Смена власти, произошедшая в России, вряд ли вызвала у кого-то ожидания изменения внешнеполитического курса государства. Владимир Путин сохранил приверженность политике, которая проводится нашей страной более десяти лет. Безоговорочный символ этого курса – Сергей Лавров, министр иностранных дел уже в пяти правительствах (два правительства во главе с Михаилом Фрадковым, затем – правительства Виктора Зубкова, Владимира Путина и Дмитрия Медведева).

       Принципы внешней политики России еще раз обозначены в предвыборной статье Владимира Путина ？Россия и меняющийся мир？. Россия определяется здесь как часть Большой Европы, которая стремится воспользоваться ростом Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР), в частности Китая и Индии.

       Петр Топычканов null

       More > @PTopych

       В отличие от Китая, место которого в политике России подробно описано в программной статье Путина, Индии посвящены по сути всего два предложения: ？С ней Россию связывают традиционно дружественные отношения, содержание которых определено руководством двух стран как особо привилегированное стратегическое партнерство. От его укрепления выиграют не только наши страны, но и вся формирующаяся система полицентричности в мире？.

       Другие страны Южно-Азиатского региона в статье не упоминаются вовсе, если не считать Афганистан, который в России традиционно относится к Среднему Востоку.

       На 28-м месте

       Подобный подход к Южной Азии может означать следующее: официальная Москва склонна, во-первых, свести весь Южно-Азиатский регион к одной Индии, во-вторых, рассматривать российско-индийские отношения как стабильное стратегическое партнерство и, в-третьих, вписывать свои отношения с Индией в процесс построения полицентричного мира.

       Плюсом такого отношения является долгосрочность и предсказуемость отношений между двумя странами. Именно это и отличало российско-индийское партнерство при Б. Ельцине, В. Путине и Д. Медведеве.

       Намерения нынешнего президента сохранить данный курс очевидны. Однако есть у этого подхода и минусы, игнорирование которых может навредить долгосрочным интересам России и Индии.

       Крылатая ракета ？БраМос？, АЭС ？Куданкулам？ – вот только два из множества других впечатляющих примеров успешного двустороннего сотрудничества между Россией и Индией. Большая его часть относится к сферам деятельности, в которых лидирующую роль играют государственные ведомства и компании. Например, военно-техническое сотрудничество (ВТС) или энергетика. В областях, где присутствие государства менее ощутимо или его вообще нет, примеров сотрудничества значительно меньше. Наиболее заметным среди них является компания ？Система ШьямТелесервисез Лтд.？. С 2009 года она предоставляет индийцам услуги связи под брендом ？МТС？.

       О серьезном дисбалансе между государственными и коммерческими проектами сотрудничества свидетельствует то, что, несмотря на официальные заверения в Москве и Нью-Дели о развитии ？стратегического партнерства？, доля России во внешней торговле Индии составила в прошлом году всего 0,9 процента. Согласно информации Министерства торговли Индии, по данному показателю Россия занимает 28-ю позицию, уступая место Китаю (12,2%, 1-е место), США (4,9%, 5-е место), Кувейту (2,9%, 9-е место), Японии (2,4%, 15-е место).

       К настоящему времени товарооборот между Россией и Индией так и не смог выйти на уровень 10 миллиардов долларов, что ожидалось сначала в 2010-м, потом в 2011-м году. По данным Федеральной таможенной службы, в 2011-м товарооборот между двумя странами составил 8,9 миллиарда долларов.

       В марте этого года Вячеслав Дзиркалин, заместитель директора ФСВТС, заявил, что объем текущих заказов Индии на вооружение и военную технику составляет около 11 миллиардов долларов.

       Область рисков

       Очевидно, что в настоящее время под ？стратегическим партнерством？ понимаются преимущественно военно-техническое сотрудничество и энергетические проекты. Уделяя основное внимание только этим областям, большое значение которых нельзя ни в коем случае принижать, правительства России и Индии рискуют создать в рамках своих отношений фактор непредсказуемости.

       Одним из основных источников рисков является политика Индии в области ВТС. Стремление диверсифицировать поставки вооружения и военной техники (ВВТ), постоянное повышение требований к продукции, забюрократизированные схемы заключения и исполнения контрактов, коррупция, с которой идет малоуспешная борьба, – весь этот набор факторов может негативно сказаться на российско-индийском сотрудничестве. Россия, заинтересованная в сохранении твердых позиций на индийском рынке, вынуждена учитывать эти факторы.

       В российских экспертных кругах бытует мнение (небесспорное) о необходимости распространения сотрудничества с Индией и на область таких технологий, источником которых не может стать ни одно другое государство. По мнению К. В. Макиенко, заместителя директора Центра анализа стратегий и технологий, весьма перспективными представляются развитие сотрудничества в области многоцелевых атомных подводных лодок, оказание Индии помощи в повышении качества ее баллистических ракет различного базирования. Поднятый экспертом вопрос требует детального обсуждения с привлечением представителей государственных, академических и неправительственных организаций.

       На стадии разочарования

       Очевидно, что возможное ограничение сотрудничества в области ВТС может негативно сказаться и на других областях двусторонних отношений. Прошлогоднее событие служит показательным тому примером. Речь идет об отсеве российского истребителя МиГ-35 на первом этапе индийского тендера на закупку 126 средних многоцелевых истребителей на сумму до 20 миллиардов долларов. За этим последовала отмена российской стороной двух раундов совместных учений – военно-морских в апреле и сухопутных в июне. Хотя Москва и Нью-Дели официально не связывали отмену учений с проигрышем российского истребителя в тендере, многие в экспертных и журналистских кругах двух стран сделали именно такие выводы. Лишь несколько российских и индийских специалистов, включая автора статьи, усомнились в связи этих событий.

       Как стало известно год спустя со слов Анатолия Исайкина, генерального директора Рособоронэкспорта, с самого начала этого тендера российская сторона знала, что МиГ-35 не соответствовал одному из главных его условий – наличию серийного производства. Некоторым индийским экспертам, с которыми удалось обсудить эту тему в прошлом году, также было очевидно, что у российского истребителя было крайне мало шансов на победу. В связи с российским участием у них был ряд вопросов, в том числе о возможностях военно-промышленного комплекса. Сомнения вызывали не только сроки выполнения заказа, нарушение которых стало одной из особенностей ВТС с Индией, но и вообще наличие у России соответствующих мощностей для производства истребителей.

       Таким образом, необязательное участие России в тендере, завершившееся предсказуемым проигрышем, и отсутствие своевременной информации от официальных лиц об истинных причинах отмены военных учений – все это обусловило распространение среди журналистов и экспертов настроений, которые кто-то определил как разочарование. Подобные настроения способны отравлять двусторонние отношения даже тогда, когда они не отражают действительного положения дел в отношениях между странами.

       Москва и Исламабад

       Стремление российского руководства свести Южно-Азиатский регион к одной Индии может быть объяснено рядом факторов. Во-первых, существуют опасения, что российско-индийские отношения пострадают от расширения сотрудничества России с другими странами региона, прежде всего с Пакистаном. Во-вторых, в РФ сформировалось сильное проиндийское лобби, связанное с государственными компаниями, работающими в области ВТС и энергетики. В-третьих, ощущается дефицит доверия между Россией и Пакистаном, отягощенный исторической памятью (СССР и Пакистан были фактическими противниками в Афганистане).

       Тем не менее за последнее десятилетие были предприняты усилия по диверсификации российской политики в Южной Азии, что в наибольшей степени отразилось на российско-пакистанских отношениях. Важным событием на этом направлении стала встреча в Москве президентов Владимира Путина и Первеза Мушаррафа в феврале 2003 года. На ней была отмечена необходимость увеличивать объем товарооборота, который в то время составлял лишь 100 миллионов долларов.

       Определенный успех достигнут Россией и Пакистаном в рамках перспективного формата четырех стран – России, Афганистана, Пакистана и Таджикистана. Так, в ходе российско-пакистанской встречи, организованной на полях четырехстороннего саммита в августе 2010-го в Сочи, президент Дмитрий Медведев подчеркнул: Москва хотела бы наладить с Исламабадом более тесное экономическое сотрудничество, но пока, несмотря на частые встречи глав двух государств, по этому направлению больших успехов нет. Медведев выразил надежду, что ситуация скоро изменится и Россия и Пакистан активнее начнут вести совместную борьбу с терроризмом, наркоугрозой и международной преступностью.

       Отличительной чертой сочинской встречи стало четкое определение перспективных направлений наших взаимоотношений – расширение товарооборота (в настоящее время он превышает 400 миллионов долларов в год) и сотрудничество в таких областях, как металлургия, нефтегазовый сектор, сфера банковских услуг, автомобилестроение, создание совместных предприятий по сооружению на территории Пакистана железных дорог и по производству удобрений, технологическая помощь в сооружении гидростанций, взаимодействие в области культуры, науки и образования, создание условий для облегчения получения виз российскими и пакистанскими бизнесменами и др.

       Важный итог в отличие от предыдущих российско-пакистанских встреч – то, что достигнутые договоренности стали выполняться. Так, начала работу Межправительственная комиссия по торгово-экономическому, научно-техническому и культурному сотрудничеству. Правда, определенное недоумение вызывает российский сопредседатель комиссии – министр спорта Виталий Мутко, человек, совершенно не связанный профессионально ни с Пакистаном, ни с Южной Азией.

       Стимулы развития отношений

       К настоящему времени Россия и Пакистан провели уже несколько встреч на высшем уровне. Может ли это свидетельствовать о прогрессе российско-пакистанских отношений? Пока преждевременно давать положительный ответ. Однако благодаря таким встречам, в том числе и представителей государственных ведомств и исследовательских организаций, определились интересы, которые должны стимулировать развитие отношений Пакистана и России без ущерба для сотрудничества последней с Индией.

       1. Стратегическая стабильность. От Пакистана во многом зависит успех решения острых проблем к югу от границ России – ядерного распространения, терроризма, религиозного экстремизма, незаконного производства и оборота наркотиков, организованной преступности. Очевидно, поддержка Пакистана в решении этих проблем входит в круг интересов России. Об этом свидетельствует создание совместных рабочих групп по противодействию международному терроризму (2002) и по стратегической стабильности (2003). В этом же контексте надо рассматривать и встречи лидеров Афганистана, Пакистана, России и Таджикистана на высшем уровне в Душанбе (2009) и Сочи (2010) и высоком уровне в Нью-Йорке (2010) и Триесте (2009 год, еще без Таджикистана). Кроме того, широкие отношения с Пакистаном дадут России возможность наиболее успешного влияния на южноазиатские государства в интересах мира и сотрудничества в регионе.

       2. Экономическое развитие. Некоторые исследователи особо отмечают тот факт, что в ？душанбинскую четверку？ вошли страны, большая часть которых испытывает проблемы в сфере энергетики, инфраструктуры и водоснабжения. Участие России в решении этих проблем может сулить нам определенные экономические выгоды. Такое участие может касаться как двух стран, так и всех четырех. В первом случае Россия могла бы, например, помочь в модернизации PakistanSteelMills. Во втором – страны могли бы реализовать энергетические проекты, например CASA-1000, предполагающий экспорт электричества из Таджикистана и Киргизии в Афганистан и Пакистан, или проект газопровода из Ирана в Пакистан. Естественно, реализация этих планов возможна лишь при значительном снижении террористической угрозы в Афганистане и Пакистане.

       3. Международный статус. Россия, стремящаяся сохранить положение мировой державы, может использовать отношения с Пакистаном для усиления позиций на мировой арене. Например, ？душанбинская четверка？, включающая двух членов и двух наблюдателей ШОС, позволяет России укрепить свое положение в этой организации. Нельзя в этой связи не отметить возможность для России вступить в качестве наблюдателя в ряд международных организаций, где участвует Пакистан. Россия в свое время поддержала его желание вступить в ШОС в качестве наблюдателя. Пакистан же активно способствовал российскому намерению стать членом организации ？Исламская конференция？. Нет видимых препятствий для вступления нашей страны в качестве наблюдателя в СААРК (Ассоциация регионального сотрудничества Южной Азии), в которую входят такие наблюдатели, как Европейский союз, Китай, США и т. д.

       Важны любые позитивные изменения

       Реализация российских интересов в процессе расширения отношений с Пакистаном вряд ли должна вызывать опасения в Индии. Эти интересы ни в коем случае не свидетельствуют об изменении политики Москвы в отношении Нью-Дели. Россия заинтересована в улучшении обстановки в Пакистане (и Афганистане), ее стабилизации и укреплении безопасности. Это позитивно скажется и на всей безопасности к югу от российских границ – снизятся угрозы терроризма, экстремизма, наркотиков, преступности. Любые позитивные изменения в Пакистане (и Афганистане) станут важным фактором для развития российско-пакистанских отношений, что, в свою очередь, поможет добиться позитивных изменений в регионе.

       Для Индии и России было бы преждевременно акцентировать внимание на пакистано-российских или пакистано-индийских отношениях. Эти вопросы принадлежат в большей степени повесткам двух-, а не трехсторонних отношений, которых еще нет. На данном этапе представляется более перспективным взаимодействие этих трех государств в рамках ШОС и других международных форумов. Отвлечение на ？пакистанский фактор？ российско-индийских отношений было бы не только несвоевременно, но и неконструктивно для них, тем более когда перед Москвой и Нью-Дели стоит сложная задача подведения прочного экономического фундамента под стратегическое партнерство.

       В решении этой задачи существенную роль сыграет концептуализация российско-индийских отношений, для чего необходима более активная межправительственная, исследовательская и общественная работа. Автору не раз приходилось слышать в аналитических центрах Индии, что их посещают гораздо меньше специалистов из России, чем представителей Китая или США. Результатом этого становится слабое знание индийскими аналитиками и политиками российских реалий и подходов. Пренебрежение данной сферой российско-индийских отношений неизбежно скажется на цифрах, в которых руководители двух стран привыкли измерять уровень сотрудничества.

       Оригинал статьи