Материал из номера
Сентябрь 2020
Скачать номер
в PDF формате
Современники считали его наглецом, завоевателем, беспокойным героем-крестоносцем, а также безжалостным и нетерпеливым виновником междоусобиц. Потомки прозрачно намекали на трусость во время монгольского нашествия и даже приписывали ему "авторство" утвердившегося ига.
Это именно он покорил вольнолюбивых новгородцев, то доводя их до голода, а то спасая от него. Именно он был трижды изгнан из Новгорода, а потом на многие годы привязал волховскую столицу к своей династии. Именно он громил немецких рыцарей, которые проваливались под лед, хотя этот образ теперь прочно связан с подвигами его сына Александра. Именно он, подобно католическим миссионерам, начал крестить языческие племена. Он — создатель княжества Вячко в Эстонии. Он — правитель Карелии. Он — участник крупнейших русских междоусобиц, но также первый союзник Орды. Последний великий князь Киевский и Владимирский в одном лице, признанный всеми землями Руси — Ярослав Всеволодович, князь Переславский, Новгородский, Киевский, Владимирский и т.д., сын Всеволода Юрьевича Большое Гнездо, отец Александра Невского.
Фото: Коллаж Анжелы Бушуевой
ОТ ЯРОСЛАВА ДО ЯРОСЛАВА
Периодизация русской средневековой истории традиционно отделяет домонгольский период от всего, что было потом. Монголы как рубеж, хотя само нашествие вовсе не включало лишь одну дату или год или даже несколько лет. Это членение условно. Предполагается, что дикая орда смела наследие прошлых лет, а на выжженном поле выросло что-то разительно новое. Росло, росло, страдало и превратилось в цветущее Московское государство, которое в итоге сбросило зависимость от восточных кочевников, а вскоре поглотило и их самих. Такая упрощенная схема удобна для создания формальных конструкций, хотя понятно, что все рамки и характеристики носят предельно обобщенный характер. Тем не менее монголо-татары здесь и знаковый рубеж, и смысловой финал. Их нашествие на Владимиро-Суздальскую Русь началось в 1237 году. В 1240 году они смели южнорусские и западнорусские земли, а потом, до 1242 года, громили европейские государства. И только в 1243 году состоялась встреча князя Ярослава и хана Батыя, определившая на столетия судьбы Руси, то есть в итоге — России.
Примечательно, что собственно русская средневековая история начинается также с Ярослава — Ярослава Владимировича Мудрого, первого киевского князя, от времени которого сохранились полноценные письменные свидетельства. Его отец — Владимир Святославич, святой креститель Руси, полувикинг, полуязычник, могучий воин, по сути, бродяга, безжалостный грабитель и прежде всего — легенда. Ярослав же — документ, администратор, дипломат. Именно при Ярославе из агломерации племен, зависимых от харизматичного вождя, Русь начала превращаться в раннефеодальное государство с зачатками бюрократии, церковной структурой, символикой, текстами, миссией.
И вот минуло двести лет, и перед нами снова Ярослав — харизматичный администратор, завоеватель. После него титул "великий князь Киевский" превращается в фикцию, подобно "королю иерусалимскому" после падения Акры.
У Ярослава Всеволодовича был сын по имени Ярослав, и он был великим князем в 1263–1272 годах, но в Киев никогда не ездил. Там Ярославы больше не правили. Да и самого Киева, крупного евразийского мегаполиса, больше не было. Лишь 200 домов осталось, как писал францисканец Плано Карпини, державший через Русь путь в монгольскую столицу в середине XIII века. Разрушенный и разоренный монголами, Киев будет восстановлен в сопоставимом значении только к XVII веку. Эпоха действительно надломилась, когда последний Ярослав, Ярослав Всеволодович, поднялся там на хоры храма Святой Софии. Домонгольская, Киевская Русь от Ярослава до Ярослава.
Фото: Коллаж Анжелы Бушуевой
ПОЧЕТНЫЙ ПРИЗ
Когда он появился на свет, ничто не предвещало нашествий и переломов. Это случилось 8 февраля 1191 года, когда на Руси главенствовал могучий князь Всеволод, отец Ярослава; когда степняки давно превратились из завоевателей в соседей, а некоторые в родственников; когда западные страны еще сражались в Палестине; когда в Прибалтике никто не ставил под сомнение власть Новгорода и Полоцка; когда Тэмуджин едва только основал свой первый улус и еще не планировал стать Чингисханом; когда Византия еще процветала, а православная церковь была не только духовным, но и властным ориентиром.
Ярослав по старшинству был третьим из достигших зрелости сыновей Всеволода Большое Гнездо. Ему не грозило великокняжеское наследство, его горизонтом должен был стать удел, не самый крупный, но и не самый последний, выделенный родителем, а потом подтвержденный братьями. Это была прочная патриархальная семья, "большое гнездо", ставшее позднее эпонимом для ее основателя — великого князя Всеволода. В ней у каждого было место, связанное с наследием и усилением всех, а не кого-то одного. И даже при этом судьба играла с Ярославом.
27 апреля 1194 года были у князя Всеволода "постриги" — сына Ярослава посадили на коня. Теперь он князь, рыцарь, мужчина. С этого дня началась его политическая карьера. В 1201 году отец отправил его на юг, в свою волость — на княжение в Переяславль-Русский, ровно по соседству с Киевом, но и на границе Степи. Мальчику было 10 лет, и он был там просто символом присутствия суздальской династии. В Киеве тогда с согласия Всеволода Большое Гнездо правил Рюрик Ростиславич. Споры за старейший стол не прекращались. Подсчитали, что за столетие, с 1146 по 1246 год, Киев переходил из рук в руки 46 раз — там правили 24 князя. Рюрик Ростиславич занимал киевский стол семь раз, но все-таки скончался не в Киеве. С ним, как и с Всеволодом, соперничали черниговские князья: сначала Всеволод Святославич Чермный, а потом его сын Михаил. Это противостояние растянется на многие десятилетия и несколько поколений, хотя и будет временами сочетаться с различными формами сотрудничества — все ж таки все они были родственниками.
Особняком стояла волынская династия, возглавляемая тогда могущественным Романом Мстиславичем, едва ли не "самодержцем всея Руси". Он объединил в своих руках все западнорусские земли, создав настоящую Галицко-Волынскую державу, вполне сопоставимую с Польским, Венгерским королевствами и даже с Византией того времени. Именно в Галич в 1204 году бежал из осажденного крестоносцами Константинополя император Алексей Ангел. При этом Роман традиционно находил общий язык с другим, не менее значимым русским властелином — Всеволодом Большое Гнездо, владевшим землями на Востоке и Севере. Разделение Руси на Восток и Запад тогда проступало уже довольно отчетливо и, кажется, было неизбежным. Но Киев еще считался привлекательным. Галицкие и суздальские властелины им уже пренебрегали, а вот их родичи интересовались, считали почетным призом. Впрочем, перед лицом общей угрозы все старались обычно объединиться. Особенно в связи с событиями в Степи.
КНЯЗЬ ПЕРЕСЛАВСКИЙ
В 1204 году 13-летний Ярослав уже участвовал в большом походе против половцев вместе с великим князем Рюриком, Романом Галицким и другими. А на следующий год отец женил его на половецкой принцессе, дочери хана Юрия Кончаковича. Кажется, что княжичу уже тогда предназначали роль участника южнорусских дел, но ситуация вскоре изменилась. Летом 1205 года погиб князь Роман Галицкий. Его малолетние дети Даниил и Василько были изгнаны. Запад Руси более чем на четыре десятилетия погрузился в гражданские войны. В какой-то момент в события попытались втянуть и представителя Суздаля. Пригласили на галицкий стол Ярослава, но потом передумали и променяли на Владимира Игоревича — из черниговских князей. Ярослав обиделся, просил других князей помочь. Но черниговцы перешли в наступление. Всеволод Чермный захватил Киев, а Ярославу предложил убираться на Север, что тот благоразумно и сделал. В 1207 году он вернулся к отцу во Владимир. Неприязнь к черниговцам Ярослав затаил навсегда, она стала составной частью его политики, особенно в отношениях с сыном Всеволода Чермного — Михаилом.
В 1209 году отец отправил Ярослава на княжение в Рязань. Но там тоже не заладилось. И года не прошло, как созрел заговор. Некоторых наместников Ярослава арестовали и бросили в поруб, а самого собрались выдать черниговцам. Князь запросил помощи отца. На этот раз Всеволод терпеть не стал. Он вторгся в рязанские земли и карательным вихрем прошел по ним, казнив зачинщиков и разорив всех причастных.
У молодого страстного княжича пока была возможность скрывать свою резкость за могуществом родителя. Но уже вскоре придется полагаться на себя и братьев, и выяснится, что за позором зачастую следует искать не бегство или войну, но компромисс или отступление. В 1212 году великий князь Всеволод умер. И наследники тут же поссорились. Старший, Константин, не получил великокняжеского стола и укрылся в Ростове, младшие объединились вокруг Юрия. Ярослав был с ними. А потом случилась история с его новгородским княжением, которое закончилось кровавой Липицкой битвой 1216 года (см.: "Русский мир.ru" № 8, статья "Чудо братоубийства". — Прим. ред.).
Разгромленный и униженный Ярослав 1216–1223 годы провел в своем Переславле-Залесском (ранее Переяславль-Залесский. — Прим. ред.). О его занятиях в эти годы известно мало. Он правил и предавался радостям семейной жизни. В эти годы родились старшие его сыновья — Федор и Александр. Кстати, про количество браков Ярослава полемика не утихает. Максимально их предполагают три: первой была половецкая принцесса, затем — дочь Мстислава Мстиславича Удатного, которую отец забрал обратно в 1216 году, а потом — другая, известная по Татищеву как Феодосия, которая родила князю всех восьмерых сыновей и двух дочерей. Рождаться дети начали с 1220 года, то есть последний брак должен быть датирован как минимум 1219-м. Существует также версия, что был только один брак и речь идет про дочь Мстислава от половецкой княжны, которая первые пятнадцать лет совместной жизни никого родить не смогла. Ничего более определенного про эту женщину сказать нельзя. Считается, что она умерла в Новгороде в 1244 году.
Микроскопический нынче Переславль по тем временам был далеко не малозначимым городком, это была столица вполне крупного по тогдашним меркам княжества, которое помимо собственно окрестностей Плещеева озера включало все верхневолжские города от Твери до Калязина и простиралось на юг до Дмитрова и Волоколамска. Оно почти полностью перекрывало пути к Волге из Новгорода и Смоленска, служило важной перевалочной базой торговли Восток — Запад, и наоборот. Это было очень доходное владение, чьи достоинства и недостатки обеспечивала зажатость между богатыми суздальскими землями (Владимир, Ростов и собственно Суздаль) и более близким к морю, а потому торговым Северо-Западом — Смоленском, Полоцком, Новгородом, Псковом. Позиция достойная, позволяющая правителю почивать в довольно комфортных условиях и не уделять много времени воинским предприятиям. Несмотря на то, что Ярослав, как мы видели, вовсе не был миролюбивым, в эти годы, кажется, он лично мало участвовал в боевых предприятиях.
Фото: Коллаж Анжелы Бушуевой
ЭСТОНСКАЯ ИНТРИГА
В 1219 году старший на тот момент из сыновей Всеволода, владимирский князь Юрий, послал брата Святослава на болгар, добавив к его дружине и свои полки. Ярослав также отправил воеводу с отрядом в помощь братьям. Чуть позже он поучаствовал войсками в походе смолян на Полоцк. Всё не сам. К воинским делам Ярослав вернулся только в 1223 году. Семь лет прошло после Липицкого разгрома, и вот князь опять в Новгороде. Как на него смотрели ветераны, у Липицы голышом кидавшиеся в бой, чтоб его же и убить? Время лечило, и выбирать особенно не приходилось. У Новгорода были сложности в Прибалтике, где завелись и окрепли немецкие колонисты. В то же время южнорусские князья впервые столкнулись с монгольским экспедиционным корпусом и неожиданно были разгромлены кочевниками на реке Калке. А Ярослав в эти дни прибыл в Новгород и проявил исключительную энергию. Возможно, многим казалось, что он учел ошибки молодости. Уже в том же, 1223 году Ярослав организовал большой поход в Эстонию, на Ревель (ныне Таллин): "Приде князь Ярослав от брата, и иде со всею областию к Колываню, и повоева всю землю Чюдьскую, а полона приведе бещисла, но города не взяша, злата много взяша, и придоша вси здрави".
Так коротко извещает о событиях Новгородская летопись, отмечая прежде всего объем награбленного (золото, полон) и отсутствие погибших. Но ливонский хронист Генрих выдает больше подробностей. Русские тогда выступили союзниками некоторых местных племен, поднявших восстание против западноевропейских христианизаторов. Шла большая война за власть в Прибалтике, достигнув пика интенсивности именно в эти годы. Летом 1222-го датчане в союзе в рижанами попытались обосноваться на Эзеле (Сааремаа), но их замок был захвачен местными ополченцами, а сами интервенты перебиты. Это стало сигналом к объединению эстонских племен. В начале 1223 года везде в Эстонии началась резня немцев — перебили всех рыцарей, священников, судей и пр. Меченосцев выгнали из замка в Вильянди (Феллин), которым они владели с 1211 года, а также из Дерпта (Тарту; бывший русский Юрьев. — Прим. авт.), где они обосновались в 1212 году. Воевать с технологичными иноземцами было трудно, и местные старейшины запросили помощи русских: "По всей Эстонии и на Эзеле прошел тогда призыв сражаться с датчанами и тевтонами, и самое имя христианства было изгнано из всех уголков этой страны. Русских же из Новгорода и из Пскова эсты призвали к себе на помощь, закрепив мир с ними и разместив некоторых в Дерпте, а некоторых — в Вильянди, других же — в других замках, чтобы сражаться против тевтонов и латинян и вообще христиан", — писал Генрих Латвийский.
Эстонцы сначала сами попробовали захватить Ревель — не получилось. Они почти победили, но на их союз с русскими немцы ответили соответственно — они тоже объединились. Раньше в Эстонии было две силы: на севере — датчане, на юге — орден меченосцев. Рижский епископ здесь власти не имел. Но помощь Риги теперь была необходима. И меченосцы скрепя сердце пошли на договор, по которому за военное содействие передавали Риге часть своих владений — утраченных владений — в Эстонии. Большой армией они двинулись к Вильянди, но взять замок не смогли. Тогда перейти в наступление попытались эстонцы, к которым примкнул и русский отряд некоего Варемара. Они двинулись в Латгалию, где попали в засаду и были перебиты. Варемар погиб. Немцы тут же осадили Вильянди и через две недели, 15 августа 1223 года, взяли замок. Причем местные старейшины в обмен на жизнь выдали крестоносцам всех русских союзников, помогавших в обороне. Победители эстонцев помиловали, а русских повесили: "Русских же, бывших в замке, пришедших на помощь вероотступникам, после взятия замка всех повесили перед ним на устрашение другим русским", — зафиксировал Генрих Латвийский.
Вскоре после этих событий туда выступил с новгородцами князь Ярослав. Его пригласили, ряд племен принес ему присягу. В частности, ему сдали Дерпт. Князь принял эти земли в свою власть, став правителем области Уганди и претендуя на всю страну. Узнав о событиях в Вильянди, он пришел в бешенство: приказал сжечь дома и казнить всех причастных к предательству. Он двинул объединенные войска к "источнику зла" — Риге. Он знал: только там можно положить конец немецким интригам в Прибалтике. И думается, это была правильная цель. Но эстонцы испугались. Для них приоритетным было уничтожение Ревеля, а не поселений на далекой Даугаве. Мы не знаем, кто склонил Ярослава к повороту на север — местные старейшины или новгородцы. Для Новгорода Ревель тоже был важнее. Как бы то ни было, но на южной границе Эстонии в августе 1223 года Ярослав свои войска повернул на север. Ретроспективно можно зафиксировать, что это решило судьбу Ливонии: реальных угроз немцам в Риге больше не возникало. Война ушла в Эстонию. А там русско-эстонскому воинству взять датский Ревель не удалось. После месячной осады они отступили, пограбив окрестности. Раздосадованный Ярослав, вернувшись в Новгород, оставаться там не захотел и опять хлопнул дверью. Летопись не сообщает нам о причинах его спешного ухода в Переславль, но ясно, что это должно было быть связано с событиями во время похода: то ли мягкотелостью новгородцев, то ли их внешнеполитической близорукостью. В целом поход был успешным, но хотелось большего. В Дерпте тогда было основано прорусское княжество во главе с князем Вячко, когда-то правившим на Даугаве в Кукенойсе, зависимом от Полоцка. Теперь он присягнул Ярославу.
В августе 1224 года немцы осадили Дерпт. Осаждали долго. Вячко звал на помощь. Но Ярослав был далеко, а новгородцы не поторопились. Город был захвачен, Вячко погиб, его героическая оборона оказалась бесполезной. Новгородское войско едва дошло до Пскова и, узнав о случившемся, повернуло назад. С русской властью в Эстонии было покончено. Новгородцы согласились на мир. Такие соглашения тогда обычно заключали на три года. И наверное, думалось, что потом все изменится, но фактически западная граница русских земель в Прибалтике и сейчас находится почти ровно на линиях 1224 года.
Фото: Коллаж Анжелы Бушуевой
КНЯЗЬ КАРЕЛИИ
У новгородцев тогда было неспокойно дома — внешний мир был важен. Они пригласили к себе княжить сына суздальского князя Юрия, но тот сбежал, обидевшись на что-то. Потом они позвали к себе Михаила Всеволодовича из черниговских, но и тот долго не выдержал. Только в конце 1225 года они опять обратились к Ярославу и смогли его уговорить.
Князь — это прежде всего военный предводитель, в этом его значение, в этом его достоинство. Он должен защищать волость, общину, ему присягнувшую, но жить с ней вовсе не обязан. Кажется, Ярослав предпочитал не бывать на Волхове. Зимой 1225/26 года он вместе с Владимиром Мстиславичем Псковским отогнал с новгородских земель литовцев. Причем сделал это без помощи самих новгородцев — только своей дружиной. Когда Ярослав приехал к ним, горожане, кажется, струхнули. В летописи зафиксировали как великую благодать, что князь "не положи того во гнев, что новгородцы не пошли по нём" на литву. Что-то заставило Ярослава быть сговорчивым. С ливонцами был мир, но вот в Финляндии нужно было наводить порядок.
Зимой 1226/27 года Ярослав с новгородцами организовал большой поход на емь (тавастов; хяме) — одно из основных финских племен, населявшее области вокруг современного города Хямеэнлинна (Тавастехус). Это племя издавна было данником Руси, но данником строптивым, против которого регулярно организовывались карательные экспедиции — в 1043, 1123, 1143, 1186 годах. Обычно сподвижниками русских в этих нападениях были карелы — закоренелые противники тавастов. Последний такой поход новгородцев в союзе с карелами состоялся в 1191 году. Потом еще в 1198-м они вместе сожгли шведский Або (Турку) и, можно сказать, подтвердили свое владение Финляндией. Тогда погиб последний финский епископ. И долгое время никто не хотел его заместить.
Но успехи в Прибалтике датчан и немцев заставили активизироваться и шведов. Они пытались высаживаться и на Эзеле, и в Эстонии, но основное наступление развернули в Финляндии. В 1218 году туда был назначен новый епископ — англичанин Томас. Тогда же, вероятно, был восстановлен замок Або. Новгородцы, надо полагать, долго готовились: путь был не близкий. И сопротивление ожидалось, хотя трофеев должно было быть немало — нужен был вождь. Им стал Ярослав. И у них все получилось: "и повоевали всю землю, и полон привели без числа".
В походе участвовали и суздальцы, о чем они гордо отметили в своей летописи: "ходили из Новгорода за море, на емь, где же не един от князей Русских не возможе бывати". Ярослав был первым. Успех был столь велик, что даже часть пленных перебили, а других отпустили — некуда было девать.
Вернувшись домой в Переславль, князь сразу реализовал акцию, на которую прежде никто не решался: он отправил попов крестить карел, "мало не все люди", то есть почти всех. Раньше русские правители крещением язычников толком не занимались — считалось, что тем самим "дойти" следовало. А Ярослав предпринял действия, напоминающие те, что совершали крестоносцы в Ливонии. Этим они привязывали к себе население. Надо полагать, план Ярослава был схожим: он заявлял о себе как о князе Карелии. В отличие от Эстонии здесь все пошло по плану. Карелы и позднее будут неизменными союзниками русских, в отличие от еми. Да и до сих пор так.
ПЕРВАЯ НЕВСКАЯ БИТВА
Емь взбунтовалась сразу после ухода Ярославова воинства. Летом 1228 года огромный отряд, 2 тысячи, тавастов вторгся в новгородские земли, прошел на лодках Неву и разграбил побережье Ладоги у Олонца. Новгородцы с Ярославом ринулись в погоню, но ладожане их ждать не стали и перехватили грабителей, заняв позицию на каком-то острове в Неве — можно предположить, что Петроградском, где река расходится на два русла. Тавасты проходить их позиции испугались и послали парламентера, но ладожане мира не взяли. Тогда те перерезали пленников, побросали лодки и ночью пешими сбежали лесом. Там их потом всех перебили ижорцы и карелы. Новгородцы же, узнав, что все разрешилось без них, возмутились на своего посадника Судимира и хотели убить. Но его укрыл в своем шатре Ярослав. Причины ссоры, как обычно, не отмечены конкретно, и остается только гадать, но понятно, что это было как-то связано с неудачной погоней — то ли из-за погибшего полона, то ли из-за медлительности при сборах.
Так первая Невская битва случилась без непосредственного участия Ярослава. Но он метил на большее: сначала подчинилась Карелия, а теперь надо вернуть Эстонию. Едва вернувшись в Новгород, он уже засобирался на Ригу. Точнее будет сказать, что поход Ярослав начал готовить еще весной 1228 года, когда случились странные дела, которые в итоге испортили все дело. Тогда князь с новгородскими администраторами, посадником и тысяцким, направился в Псков, но только они добрались до пограничного села Дубровна, как пришла весть, что псковичи их не примут. У тех распространился слух, что Ярослав везет кандалы в сундуках и собирается кого-то казнить. Опозоренный правитель вынужден был повернуть обратно. В Новгороде он созвал вече и "положи на них [псковичей] жалобу велику". Кажется, община его понимала, но воевать с Псковом не хотела. В то время случилось описанное выше нападение еми, а потом к Новгороду подошли переславские полки, которые собирались с князем идти на немцев. Прошло три года после мира 1224-го, и можно было все исправить, но новгородцы засомневались: "князь нас зовет на Ригу, а хочет идти на Псков".
Еще больше перепугались псковичи. Они срочно отправили посольство рижанам и предложили им не только мир, но и союз. И союз был заключен. Большой отряд ливонцев для поддержки против нападения новгородцев был отправлен в Псков. Грозила большая война, в которой псковичи с немцами готовились противостоять новгородцам с переславцами. И на Волхове горожане опять дали слабину, а взбешенный Ярослав опять не выдержал и хлопнул дверью. В поддержке ему отказали, и князь ушел с войсками обратно в Переславль. В Новгороде он оставил сыновей Федора и Александра. А зима случилась голодной, среди горожан начались волнения, в феврале 1229 года бурно сменили посадника, тысяцкого и даже епископа, а Ярославу отправили гневное письмо с требованием немедленно вернуться и спасти общину. Момент был настолько острый, что молодые княжичи, опасаясь за свою жизнь, предпочли бежать к отцу. Горожане поняли это превратно, посовещались и сменили князя, вновь пригласив к себе представителя черниговцев — ненавистного Ярославу Михаила Всеволодовича. Это, конечно, была просто победа одной из боярских фракций. Возможно, она была связана торговыми интересами с южнорусскими областями более, чем с востоком Руси. Впоследствии все эти бояре бежали в Чернигов, а потом к немцам, что указывает на их главных союзников. Как бы то ни было, но Новгород Ярослав опять потерял, как и Эстонию и Карелию.
Окончание см.: "Русский мир.ru" № 10.
Денис Хрусталев.
Послать
ссылку письмом
Распечатать
страницу