Материал из номера
Август 2018
Скачать номер
в PDF формате
"Около Саратова на Волге есть остров. Этот остров называется Зеленым. В детстве он был для меня чуть ли не "Таинственный остров". Я знал только один ближайший его берег. Он был пустынен, и я любил его за это. Там никто не мешал мне делать первые робкие опыты с палитрой".
Существует распространенный штамп: если человек талантлив, то он талантлив во всем. Это, к слову, не народная мудрость. У афоризма есть автор — немецкий романист и драматург Лион Фейхтвангер. Тезис, безусловно, спорный, если воспринимать его буквально. Есть множество примеров "за" и "против". Но если рассматривать талант как некую абстрактную данность, как природную неординарность конкретной личности, то тут Фейхтвангер прав. Эта неординарность может реализоваться в какой-то одной области, а может и сразу в нескольких, довольно далеких друг от друга. И по сути, и по навыкам.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым
Виктор Борисов-Мусатов был живописцем, но, сложись его жизнь по-другому, он смог бы превратить "робкие опыты" не с палитрой, а со словом в точную и яркую прозу. В подтверждение того еще одна цитата из наследия художника: "Женщина в старинном платье с кринолином менее чувственна и больше похожа на облака и на деревья..."
В отрочестве и юности, да что скрывать, и сейчас мы часто играем в довольно глупую игру, названия которой нет. Действо же заключалось в следующем. Кто-то задавал вопрос. Например, кто твои три любимых писателя (музыканта, футболиста и т.д.). Остальные члены компании, кто мучительно, кто легко, выдавали "на-гора" тройку "призеров". Когда вопрос касался живописцев, ваш покорный слуга неизменно включал в тройку Борисова-Мусатова. И это вызывало в подавляющем большинстве случаев откровенное недоумение. Не по той причине, что Виктор Эльпидифорович такой чести недостоин, а в связи с тем, что эта двойная фамилия почти никому ничего не говорила. Это как в русской поэзии второй половины ХХ века. Вознесенский? Знаем. Евтушенко? Знаем. Бродский? Знаем. Борис Чичибабин?.. Жаль, что не знаете. Борис Алексеевич в записной призовой тройке хоть кого потеснит. Даже нобелевского лауреата. Судьбы творцов полны сюрпризов. Кого-то боготворят прижизненно, кого-то — посмертно. Кого-то заслуженно забывают вскоре после смерти. Кого-то забывают незаслуженно.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Дом Шахматовых—Трироговых в Саратове на углу улиц Аничковской и Александровской, где родился Виктор Мусатов
НАЧАЛО
Виктор Борисов-Мусатов родился в Саратове в 1870 году. Город, не в обиду его уроженцам будет сказано, культурной жизнью в XIX веке был некоторым образом обижен и к творческим талантам довольно равнодушен. В чести было купечество, торговавшее зерном, и те, кого сегодня называют специалистами по логистике. На Волге стоял внушительный грузовой порт, а железная дорога вела через Тамбов в обе столицы, всегда требовавшие хлеба. Помимо хлеба, которого в Саратове было в избытке, имелись и зрелища. Все больше без изысков. Но случались и исключения. В 1885 году стараниями художника-мариниста Алексея Боголюбова, внука уроженца губернии Александра Радищева, в городе был открыт художественный музей, в котором благодаря местным меценатам вскоре сформировалась очень достойная коллекция картин.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым В.Э. Борисов-Мусатов. Призраки. 1903 год
Интерес к живописи проснулся у Вити в 6 лет. И обязан он этим своему отцу Эльпидифору Борисовичу. Недавнему крепостному, после реформы 1861 года перешедшему в мещанское сословие и служившему на железной дороге. В переводе на русский с греческого имя (в Святцах — Елпидифор. — Прим. ред.) означает "несущий надежду". Мать художника, Евдокия Гавриловна, была также крепостного рода. Так вот, об Эльпидифоре Борисовиче. Фамилия Мусатов — это отнюдь не производная от имени Муса. В древнерусских говорах одним из значений слова "мусат" было "огниво, кресало, которым высекают огонь". По другой версии, слово "мусат" от тюркского masad означало профессиональную принадлежность к людям, занимавшимся заточкой ножей и прочего холодного оружия. Как-то Мусатов-старший подарил сынишке самодельную книжку — сказку Петра Ершова "Конек-Горбунок", не поскупился на красочные иллюстрации. И мальчик "заболел" красками.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Виктор Мусатов с матерью и сестрами Агриппиной и Еленой. 1880-е годы
Виктор был первенцем в семье. А на первенца всегда особые надежды. Но случилось несчастье. В 3 года он упал со скамейки и серьезно повредил позвоночник. Родители старались как могли, но остановить процесс деградации позвонков не удалось. Не справились ни местные, ни столичные врачи. У мальчика начал расти горб. С этим недугом Борисов-Мусатов боролся всю жизнь. Но безуспешно. Бесчисленные операции так и не помогли.
Несмотря на инвалидность, Виктор поступил в реальное училище в возрасте 11 лет. Педагоги сразу отметили его склонность к рисованию и черчению. Правда, выполняемые учеником задания порой напоминали картинные очерки, а вовсе не сухую геометрию полученных заданий. Сведения о том, где подросток осваивал азы живописного мастерства, разнятся. По одним данным, он учился основам в студии при Саратовском обществе изящных искусств. По другим — брал частные уроки у преподавателя училища Василия Коновалова, разделявшего идеи передвижничества. По третьим — тоже уроки, у поселившегося в Саратове итальянского мастера Гектора Баракки. Впрочем, одно другого не исключает. О маэстро Баракки в любом случае стоит сказать несколько слов. Он прибыл в Саратов в начале 80-х годов XIX века. Со словами: "Дальше не поеду". А ехал он на Волгу с Венской художественно-промышленной выставки. Заманил уроженца Вероны в русскую глубинку один местный фотограф. Прошло немного времени, и итальянец стал живой достопримечательностью небогатой на яркие творческие личности приволжской провинции. Писал декорации к театральным постановкам, пейзажи, за что заслужил прозвище Певец Волги, преподавал. В 1897 году открыл частную фотомастерскую. Ради этого факта, собственно, и стоило остановиться на биографии никому сейчас неведомого веронского художника. Единственное, что могло слегка потеснить в жизни Борисова-Мусатова живопись, так это фотография. Известно, что он довольно часто писал портреты не с натуры, а с фото, им же самим и сделанным. Чувствуется рука маэстро Баракки.
В любом случае, с будущим Борисов-Мусатов определился довольно скоро. К месту объяснить, почему "Борисов". Художник очень уважительно относился к памяти своего деда по отцовской линии. И, став взрослым, присоединил к родовой фамилии еще одну.
Фото: Александр Бурый Набережная Сены в Париже
ВОЗДУХ И ПРОЗРАЧНОСТЬ
Всякий раз, когда фениксом возрождаются мифы о страшной жизни в России при царе-батюшке, на память приходят судьбы людей из простонародья. Железнодорожный служащий из крепостных Мусатов каким-то чудесным образом сумел отправить 20-летнего сына-горбуна из Саратова в Первопрестольную, где тот поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Дальше — больше. Виктор параллельно штудировал науку рисовать в Петербургской академии художеств в качестве вольнослушателя. Помимо прочего брал уроки у самого Василия Поленова.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым В.Э. Борисов-Мусатов. Автопортрет с сестрой. 1898 год
По окончании МУЖВЗ Борисов-Мусатов отправился в Париж. Он уже писал всерьез, но считал свои работы ученическими и был уверен, что ему необходимо получить знания от мастеров Столицы мира непосредственно. Сдается, неподражаемый стиль Борисова-Мусатова родился именно на берегах Сены. Он занимался в студии известного в ту пору художника-символиста Фернана Кормона, удостоенного за заслуги в области искусств ордена Почетного легиона. Но, посещая бесчисленные выставки охочей до культуры французской столицы, видел будущее в работах импрессионистов, прежде всего Огюста Ренуара.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Фернан Кормон (1845–1924), французский художник и педагог. Среди его учеников Тулуз-Лотрек, Ван Гог, Борисов-Мусатов, Рерих и другие
Глядя на полотна Борисова-Мусатова и вспоминая при этом профессиональные оценки его творчества в стане искусствоведов, невольно задаешься дилетантским вопросом. Почему этого изумительно оригинального художника причисляют к символистам? По духу или по букве? Если по духу, то, вероятно, оно так. Ведь дух символизма — это "выдвигание на первый план мира не материального, как в реализме, а духовного, идейного. Однако это вовсе не значит, что эти два мира противопоставляются друг другу в символизме. Наоборот, художники-символисты ставят своей целью соединить эти два мира воедино, провести между ними невидимый мост, наладить связь. Именно русские символисты, как отмечают многие, приблизились к этой цели, как никто другой. Несмотря на то, что реализм как живописный жанр представлялся как антипод символизма, все же и реализм, и импрессионизм всегда шли где-то рядом с символизмом. Символисты даже опирались при создании работ на реализм и ни в коем случае его не отрицали". Как-то так. Неслучайно другой искусствовед утверждает, что символизм как самостоятельное направление в живописи не состоялся, так как не был оформлен концептуально.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым В.Э. Борисов-Мусатов. Гобелен. 1901 год
Что же касается буквы, то к символистам причисляют Михаила Врубеля, Михаила Нестерова и нашего героя. Но почерки этих великих мастеров настолько разнятся, что невольно согласишься: в исполнительском плане символизм явно не состоялся. А что до буквы Борисова-Мусатова, то его алфавит начался и закончился на "В" и "П". Воздух, воздушность, прозрачность. Не этим ли бредили все подданные французского импрессионизма? Да что там — импрессионизма! Воздух — это состояние Леонардо да Винчи, Боттичелли, Тинторетто, Тициана, Рокотова. Знавшие Борисова-Мусатова вспоминали, что он боготворил воздух полотен Леонардо. И всегда носил при себе изображение Джоконды.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Елена Мусатова и Елена Владимировна Александрова у зубриловского водоема. Фото В.Э. Борисова-Мусатова. 1902 год
Борисов-Мусатов вернулся в Россию в 1898 году. С такими мыслями: "Мои художественные горизонты расширились. Многое, о чем я мечтал, я увидел уже сделанным, таким образом, я получил возможность грезить глубже, идти дальше в своих работах". Кстати, о работах. Именно в этом году он написал картину "Автопортрет с сестрой", ставшую, как говорится, его визитной карточкой. Его художественным кредо. В столицы живописец не стремился. Предпочитал жить и работать в Саратове и губернских усадьбах. Его духовный "символизм" оформился и заключался в поиске прошлого. Те самые кринолины, чашка остывшего чая, вечноцветущие цветы и тургеневские девушки, озабоченные взрослыми мыслями. Моделью во многих случаях служила любимая сестра, Елена. Других не находилось. Невзрачный горбун, хоть и не чурался общества, был весьма общительным и одевался по последней парижской моде, доверия у дам не вызывал. Да он, судя по всему, сам обзавестись таким доверием не стремился. Хотя в душе искал ту, что "в старом замке играла Шопена". Виктор Эльпидифорович писал: "Где я найду моих женщин прекрасных? Чьи женские лица и руки жизнь дадут моим мечтам". Писал не о реальных дивах, о типаже думал.
Еще по окончании Московского училища живописи он помнил о той Даме, которую воспел спустя некоторое время Александр Блок. Тоже, прости господи, символист, по мнению некоторых. Прекрасная Дама училась вместе с Борисовым-Мусатовым и звалась Еленой Александровой. Их союз принял формальные очертания только в 1903 году, а через год на свет появилась дочь — Марианна.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Виктор Борисов-Мусатов (на переднем плане), за ним у окна Игорь Грабарь и Дмитрий Кардовский (крайний слева) во время учебы за границей. 1896–1898 годы
НОВАЯ КРАСОТА
Отследить пути-дороги художника на заре ХХ века весьма затруднительно. Он не порывает с родным Саратовом, ездит на пленэр в глубинке, однако поддерживает серьезные отношения с сугубо петербургскими и московскими господами — Валерием Брюсовым, Андреем Белым, Игорем Грабарем, Максимилианом Волошиным. Последний писал о творческом стиле мастера так: "Есть художники, которые всю свою жизнь влюблены в одно лицо. <...> Их волнует отнюдь не красота, т.е. не то, что всеми считается красотой, а особая некрасивость. Этой некрасивости посвящают они все свое творчество, украшают ее всеми сокровищами своего таланта, опрозрачивают, возводят ее на престол и силой своей любви создают из "некрасивости" новую Красоту". Такую оценку с бухты-барахты дать невозможно. Предмет нужно знать. И — человека.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Н.Ю. Станюкович в черемшанском саду под Хвалынском. Фото В.Э. Борисова-Мусатова, сделанное для работы над портретом Н.Ю. Станюкович
В этих путях-дорогах есть нечто мистическое. Например, в 1899 году Борисов-Мусатов написал письмо управляющему заброшенной усадьбой Зубриловка в Балашовском уезде Саратовской губернии (ныне Тамалинский район Пензенской области. — Прим. авт.), принадлежавшей князьям Голицыным, с просьбой позволить ему там поселиться на летнее время с целью изобразить тамошние пейзажи. Казалось бы, что управляющему до какого-то никому особо не известного художника? Однако спустя два года разрешение было получено. И Борисов-Мусатов дважды посетил погибшее имение. Причем во второй раз — осенью. С будущей женой и сестрой Еленой. Казалось бы, там и дня прожить нельзя. А получилась картина "Призраки". Шедевр! Сестра художника вспоминала: "Глубокая осень в Зубриловке также увлекла брата по своим блеклым тонам красок умирающей природы... Возле дома, где он нас писал в солнечные летние дни, краски уже были печальные, серые, все гармонировало с темным осенним небом, покрытым тучами. Казалось, что и дом замер с окружающей его увядающей зеленью. Это и дало настроение брату написать картину — "Призраки"... Он лично пояснял нам, как я помню, будто с окончанием жизни опустевшего помещичьего дома — "все уходило в прошлое", как изображены им на первом плане картины удаляющиеся призрачные фигуры женщин".
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым В.Э. Борисов-Мусатов. 1902 год
После того как Борисов-Мусатов получил в 1902 году премию Академии художеств за полотно "Гобелен", он стал известен. Но — не популярен. Заказов, по большому счету, не было, хотя в этот период мастер делал по шесть-девять серьезных работ в год. Парадокс, столь типичный для мира культуры. Признанный гуру в среде подельников пребывал в состоянии никчемности для обывателей. Свидетельством тому — масштабная выставка, организованная весной 1904 года в Саратове. Она открылась в здании Дворянского собрания под вызывающим названием "Алая роза". Было выставлено 109 работ. Большая часть принадлежала Павлу Кузнецову (31 картина) и Петру Уткину (34 картины), считавшими себя если не учениками, то последователями Борисова-Мусатова. Творчество самого мэтра было представлено всего несколькими случайными работами.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Главный усадебный дом в Зубриловке (южный портал). Фото начала ХХ века
Отразилось ли это весьма внушительное событие в масштабах Саратовской губернии на самом художнике? Трудно сказать. В 1904 году он жил в подмосковном Подольске. В Европе грянула его персональная выставка. На Дальнем Востоке грянула война. Казалось бы, последнее не имело к жизни Борисова-Мусатова прямого отношения. Однако это только кажется. Еще весной 1902 года в Саратов прибыл отставной офицер Владимир Станюкович с женой Надеждой. Они довольно быстро подружились с художником. Впоследствии Станюкович писал о жене: "Урожденная Рышкова, происходила из старой русской дворянской семьи. Ее мать, урожденная де-Роберти... бабушка была урожденная Палеолог. Будучи похожа на мать, Надежда Юрьевна унаследовала от нее ярко выраженные черты романского племени. Кровь старых родов сказалась в тонкой асимметрии лица, делавшей ее необыкновенно похожей на образ Симонетты Боттичелли.
Фото: Александр Бурый Кенотаф Марины Цветаевой в Тарусе
Наиболее схожим ее портретом следует признать "Мадонну с гранатом" Боттичелли. Черты преждевременной усталости в соединении с необыкновенной энергией, устремленной на помощь ближним, особенно пленяли Мусатова".
Мастер нашел в Надежде Юрьевне ту модель, о поиске которой писал четырьмя годами ранее. Станюкович отправился воевать с японцами. А вместе с ним, сестрой милосердия, — супруга. Война сказалась на психике Надежды Юрьевны, она ушла из жизни в московской психиатрической лечебнице в августе 1905-го. Борисов-Мусатов написал в связи с этой трагедией: "Ее смерть примирила меня со смертью вообще... В мою душу, я чувствую, вливается какое-то спокойствие".
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым В.Э. Борисов-Мусатов. Реквием. 1905 год
ГРЕЗЫ В ТАРУСЕ
Спокойствие пришло спустя считаные месяцы. Создатель и первый директор Музея изящных искусств имени императора Александра III при Московском императорском университете (ныне Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. — Прим. авт.) Иван Цветаев пригласил Виктора Эльпидифоровича провести осень у него на даче в подмосковной Тарусе. Сам Борисов-Мусатов так вспоминал эти дни: "Теперь я сижу в Тарусе. В глуши. На пустынном берегу Оки. И отрезан от всего мира. Живу в мире грез и фантазий среди березовых рощ, задремавших в глубоком сне осенних туманов. Уже давно я слышал крик журавлей. Они пролетели куда-то на юг, бесконечными рядами в виде треугольников. Крик их наполнил эти леса мелодией грусти старинной, которую я когда-то знал. Крик их замер, и только белка рыжая нарушает кружевные сновидения березовых рощ. Вы думаете, я скучаю? Нет. У меня времени не хватает каждый день. Хоть я сижу дома... Я создал себе свою жизнь. Как-то странно — такая тишина среди всеобщего смятения..."
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым В.Э. Борисов-Мусатов. Осенний вечер. Эскиз неосуществленной фрески из цикла "Времена года". 1905 год
Фото: Александр Бурый Воскресенский храм в Тарусе
Сохранилась легенда, что во время лодочной прогулки Борисов-Мусатов спас мальчика, упавшего в воду. Откачать ребенка не удалось, и этот случай сильно отразился на душевном состоянии художника. Помня о его недуге, верится с трудом. Официальная же версия куда более похожа на правду. Именно во время лодочной прогулки по Оке художник сильно простудился, что и стало причиной его скоропостижной смерти осенью 1905 года. Было ему 35 лет. За годы жизни он написал всего 77 картин. Рассказывали, что, предчувствуя кончину, он то ли в шутку, то ли всерьез попросил похоронить его на высоком речном берегу над Окой. Так и сделали. Могила — на старом кладбище у Воскресенской церкви. Совпадение, нет ли, но неподалеку находится кенотаф Марины Цветаевой, также пожелавшей лежать над Окой. Друг художника скульптор Александр Матвеев сделал надгробие. Очень скромное. На простом камне лежит спящий мальчик.
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым Могила В.Э. Борисова-Мусатова в Тарусе
Фото: Фото предоставлено М. Золотаревым В.Э. Борисов-Мусатов. Последний день. 1903 год
Что ему снится? Может быть, остров Зеленый, к переправе на который вела Вольская улица, где в самом ее конце стоял одноэтажный деревянный домишко, в котором он провел детство. Домишко и сейчас стоит. Невзрачный такой. Там теперь Дом-музей художника Виктора Борисова-Мусатова. Хотя дома, в которых мастер живет до сих пор, называются иначе. К примеру, Третьяковская галерея. Или — Русский музей...
В 2006 году на аукционе Sotheby’s картина Борисова-Мусатова "Последний день", написанная в 1903 году, была продана за 702 400 британских фунтов. Единственная из наследия мастера, выставленная когда-либо на продажу.
Послать
ссылку письмом
Распечатать
страницу