковному преданию, написанный евангелистом Лукой, — одна из самых чтимых реликвий Русской церкви, ныне — Владимирская икона Божией Матери. Богородица считалась покровительницей не только Руси, но и Киева, а потому перенос иконы и поддержанный Андреем расцвет культа Богородицы на северо-востоке как бы демонстрировали преемственность Владимиром славы южной столицы. Не менее важной была и вторая святыня. Андрей забрал самый известный на Руси меч князя-мученика Бориса. Меч любого князя являлся не только оружием, но и символом власти. А обладатель меча святого Бориса становился для подданных правителем, находящимся под защитой одного из первых святых Русской земли, что непосредственным образом влияло на авторитет князя. Кстати, с мечом святого Бориса Андрей не расставался до самой смерти.
Решиться на неповиновение отцу, да еще увезти с собой святыни, Андрей в одиночку, конечно, не мог. С ним во Владимир ушла часть клира Богородичного монастыря, в том числе священник Микула, ставший одним из приближенных людей князя. Видимо, решение Андрея поддержали также ростовские и суздальские бояре — те, кому не нравилась перспектива оставаться поставщиками войск и средств для продолжения борьбы за Киев. А в том, что она снова разгорится, сомнений не было. И действительно: в 1157 году после пира с киевскими боярами Юрий скоропостижно умирает, что наводит на мысль об отравлении. В Киеве вспыхивают беспорядки, идет расправа над людьми Долгорукого. Его приближенные и семья бегут в Суздальщину. Возникает проблема: ведь когда Андрей ушел из Вышгорода, он фактически сломал "ряд" отца по распределению уделов. По планам Долгорукого, старшие сыновья, от половчанки, — Ростислав, Андрей, Борис и Глеб — должны были княжить в близких к Киеву городах — Переславле, Вышгороде, Каневе. А младшим сыновьям, от гречанки, — Васильку, Михалке и Всеволоду (будущий Всеволод Большое Гнездо. — Прим. авт.) — была выделена Суздальщина. Местное боярство даже целовало крест Юрию на том, что признает их князьями. Но в 1157 году, сразу после смерти Долгорукого, ростовцы и суздальцы на вече нарушают клятву и выкликают на княжение Андрея.
Как должен был действовать Боголюбский? Если исходить из привычек русских князей, то — двинуться на Киев, чтобы отомстить за отца и вернуть своей семье киевский стол. Но нет! Андрей демонстративно игнорирует события на юге и разворачивает масштабное строительство в своем княжестве. Князь строит Москву, укрепляет города своей земли, обновляет мощные крепостные стены Владимира, который теперь уже официально становится столицей княжества. Во Владимир отныне вели пять ворот: Волжские, Медные, Иринины, Серебряные и Золотые. Город, в подражание Киеву, превращается в прекрасно обустроенный столичный град, средоточием которого становится роскошный златоглавый собор Успения Богородицы. А у устья Нерли Андрей строит свою резиденцию — Боголюбово (это сегодня здесь монастырь, а в XII веке Боголюбово являлось загородным замком. — Прим. авт.).
Судить, какое значение Андрей придавал превращению Владимира в новую столицу, можно по интересному, как сейчас сказали бы, "пиар-ходу" князя. Когда в 1160 году была закончена постройка Успенского храма, Андрей созвал владимирцев и торжественно объявил о том, что Владимир был основан не Мономахом, а самим Владимиром Крестителем! Самое забавное заключается в том, что в той толпе горожан наверняка еще находились те, кто был очевидцем закладки города дедом Андрея Юрьевича...
ЦЕРКОВНАЯ СМУТА
До Андрея ни один князь на Руси не задумывал такого грандиозного переворота: не биться за столицу, а создать новую с нуля. Как метко заметил русский историк Василий Ключевский, "Андрей впервые отделил старшинство (среди князей. — Прим. авт.) от места". Но столица — это ведь не просто перестроенный город. Для того чтобы Владимир стал стольным градом, нужны были идеологические, экономические и политические обоснования. С последними двумя управиться было легче: резкое дистанцирование Андрея от борьбы за Киев (но это не значит, что князь не следил за тем, как разворачиваются события на юге. — Прим. авт.), усмирение им Новгорода и его жесткая расправа с беспокойным соседом — Волжской Болгарией, наконец переставшей терроризировать русский северо-восток, дали Суздальщине передышку для концентрации экономической и политической мощи. На фоне истерзанного Киева все заметнее и очевиднее становился расцвет северного Владимира.
Фото: Александр Бурый Сегодня в Боголюбово располагается Свято-Боголюбский женский монастырь
Гораздо сложнее было выстроить идеологические обоснования: здесь Андрею предстояло столкнуться с самым сильным институтом того времени — церковью. И надо заметить, что отличавшийся набожностью князь все-таки принял этот трудный вызов. В XII веке Русская церковь была крупнейшим землевладельцем, контролировавшим к тому же мощнейшие средства пропаганды: храмы, искусство, литературу. Проблема заключалась в том, что возглавлял ее сидевший в Киеве митрополит-грек, назначаемый константинопольским патриархом. И во внутренней политике Руси он действовал чаще в интересах Византии, нежели Русского государства. Ведь согласно византийской теократической доктрине, православная церковь едина, всеобъемлюща и всемирна, Ромейская империя — ее сосуд и броня, а византийский император — единственный ее светский глава и протектор. Из этого вытекал простой вывод: все новокрещеные народы считались вассалами императора. Именно так к ним относилась и греческая церковь, резко противившаяся стремлению национальных церквей выйти из подчинения Константинополю.
На Руси первым на такую попытку решился Ярослав Мудрый: собрав в 1051 году собор местных епископов, он впервые поставил митрополитом русского — монаха Киево-Печерского монастыря Илариона. Это был открытый вызов Царьграду, но, видимо, после смерти Ярослава в 1054 году Иларион был смещен. С 1055 года в Киеве снова сидел митрополит-грек — Ефрем. Вторую попытку сто лет спустя предпринял противник Долгорукого Изяслав Мстиславич. В 1147 году он также созвал в Киеве собор епископов и при поддержке большинства — шесть из девяти иерархов — поставил митрополитом русского инока Зарубского монастыря, одного из самых образованных людей Руси того времени (его даже упрекали за ссылки на Гомера, Аристотеля, Платона. — Прим. авт.) Климента Смолятича.
Фото: Александр Бурый Успенский собор во Владимире, построенный Андреем Боголюбским, бросал вызов главной киевской святыне — собору Святой Софии — и являлся одним из шедевров зодчества своего времени
Но стоило прогречески настроенному Долгорукому заполучить киевский стол в 1155 году, как на место смещенного Смолятича из Царьграда тут же был прислан митрополит-грек Константин. Он оказался крутого нрава: заменил всех не вызывавших доверия русских епископов на греков, заново освятил Софийский собор, а князя Изяслава Мстиславича посмертно предал анафеме!
Захвативший Киев после смерти Долгорукого старший брат Изяслава, Ростислав Мстиславич, не захотел видеть на митрополичьей кафедре Клима Смолятича, а старший сын Изяслава, Мстислав, выступил против Константина: "Он моего отца клял!" В итоге из Константинополя был прислан новый, так сказать, нейтральный митрополит. Подобного казуса на Руси еще не бывало: два митрополита были в бегах — Климент сидел во Владимире-Волынском, Константин — в Чернигове у своего земляка епископа Антония, а третий — занимал кафедру в Киеве! К слову, дальнейшая судьба Клима Смолятича неизвестна, а вот последние дни Константина заслуживают отдельного описания. Константин скончался в Чернигове, заставив перед смертью епископа Антония поклясться в исполнении своего духовного завещания. А оно было совершенно жутким: "По смерти моей не погребай моего тела, а, привязав к ногам веревку, вытащите меня из города и повергните псам на съедение". Антоний, надо сказать, выполнил завещание скрупулезно. Однако тут в неописуемый ужас пришли князь Черниговский, дружина и горожане. Наблюдать подобные "похороны" они смогли всего лишь несколько часов. Затем князь отправился к Антонию, заявил, что освобождает епископа от данного Константину обещания и берет грех клятвопреступничества на себя. После чего распорядился отпеть и похоронить бывшего митрополита в Спасском соборе Чернигова...
Андрей, безусловно, внимательно следил за чехардой на киевской митрополичьей кафедре и, возможно, именно вся эта неразбериха подсказала ему блестящую по своей гениальности мысль: в его новой столице должна быть своя, самостоятельная и независимая от Киева, митрополия. Вот оно — одно из главных идеологических обоснований притязаний Владимира на столичный статус! Тем более что и свой подходящий кандидат у него уже был под рукой — священник Феодор, личность настолько примечательная, что даже уже после его трагической гибели летописец сообщал: "...И вси его бояхуся и трепетаху, никтоже бе можаше противу его стояти. Неции же глаголаху о нем, яко от демона есть сей, инии же волхва его глаголаху". Как бы то ни было, Феодор, конечно же, вовсе не являлся ни отродьем дьявола, ни волхвом. Он был ярким, умным, крайне амбициозным и весьма талантливым человеком, под стать своему могущественному покровителю — князю Андрею Юрьевичу Боголюбскому.
Окончание читайте в мартовском номере журнала "Русский мир.ru" за 2013 год.
Послать
ссылку письмом
Распечатать
страницу