Трамп рассматривает Украину как проблемный актив с дурным менеджментом во главе
Два месяца назад интенсивные переговоры между Россией и США по урегулированию украинского кризиса и нормализации отношений в целом казались утопией. То, что происходит сейчас, показывает, что при наличии реализма и желания чего-то добиться возможно многое. Главное не впадать в крайности. Одна — иллюзии относительно способности решить все быстро и безболезненно. Вторая — напротив, мрачная обреченность, что результат в принципе недостижим.
Ведущую роль в политико-дипломатических усилиях играет администрация Белого дома. Россия, как не раз говорила раньше, отвечает на проявление доброй воли и интереса к содержательному разговору. Европа примеряет на себя роль Бабы Яги, однако в силу недостаточного военно-политического потенциала может осложнить, но не остановить или развернуть процесс. Украина сопротивляется, осознавая зависимость от Соединенных Штатов и, соответственно, необходимость пусть и медленно, но следовать в их фарватере. Европейские друзья говорят Киеву за кулисами именно это.
Чем руководствуется Вашингтон? Ключевая фраза прозвучала во время достославного разговора Дональда Трампа и Владимира Зеленского, который закончился скандалом. На вопрос журналиста, стоит ли Америка на стороне Украины, Трамп ответил, что США не стоят ни на чьей стороне в данном конфликте, они хотят прекратить его и добиться мира. Это революционное высказывание, потому что до сих пор ни один западный политик не мог не сказать, что, конечно, поддерживает Украину в противостоянии с Россией. С момента, когда Соединенные Штаты позиционировали себя как посредника, вся диспозиция стала иной.
Как понимает посредничество американское руководство? Давление на обе стороны, чтобы заставить их договориться о прекращении огня и потом — возможно, уже без американского участия — о дальнейшем сосуществовании. Последнее трампистов интересует гораздо меньше, если вообще интересует, потому что в целом они исходят из того, что данный конфликт Америке не нужен и ничего не дает. Приоритеты другие.
Давление на Украину жестче и бесцеремоннее, потому что Трамп рассматривает ее как проблемный актив с дурным менеджментом во главе. Поскольку он, с точки зрения ？главного акционера？, приносит убытки, то и должен делать все для санации и их сокращения. Управляющие активом по возможности выкручиваются, но эти самые возможности у них ограничены.
Давление на Россию для Трампа — явление иного порядка. Россия от Америки не зависит, представляет собой одну из тех самых великих держав, соперничество которых, согласно принятой в первый срок Трампа Стратегии национальной безопасности, и составляет суть современной мировой политики. Еще один важный компонент — Трамп боится ядерной войны. Он говорил об этом публично на протяжении десятилетий, еще с тех времен, когда был просто эпатажным застройщиком и героем светской хроники. И постоянно повторяет сейчас, обвиняя своего предшественника Байдена, что тот без всякой на то причины привел мир на грань ядерного столкновения.
Это служит ограничителем в остальном довольно необузданного публичного поведения Трампа, он не хочет спровоцировать новый виток эскалации. Но слова ？ни на чьей стороне？, естественно, относятся и к России. Культурно-исторические нюансы сложной украинской коллизии интересуют его мало. (Правда, надо отдать ему должное — Трамп легко отошел от догм, незыблемых на Западе все предыдущие годы, и сильно сместился в сторону понимания российского взгляда.) Его задача — заставить Россию пойти на прекращение боевых действий, как и Украину. К тому же в представлении Трампа сделка — это всегда давление, жесткость, что позволяет в итоге, немного отступив, ударить по рукам.
От предшественников Трамп отличается тем, что его целью не является общемировая гегемония, основанная на определенной идеологии. Идеи его вообще мало интересуют, а американское доминирование в мире он понимает как способность добиваться конкретных целей прежде всего в том, что касается материальных выгод, а не общего управления планетой. Унаследованный из бизнеса подход предполагает достижения результата практически любыми средствами, ограничения нормативного характера, в принципе, не считаются преградой. Отсюда и значительно большая, чем когда бы то ни было, гибкость в подходе к международному праву или ранее заявлявшимся намерениям. Учитывая сложности и многогранность украинской проблемы, это подспорье для ее решения — в догматических рамках получается полный тупик. Однако Трамп считает, и говорил это много раз, что сделка — это уступки с обеих сторон, иначе несправедливо.
Нельзя забывать главного. Началась настоящая дипломатия. Та, что делается за закрытыми дверями, поддерживает свой накал и драматургию и не имеет предопределенного финала. Как ни странно, о таком подзабыли. На протяжении десятилетий западной гегемонии переговорные процессы предполагали, по сути, одно: как скоро и в обмен на какие поощрения визави США и Европы согласятся с их условиями и представлениями. Сейчас заново осваиваются навыки, некогда сами собой разумевшиеся, — учет соотношения сил, признание интересов и их размен, откровенный разговор самых первых лиц. И именно это дает основания для ожиданий, потому что ничего подобного не было очень давно.
Материалы по теме
ЕСЛИ ИРАН НЕ ИДЕТ К ВАШИНГТОНУ？ТРАМП РАЗЫГРЫВАЕТ СЛОЖНУЮ КОМБИНАЦИЮ？РОССИЯ ГОТОВА К ДЕЛОВОМУ РАЗГОВОРУ С США？НЕ НАДО РАССЧИТЫВАТЬ НА БОЛЬШИЕ ДОГОВОРЕННОСТИ？ГЕГЕМОНИЯ ЗДОРОВОГО ЧЕЛОВЕКА
Метки: внешняя политика, дипломатия, Дональд Трамп, посредничество, Россия, сделка, США, Украина, урегулирование украинского кризиса