Материал из номера
Октябрь 2017
Скачать номер
в PDF формате
Порой сущая мелочь — поворот руля — может принципиально изменить все. Даже если ты путешествуешь по хорошо знакомым местам. В Боровске я бывал неоднократно и не помню, чтобы он производил какое-то особое впечатление. Как говорят, не "раскрывался" город. Но в этот раз, вняв случайному совету, я повернул руль влево, и Боровск со всеми своими окрестностями вдруг заиграл новыми красками...
А ведь поездка не задалась с самого начала. Лил дождь, и чем дальше мы уезжали от Москвы, тем сильнее он становился. Дворники без передышки метались по лобовому стеклу, а мы поминали всеми известными словами синоптиков и безнадежно фантазировали: как бы исхитриться и сделать хотя бы несколько фотографий достопримечательностей Боровска? И тут я упомянул Пафнутьев-Боровский монастырь. "Вон, через 300 метров поворот на него, — сказал Саша, глядя в навигатор, — поворачивай, что потом-то куролесить?" А действительно, подумал я и повернул руль влево...
Фото: Александр Бурый Святые врата. Монастырь начинается с них
Пока мы ехали полтора километра по улице Большой, состоящей из деревенских домиков, дождь превратился в моросящее недоразумение. А когда мы припарковались под могучей Знаменской башней Пафнутьев-Боровского монастыря, он стих совсем. Миновав поредевшие во время разгула стихии ряды цыганок у ворот, мы вошли во двор обители. И заулыбались. Ребятишки носятся, бабушки коврижки продают, паломники прогуливаются, под кустом сирени разлеглась черно-рыжая кошка, вокруг которой копошатся пять-шесть котят. Мы приободрились: чутье подсказывало, что получить разрешение на съемку в монастыре будет нетрудно. А такое, между прочим, нечасто бывает, не везде такие переговоры проходят гладко. Однажды меня гоняли по монастырю из конца в конец — от одной матушки к другой, поскольку свет в соборе включается только по благословению, а вспышкой "светить нельзя". Так что каждый раз, когда нужно договариваться о съемке в монастыре, приходится внутренне собираться и просить Того, с чьими служителями предстоит общаться, чтобы эти самые служители снисходительнее относились бы к таким бесполезным, но все-таки божьим созданиям, как журналисты...
Фото: Александр Бурый А внутри встречает не совсем типичная жизнь. Вот, отведайте монастырского хлебушка
НУЖНАЯ КАЛИТКА
Во вратарне молодой трудник с длинной бороденкой и собранными в косицу волосами взволновался при слове "журналисты" и сбивчиво объяснил, что договориться о съемке не проблема: надо пойти в подклет колокольни и найти там "специального человека", который дает на съемку разрешение.
Беда была в том, что входов в подклет несколько. Устав объяснять, какие из них нам не нужны, преисполненный доброжелательности трудник махнул рукой: "Да что там говорить, я сейчас нарисую!"
Фото: Александр Бурый Притвор и фрески XVI века
Прикинув, что дверей в подклет не должно быть более четырех, я поблагодарил трудника и уверил его, что все понял и рисовать ничего не надо. Мы двинулись в сторону колокольни. Первая же дверь, в которую мы сунулись, естественно, оказалась не той. Уверен, вра？тарь, которому из его будки все прекрасно было видно, смотрел на нас в этот момент печальными глазами бассет-хаунда. Мы завернули за угол. Здесь тоже была дверь, и, поднявшись по кирпичным ступеням, мы попали в чудесный притвор, расписанный старыми фресками. Кое-где они были повреждены сыростью, кое-где штукатурка осыпалась, но мы как завороженные ходили и разглядывали прекрасную роспись стен.
Здесь не было ни души. Двери, ведущие из притвора вглубь трапезной, были заперты, правда, в конце галереи мы увидели небольшую каменную лесенку. Но дверца, к которой она вела, была украшена надписью "вход строго по благословению", и мы, не имея оного, ретировались.
Фото: Александр Бурый А прямо под ними — паломническая служба, где за старой конторкой сидит трудник Александр
За следующим углом пряталась третья дверца. На сей раз нам повезло. Мы протиснулись в узкий проем и прошли по коротенькой галерее, в конце которой стояла маленькая конторка. За ней сидел добродушный седобородый мужчина в мятой афонской скуфейке, представившийся Александром. Пока мы объясняли ему, кто мы такие и почему его беспокоим, он с интересом разглядывал нас сквозь стекляшки очков. Не дослушав, Александр выписал нам целых две бумажки, разрешающие фотографировать на территории монастыря, зачем-то вручил мне ламинированную табличку с надписью "паломническая служба", попросил подождать минут пятнадцать и пообещал все нам показать. В ожидании нашего проводника мы решили прогуляться по монастырскому двору...
Фото: Александр Бурый Образ Спасителя, который специалисты относят к школе Дионисия
ВНУК БАСКАКА
Свято-Пафнутьев Боровский мужской монастырь из тех обителей, о которых знают вроде бы все более или менее образованные люди. Но, как часто бывает в таких случаях, знание это довольно условно: понятно, что монастырь был основан преподобным Пафнутием Боровским на окраине города Боровска в Калужской области. А что еще?
История — это коварная бестия, она подкидывает сюрпризы лишь тем, кто действительно пытается разобраться в хитросплетениях событий и судеб, из которых и возникает кружево жизни — и страны, и отдельного человека...
Фото: Александр Бурый Почти напротив фрески хранятся надгробные плиты старого монастырского кладбища
Во второй половине XIV века один из татарских баскаков по неведомым причинам решил принять православие и остаться на Руси. То ли за крещение, то ли за какие другие заслуги бывшему баскаку, который стал Мартином, было пожаловано сельцо Кудиново. Здесь в конце того же XIV столетия и родился его внук Парфений. В 20 лет Парфений уходит в монастырь Покрова Божией Матери, расположенный неподалеку от Боровска, где принимает постриг с именем Пафнутий. Здесь он проводит двадцать лет, проходит все стадии монашеского послушания, а наставником его становится Никита Серпуховский — ученик преподобного Сергия Радонежского. Пафнутия избирают игуменом обители, и вскоре слава о новом подвижнике расходится по городам и весям. Около 1440 года игумен сильно захворал и, подозревая, что от болезни уже не оправится, принял Великую схиму. Однако выздоровел. А затем в течение четырех лет вместе с одним из своих учеников скитался по разным обителям. В 1444 году Пафнутий вернулся на берег Протвы и неподалеку от монастыря Покрова Божией Матери основал свою обитель — Рождества Пресвятой Богородицы. Здесь он прожил еще три десятилетия и скончался в возрасте 82 лет. Последние восемь дней жизни Пафнутия описал его келейник и ученик Иннокентий. Его "Сказание о кончине преподобного Пафнутия Боровского" академик Дмитрий Лихачев считал "литературным чудом" XV века...
Фото: Александр Бурый Голуби в монастыре чувствуют себя даже комфортней, чем кошки
В числе прочих учениками Пафнутия в Боровском монастыре были два брата. Один из них позже прославится как блестящий церковный писатель и подвижник, станет основателем другого знаменитого монастыря, будет, как и его учитель, канонизирован и войдет в историю под именем Иосифа Волоцкого. Его младший брат напишет знаменитое "Житие преподобного Пафнутия Боровского" и станет архиепископом Ростовским, Ярославским и Белозерским Вассианом Саниным.
Здесь же, в Боровском монастыре, в начале XVI века примет постриг и будущий святитель, митрополит Московский Макарий, обладавший огромным влиянием на Ивана Грозного. До того как стать предстоятелем Русской церкви, он послужит игуменом Лужецкого Богородицкого монастыря и архиепископом Новгородским и Псковским. На новгородской кафедре Макарий помимо всего прочего займется реставрацией древних храмов и впервые соберет все книги "в русской земле чтомые". Так появится первая редакция знаменитых 12-томных "Макарьевских миней"...
Фото: Александр Бурый А узникам, томившимся здесь, было несладко
ЧТО ЗНАЧИТ "СИДЕТЬ" В ТЮРЬМЕ
Александр повел нас по самому нижнему этажу трапезной колокольни, в которой устроен небольшой музей. Когда в 1923 году Боровскую обитель закрыли и организовали здесь исправительную колонию, монахи умудрились кое-что спрятать в потаенных уголках монастыря. При реставрации 1955–1975 годов эти вещи были найдены. Сегодня здесь выставлены иконы, плащаницы, старинные фотографии.
"Наш собор Рождества Богородицы расписывал выдающийся московский иконописец XV века Дионисий. — Александр остановился перед аркой, соединяющей два помещения подклета. На люнете сохранилась фреска Спаса Нерукотворного. — И от тех его работ — он трудился здесь не один, а под руководством старца Симонова монастыря иконника Митрофана — до нашего времени дошли лишь фрагменты, которые сейчас хранятся в Музее древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева в Москве и Боровском филиале Калужского краеведческого музея. Но в монастыре сохранился этот образ, он написан после смерти Дионисия, в начале XVI века. И некоторые искусствоведы полагают, что это работа учеников великого мастера".
Фото: Александр Бурый Храм Пророка Илии и больница XVII века
Нижний этаж, на котором расположен музей, изначально использовался в хозяйственных целях. А они в некоторых монастырях были порой довольно специфическими. В юго-западном углу музея находится еще один интереснейший "экспонат" — настоящая "заточная" келья. Говоря по-современному, тюремная камера. Протиснуться в ее дверной проем очень трудно. Высота самой камеры — чуть более полутора метров, потолок — сводчатый. Длина помещения — метра три, а ширина — метра два. "Один посетитель нашего музея, — усмехнулся Александр, глядя на наши ошарашенные лица, — сказал так: теперь я понимаю, что значит "сидеть" в тюрьме".
Да уж, стоять в такой тюрьме — невозможно.
Фото: Александр Бурый Ступени, ведущие на стену, по высоте больше среднего человеческого шага. Так люди по ним быстрее спускаются и поднимаются
Вполне вероятно, что здесь отбывал наказание ученик и келейник Максима Грека Афанасий. Сам преподобный Максим Грек, переводчик и блестящий публицист, на Поместном соборе 1525 года был обвинен в сношениях с турецким султаном, ереси и порче богослужебных книг, отлучен от причастия и заточен в Иосифо-Волоцкий монастырь...
А в 1666 году в Пафнутьев монастырь сослали несгибаемого духовного лидера старообрядцев, знаменитого протопопа Аввакума. Не исключено, что и ему довелось "посидеть" в этой камере: как писал сам протопоп Аввакум, в Пафнутьев-Боровском монастыре его "заперши в темную палатку, скованна, держали год без мала".
И ведь совсем недалеко отсюда, в самом Боровске, содержались в заключении Феодосия Морозова и Евдокия Урусова — известные сподвижницы протопопа Аввакума. Обе они скончались в 1675 году в Боровском остроге от голода и истощения. Сегодня на месте их предполагаемого заключения стоит часовня...
Фото: Александр Бурый Монастырский собор построен царем Федором Иоанновичем. И убранство собора поистине царское
ХРАМ И БОЛЬНИЦА
Пафнутьев-Боровский монастырь сохранил в своих стенах не только память о преподобном Пафнутии, великом подвижнике земли Русской, не только его святые мощи, но и память о бытовой истории наших предков.
Вот в такое место нас и повел Александр. На карте монастыря оно обозначено как храм Пророка Илии. Но это совсем не простая церковь.
Это здание строилось в несколько приемов, его историческое ядро — миниатюрная Ильинская церковка. Благодаря выписке из вкладных книг монастыря известно, что в 1670 году 500 рублей на строительство в Боровской обители каменной церкви с больницей пожертвовали княгиня Мария Мироновна и ее сын, князь Иван Борисович Репнин.
Больницу пристроили к храму с западной стороны. В стене, разделяющей оба помещения, сделан большой проем, через который больные могли слушать службу, не покидая кроватей. Позже с юга к Ильинской церкви была пристроена трапезная с кухней.
Интересно то, что весь этот комплекс являет полноценную больницу в том виде, в котором они существовали в нашей стране, например, во времена расцвета земства: строились больничные палаты, к ним примыкали служебные помещения, а завершалось все обязательным элементом — домовой больничной церковью.
Фото: Александр Бурый Боевая галерея. Боровский монастырь в свое время был грозной крепостью
Место для строительства храма и больницы было выбрано не случайно. Здесь, в северо-восточной части монастырского двора, по преданию, были похоронены защитники обители, павшие во время резни, устроенной поляками в 1610 году. Предание, кстати, оказалось правдой: в 1955–1960 годах в этом месте монастырского двора рыли траншеи для укладки водонапорных труб и обнаружили то самое кладбище. Теперь здесь стоит каменный поклонный крест...
КРОВЬ НА БЕЛЫХ КАМНЯХ
В 1610 году Лжедмитрий II наступал на Москву со стороны Калуги. На пути его войска стояли Боровск и Боровский монастырь. Городской острог был основательно потрепан еще в 1607 году, во время освобождения Боровска от банд Болотникова, так что присланный сюда царем Василием Шуйским воевода, князь Михаил Волконский Хромой, принял решение держать оборону, укрывшись за мощными стенами Пафнутьев-Боровского монастыря.
В обитель стекались жители окрестных деревень, испуганные горожане и отряды, верные царю Шуйскому. Всего, указывает "Новый летописец", набралось около 12 тысяч человек, однако сколько из них были ратниками — сказать сложно. Поначалу благодаря грамотно выстроенной Волконским обороне все складывалось вполне благополучно для защитников обители. Но на десятый день монастырь пал. Как сообщает "Новый летописец", осаждающие смогли ворваться в крепость из-за предательства воевод Якова Змиева и Афанасия Челищева, открывших в Тайницкой башне вылазную калитку.
Фото: Александр Бурый Монастырские храмы были построены в разное время, но вместе составляют единый архитектурный ансамбль
Жестокий бой развернулся прямо на территории монастыря. И хотя защитники обители сражались до последнего, силы были неравны. Все закончилось страшной резней. Князь Волконский с остатками своих воинов бился в дверях собора Рождества Богородицы, но был ранен и попытался спастись внутри храма — у алтаря. Убийцы настигли его возле северных алтарных дверей и изрубили в куски.
"Все 12 тысяч спасавшихся в монастыре людей, в том числе около полусотни монахов, были погублены, спаслись только несколько человек. — Александр провожает взглядом огромную стаю голубей. Они мечутся над братским корпусом от собора до стены и наконец усаживаются на могучие закомары храма. Мы стоим на монастырской стене, с которой вся обитель как на ладони. — Видите, — продолжает наш провожатый, — вон, под крышей собора, если присмотреться, видна пара маленьких окошек? За ними маленькая тайная комната в стене храма, в которой затаились и переждали резню те самые несколько человек".
Фото: Александр Бурый Преподобный Пафнутий. На иконах его принято изображать с азиатскими чертами лица
Все, что могло сгореть в монастыре, все сгорело. Большой пожар губителен и для каменных строений, видимо, в 1610 году он серьезно повредил старые стены, поскольку в XVII веке в монастыре были построены новые. Невредимой осталась лишь Круглая башня, которую включили в новую систему укреплений.
Пока мы возвращались к лестнице, по которой поднялись на стены, Александр открывал новые тайны монастыря. "В древности фундаменты под большие здания делались особым образом — в землю вбивали дубовые бревна. На них уже клали камень и дальше возводили стены. Если бревна находятся в сыром грунте, то могут пролежать в нем столетия. Если же грунт подсыхает, то бревна очень быстро гниют. И вот эти пруды, что находятся за монастырской стеной, регулировали уровень грунтовых вод. При восстановительных работах в нескольких местах найдены колодцы, которые позволяли за этим уровнем следить и, если почва достаточно сырая, спускать пруды, а если подсохла, то наоборот, закрывать плотины и увлажнять почву".
Обойдя собор Рождества Богородицы, мы заметили пристроенную к нему крошечную церковку. И она появилась здесь неслучайно. В старину устав Свято-Пафнутьева монастыря запрещал женщинам даже появляться на территории обители. Но кое для кого было сделано исключение. Монастырю покровительствовал не только царь Федор Иоаннович, но и его супруга Ирина, сестра Бориса Годунова. Поэтому при возведении собора Рождества Богородицы с юга к нему пристроили маленькую церковь в честь великомученицы Ирины. Здесь царица Ирина молилась отдельно от братии монастыря.
Фото: Александр Бурый Боровск с монастырской колокольни. Необъятный русский простор
Заглянув в собор, мы снова возвращаемся к звоннице. "Вот, видите, — говорит Александр, показывая на цоколь здания, — здесь очень заметно, что по подклети пошел разлом. Когда монастырь закрыли, кому было следить за уровнем воды в колодцах? Вот и стали подгнивать дубовые сваи, и здание "поплыло". Сейчас, конечно, уровень воды держится там, где надо, да и под колокольню залили достаточно бетона, так что она еще постоит. А вообще, колодцы и пруды — не единственное остроумное инженерное решение, которое можно увидеть в нашем монастыре".
ПРОШЛОЕ И БУДУЩЕЕ
Эти слова Александр произнес, когда мы снова вошли в подклет колокольни. "Там внизу, — продолжил наш провожатый, — помимо прочего находилась пекарня, и воздуховоды вели горячий воздух из нее и в эти сени, и в братскую трапезную, обогревая вообще все здание". И действительно, проходя мимо одного из этих продухов, мы почувствовали мощную струю свежего воздуха. Вот тебе и темная Русь! В Пафнутьев-Боровском монастыре можно убедиться, что гидротехнические и вентиляционные системы XVI века прекрасно работают и по сей день.
Но в обители хватает и современных усовершенствований. Так, время на колокольне отбивают не старые куранты, а новые, электромеханические. Но звон их от этого не менее благозвучен. Разливаясь с колокольни, он плавно течет по боровским просторам, спокойным и величественным, как вся средняя полоса России, немало повидавшая на своем веку. Как и Пафнутьев-Боровский монастырь. Польское разорение вовсе не стало для него последним. В 1812 году, отступая из сожженной Москвы, Наполеон вновь разорил и сжег обитель — тогда пострадала богатейшая монастырская библиотека. При советской власти монастырь был закрыт, а в Великую Отечественную подвергся новым разрушениям — теперь уже от немецких захватчиков...
Но сегодня вновь над этими просторами слышен звон колоколов Свято-Пафнутьевой обители. И, стоя на монастырской колокольне, трудно оторвать взгляд от раскинувшейся перед тобой панорамы. Вот река, утопающая в вётлах, вот заливные луга. Вот пригород Боровска, бывшее село Высокое. Вот и Покровский храм, деревянный, крепкий, живой. Его построили в начале XVII века, но как раз на его месте и располагался Высоко-Покровский монастырь, где и принял постриг преподобный Пафнутий.
Фото: Александр Бурый Памятная часовня, установленная старообрядцами на месте заключения боярыни Морозовой и княгини Урусовой
Выше по течению Протва делает крутую петлю. Здесь, за нагромождениями построек XX века, все еще можно узнать валы и рвы старого Боровского детинца, принадлежавшего внуку Калиты, двоюродному брату Дмитрия Донского князю Владимиру Андреевичу.
Глядя на все эти памятники старины, на старообрядческие храмы, разрушенные, но все еще стоящие в городе, глядя на старые купеческие дома, украшенные богатой резьбой, начинает казаться, что Протва течет прямиком из нашего прошлого, печального и величественного, как и вся Среднерусская равнина.
Послать
ссылку письмом
Распечатать
страницу