？Как ты сюда добрался?？ — этот вопрос слышал каждый журналист. Особенно в прифронтовой полосе, особенно у передовой, особенно, если идет бой. Переводится эта фраза, конечно, так: ？Что ты тут делаешь? Зачем ты мне сдался? Как от тебя избавиться?？ И звучит в ней, естественно, не восхищение нежданным экстремальным туристом (тоже мне Федор Конюхов) — кого волнует, какие блок-посты ты обходил, и что говорил патрулям — а желание понять, чего от тебя ждать.
Так говорил командир батальона, штурмовавшего дом по улице Мира в Мариуполе. Он, отвернувшись и держа в опущенной руке рацию, в эфире которой звучал бой — нужны были ？карандаши？ и ？коробочки？, и ？Шмели？, чтобы выжечь кого-то из окна в панельке — слушал мою сбивчивую речь. У комбата была такая манера слушать — стоя вполоборота, это я узнал потом, когда добрался до ？Азовстали？, а тогда я видел его в первый раз. И он меня тоже. Пока же он стоял и принимал решение — что делать.
Когда принял, кивнул на окровавленный бронежилет, лежащий в палисаднике рядом с типичным советским бордюром — таким, которым были украшены сотни городов бывшего СССР — и сказал: ？Его только что вынесли из этого дома. Его уже нет. Там снайпер бьет, головы не поднять？. На этом разговор был окончен — больше объяснений не будет, иди отсюда. Тогда я понял, что иногда спорить нет смысла.
На обратном пути от передовой боец, чтобы, наверное, сгладить впечатление от резкости (оправданной) комбата, предложил: ？Хотите, я покажу вам мину?？ Мина это было интересно, но не очень, мин вокруг было много — как много было брошенной украинской формы, она валялась пятнами защитных цветов почти в каждом дворе, боеприпасов, сгоревших квартир и разрушений. Были и тела мертвых. Чуть дальше по улице лежали несколько человек — гражданских, выкошенных каким-то снарядом. Но я согласился на мину, тем более, рядом с ней во дворе сидела компания мирных — пьяная, не только от алкоголя, но и от ощущения безвластия в городе. На фотографии получался такой себе пикник среди городских боев — вешки, которыми обозначили ？тээмку？ (советскую противотанковую мину ТМ), а за ними сидящие на скамеечке в своем дворе люди. Их тоже интересовало, как я здесь оказался. И крайне редкий случай в Мариуполе — один из захмелевшей от войны и спирта участников ужина под открытым небом — начал предъявлять претензии за начало того, что называют Специальной военной операцией, оказался практически ？славаукраинцем？.
Как освобождали Мариуполь: ？Черная смерть？ против нацистов ？ wikimapia.org,
Людям, которые пили рядом с идущим боем, надо отдать должное — они быстро сориентировались и нашли ответ на вопрос: ？Что ты тут делаешь?？ Как что — помогаешь вытащить пожилую женщину, которая в самом начале боев за Мариуполь выпала из своей горящей квартиры, не сломав ни одной кости, но получив ожоги. И эта галдящая во дворе компания кормила несчастную, ухаживала за ней, и едва появилась возможность — с готовностью потащила ее — невероятно тяжелую и стонущую — туда, откуда ее могли забрать в больницу. Единственный, кто попытался откосить от участия в общем деле — возмущавшийся всем почти ？славаукраинец？ (хотя, как узнаешь взгляды человека за пару реплик?). Тогда я понял, что иногда человек громко выступает просто так.
？Как ты сюда добрался?？ — так говорил и боец народной милиции на улице перед ？Азовсталью？. Тогда этот вопрос не звучал как ？Зачем ты тут?？. Рослому резервисту было на самом деле интересно — как я до него добрался. ？Ты по минному полю прошел, тут везде растяжки？, — он с вежливым любопытством ждал ответа. Я обернулся и увидел резко, в первый раз, как будто зрение мое только обрело возможность фокусироваться, тоненькие, еле заметные струнки, тянущиеся к минам — улицу, по которой я только что прошел, уставили взрывными устройствами. Улицу, по которой я побежал только потому, что другой боец на мое ？Здесь можно пройти?？ бросил ？Попробуй？. А, увидев, что я сразу рванул с места, выждал какое-то время, после того, как я скрылся за забором здания что-то прокричал вслед, а потом рванул тоже — но в другую сторону. Очевидно, чтобы не видеть, что будет дальше. Тогда я вернулся по тому же самому пути, по которому бежал до этого. И понял, что в зоне боевых действий нельзя надеяться на чудаков.
？Как вы здесь оказались?？ — интересовались в комендатуре Изюма, потому что в комендатуре принято интересоваться, кто и куда едет на подконтрольной территории. И пока комендант определял, куда журналистам дальше ехать, солдат комендатуры читал краткую краеведческую лекцию: ？Сначала они на нас косились, а потом, когда укропы начали обстреливать город, явно смягчились. А тут город на две части поделен — одна пророссийская, другая — вроде проукраинская, но потом все же пророссийская. Так, вроде, исторически повелось？. А в комендатуре никак не могли найти часть, куда я направлялся. Тогда я понял, вернее еще раз убедился, что война — это хаос, и официальные структуры могут его-то не представлять. А мнения людей меняются, и быстро.
А на позициях в части, куда я ехал, никто вопросов, как я там оказался не задавал — потому что не было принято. И если человека привезли отцы-командиры, то им виднее. Люди успели повоевать и до Донбасса. Соседей справа и слева в батальоне звали ？железными касками？ — по этому элементу обмундирования сразу опознавали тех, кому ？посчастливилось？ загреметь в резервисты. Звали без надменности и презрения — воевавшим давно людям не надо ничего и никому доказывать. Скорее, мобилизованных — храбрых, но неопытных мужиков жалели — сколько тем доставалась из-за недостатка умения, сколько еще достанется. Мужество нечасто сочетается с понтами, это я уже понял к тому времени, но и исключения бывают.
Теперь, я надеюсь, вы понимаете, как я там оказался.