Низкие цены на нефть приведут к катастрофе или все же смогут стать отправной точкой для структурных реформ? Стоит ли ожидать социальных протестов на фоне роста цен, повышения налогов и сокращений в социальной сфере? Какие шаги нужно предпринять, чтобы реанимировать российскую экономику? Финансист, руководитель экономической программы Московского Центра Карнеги Андрей Мовчан в интервью RFI подвел итоги 2015 года и рассказал, чего ждать в 2016-м.

       RFI: С вашей точки зрения, какие события или тенденции были определяющими в экономической повестке в России в уходящем году?

       Андрей Мовчан: В активной экономической повестке таких тенденций не было. Российская государственная экономическая политика невероятно пассивна. За 2015 год кроме неорганизованных попыток поднять налоги, правительство не предпринимало никаких активных действий.

       Андрей Мовчан Андрей Мовчан — приглашенный эксперт программы ？Экономическая политика？ Московского Центра Карнеги, основатель группы компаний по управлению инвестициями Movchan’s Group.

       Если говорить о социальной повестке, о том, что происходило вообще на рынке, прежде всего, идет тотальное сокращение экономики, начиная с сектора малых предприятий. Оно пока не так заметно, потому что достаточно большое количество этих предприятий пытаются продолжать работать.

       У многих была надежда, что ситуация временная, что экономика адаптируется. Но мы видим, что наступает второй нефтяной шок. Экономика оказалась явно неадаптивной. Никаких мер к внутреннему развитию не предпринимается. Скорее всего, это готовит на будущий год массовое банкротство малых и средних предприятий, сокращение сферы услуг, сокращение внутреннего малого производства.

       В этом году инвестиции уже сократились больше чем на 10%, а в долларах — больше, чем на 40%. Капитальное строительство сократилось уже примерно на 10%. А в следующем году, скорее всего, сократится вдвое.

       В 2011–2012 году слово ？институт？ было одним из самых модных в экономической среде. Все говорили, что необходимы институциональные изменения. По заказу правительства была создана Стратегия-2020. Основной ее посыл в том, что нужно уходить от сырьевой модели, иначе случится катастрофа. Сейчас мы наблюдаем эту катастрофу?

       Мы наблюдаем первую фазу этой катастрофы. Она очень сильно смягчается наличием резервов и наличием эластичности потребления. Вместо катастрофы мы продолжаем наблюдать снижение. Мы уже находимся на уровне середины нулевых годов с точки зрения экономических показателей и постепенно будем двигаться в сторону конца 90-х.

       Эта шоковая ситуация может послужить новой развилкой и отправной точкой к тому, чтобы провести структурные реформы? Или правительство на это не пойдет?

       Правительство, которое сегодня сформировано, не умеет делать реформы. Там нет людей, которые воспитаны в предпринимательской, реформистской среде, которые в состоянии принимать решения и отвечать за них, смотреть на мир с современных, научных точек зрения: с точки зрения использования мотивационных стратегий, использования так называемой невидимой руки и так далее.

       Там сейчас абсолютно бюрократизированная среда, занимающаяся в основном пересылкой бумаг и созданием никому не нужных программ за большие деньги. Среда, в который принято достаточно грубое взаимодействие между начальниками и подчиненными. Среда, не допускающая творческих мыслей снизу. Есть только распоряжения начальства, которые надо выполнять. И чем красивее ты напишешь отчет о выполнении распоряжения, тем ты лучший работник.

       Из этого сообщества постепенно выпали люди, которые были действительно способны на реформирование и даже на некоторый объективный взгляд, как, например, (бывший министр финансов Алексей) Кудрин. Кудрин вообще очень консервативный человек. Он вряд ли мог бы быть двигателем реформ сам по себе, но у него очень трезвый взгляд на ситуацию.

       Если вы посмотрите в хронологическом порядке заявления людей в правительстве, то становится ясно, что они совершенно не разбираются в ситуации, совершенно не понимают перспектив, не видят, каким способом, кроме дополнительных запретов, можно регулировать экономическую жизнь и вообще жизнь в стране.

       Эти люди, даже если бы захотели, их реформы свелись к тому, что они выпустили бы еще несколько запретительных указов и создали бы несколько комиссий и министерств.

       С другой стороны, никаких реформ правительство не хочет просто потому, что любая реформа — это всегда временное ухудшение ситуации. Невозможно реформировать так, чтобы с утра встать и всем стало бы хорошо. Реформа — это два-три года проблем, связанных с ее внедрением. Это конфликты с элитами, которые заинтересованы в отсутствии реформ. У нас есть целая элитарная группа, которая является бенефициаром архаичной экономики, которой даже выгодно сегодняшнее падение экономики. ...

       Полный текст интервью