2706
？ 23.03.2016, Хохлов И.И.
Террористические акты в Брюсселе и в аэропорту Завентем, которые в прямом смысле слова потрясли Бельгию 22 марта, оказались в значительной степени предсказуемым событием. Брюссель - столица объединённой Европы - представляет собой такую же символичную цель для террористов, как финансовая столица мира Нью-Йорк.
В условиях, когда бельгийская террористическая салафитская сеть не была разгромлена после терактов в Шарли Эбдо и массовых терактов в Париже 13 ноября прошлого года, а в обоих случаях террористы приехали из Бельгии, следовало ожидать повторения терактов, как в самой Бельгии, так и в любой из приграничных ей стран.
Связь между парижскими событиями 7 января и 13 ноября прошлого года напрашивается сама собой, и можно с высокой степенью вероятности предположить, что исполнители сегодняшних терактов имеют прямое отношение к организаторам парижских терактов. Бельгийским спецслужбам едва ли и на этот раз удастся выйти на след организаторов и спонсоров, действующих, скорее всего, через исламский банкинг и систему хавала (неформальная финансово-расчётная система, используемая преимущественно на Востоке, в Африке и Азии, использовалась, в частности, для финансирования терактов, организованных Аль-Каидой 7 августа 1998 года в Найроби и Дар-эс-Саламе, при атаке на эсминец Коул в порту Адена 12 октября 2000 года и при терактах 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне).
Тактика, избранная террористами во франкоговорящей Европе, может оказаться много успешнее, чем сегодня предполагает большинство экспертов, ведь европейский терроризм разного толка уходит корнями в историю. После очередного резонансного теракта общественное мнение оказывается в недоумении относительно причин, толкающих их соотечественников (пусть и другого вероисповедания) к столь радикальным методам выражения своих убеждений.
Большинство современных исследователей склоняются к тому, что у террористов отсутствуют общие черты характера, позволяющие выделить их в отдельную группу с психологической точки зрения. Исследования также не позволили выявить причины террористического поведения в относительно схожих обществах. Видный британский эксперт по терроризму, почётный профессор международных отношений и директор Центра изучения терроризма и политического насилия (CSTPV) Пол Вилкинсон полагает, что объяснения террористического поведения должны основываться на социальном контексте убеждений и идеологии террористов и на отнесении их к уникальному политическому, историческому и культуральному контексту. Также важно оценивать идеологическую направленность и цели групп, членами которых являются террористы.
И хотя может сложиться впечатление, что религиозный исламский фундаментализм является основной движущей силой современного терроризма, статистика, собранная с 1968 по 2016 год, показывает, что религиозный фундаментализм всех видов (не только исламский) послужил причиной лишь 14% террористических актов, группировки национально-сепаратистского толка ответственны за 31% терактов, коммунистической и социалистической направленности - за 20%, анархисты и ультра-левые - за 14%. Группировки расистского и ультраправого толка ответственны за 5% терактов каждая, и антиглобалисты - за 4% терактов. Ещё 6% терактов было совершено группировками, не имеющими определённой идеологической основы.
Для понимания причин террористического поведения, по мнению видного эксперта по вопросам терроризма, профессора политологии Стэнфордского университета Марты Креншо, психологические переменные должны рассматриваться в контексте факторов среды на различных уровнях. По ее мнению, терроризм изначально представляет собой вопрос индивидуальной мотивации и того, как индивидуум воспринимает социальные условия, и почему он принимает решение присоединиться к террористической организации, принимать участие в террористической деятельности. Следовательно, данный феномен должен изучаться в отношении к социальному контексту, в котором он происходит. Основная сложность состоит в том, чтобы определить, когда и при каких обстоятельствах терроризм начинает рассматриваться руководством террористической организации как эффективный инструмент проведения своей политики.
Начиная со второй половины XIX века, вопросы террористической деятельности широко освещались в работах революционеров и ультралевых. Одной из наиболее показательных работ является труд известного бразильского революционера Жуана Карлуса Маригеллы Minimanual of the Urban Guerrilla. Маригелла написал эту книгу в Сан Паоло в 1969-м году незадолго до своей смерти, английское издание увидело свет годом позже в июле 1970-го года. Книга содержит практические указания по дестабилизации и свержению авторитарного режима, по подготовке к революции. Теории Жуана Карлуса Маригеллы легли в основу идеологии террористических движения с 1970-х годов по настоящее время. В отличие от Че Гевары, который предлагал развивать партизанскую деятельность в сельской местности, теория городской гражданской войны рассматривала города как источник распространения революции по всей стране. Пособие городской партизанской войны как метода нейтрализации и уничтожения политических институтов в целях достижения радикальных перемен в политической системе и социальных отношениях, эта работа Маригеллы подвела итог большому пласту революционной политической литературы XX века. Идеи Маригеллы получили широкое распространение среди революционно настроенной молодёжи в Америке, Европе и Ирландии, включая американских леворадикалов из террористической организации "Синоптики", Ирландскую Республиканскую Армию, революционную организацию 17 ноября в Греции, баскскую сепаратистскую организация ЭТА, западногерманскую Фракцию Красной Армии, палестинскую ООП, итальянские Красные Бригады и многие другие.
В своём труде Жуан Карлус Маригелла сформулировал, каким образом партизанская война должна быть перенесена в города, и дал подробные тактические советы, подчёркивая, что “терроризм является оружием, которое революционер никогда не должен складывать”.
Аналогичным образом Усама бен Ладен в своей фетве “Декларация войны американцам, оккупировавшим Земли двух Святых мест”, заявленной 23 августа 1996 года где-то в горах Гиндукуша на территории Афганистана, приводит подробные объяснения, почему он и его последователи рассматривают глобальный терроризм как незаменимую тактику. Вторая фетва "Джихад против евреев и крестоносцев", выпущенная двумя годами позже, подробно объяснят, почему "убийство американцев - как военных, так и гражданских, а также их союзников - является долгом каждого правоверного мусульманина, который должен использовать для этого любую подходящую возможность, где бы он ни находился".
Среди различных объяснений, почему экстремистские группы признают терроризм эффективной тактикой, значительное место занимает утверждение о том, что террористическая тактика является закономерным следствием бесплодности попыток достичь политического влияния системными методами, и, в особенности, неэффективностью ненасильственных методов борьбы для защиты интересов социальной или этнической группы. Таким образом, выбор в пользу террористической тактики представляет собой, по утверждению Марты Креншо, “закономерное следствие процесса обучения на основе собственного опыта и опыта других”.
Большинство революционеров убедились в том, что народные массы редко поднимаются спонтанно в ответ на призывы к восстанию. Неспособность группировок мобилизовать общественную поддержку своих радикальных программ во многих случаях оказывается триггером решения прибегнуть к террористической тактике для того, чтобы создать атмосферу противостояния властям и поднять градус общественного напряжения.
В дополнение к демонстрации возможностей противозаконных способов противостояния властям, успешно осуществлённый террористический акт рассматривается террористами как наиболее короткий путь к революции, он может действовать в качестве катализатора для массовых волнений. Практика показывает, что в обществе с высоким градусом внутреннего напряжения, катализатором массовых беспорядков может служить любой, даже самый незначительный акт насилия. Это необязательно должен быть теракт, достаточно убийства подростка полицейским (как это случалось в США и в Великобритании) или незначительного экономического конфликта (как это произошло в ходе “арабской весны” в Египте и Тунисе).
Решение о переходе к террористической тактике может быть идеологически обосновано революционными теориями, в которых политическое насилие играет ключевую роль в переходе к массовым вооружённым акциям протеста с участием народных масс и затем к народной революции. Так, примеру, идеологи Фракции Красной Армии полагали, что их вооружённая борьба рано или поздно вызовет народное восстание. Они подвергались сильной критике левыми интеллектуалами из-за своей неспособности построить массовую организацию, однако их ответ состоял в том, что кампания насилия позволит в конце изменить отношение населения вследствие реакционных действий правительства по подавлению террористической деятельности.
Как мы видим, идеологические основы терроризма в Европе были сформулированы задолго до возникновения миграционных волн конца XX - начал XIX веков и появления "исламского" фактора.