402

       used image: Terracotta Warriors (statues at Xian, China) by Hotel Kaesong // www.flickr.com/photos/laika_ac/

       ？Михеев В.В., Луконин С.А., 15.10.2020

       В последние месяцы явственно обозначилась тенденция вступления Китая в новый этап своего развития. Его главная черта – ухудшение международного позиционирования страны. По большинству главных внешнеполитических направлений Пекин зашел в тупик. Данная тенденция формировалась последний год-полтора, о чем отчасти речь шла в предыдущих комментариях. Однако именно сейчас она приобретает долгосрочный системный характер.

       Коронавирусная пандемия, привнесенная в мир именно из Китая, конечно, сыграла в этом свою негативную роль. Однако главное в другом. Китай стал мощным и значимым мировым игроком и конкурентом традиционным лидерам по большинству векторов глобальной экономики и политики. В экономике ужесточающаяся борьба за рынки связи пятого поколения (5G) и других новых стратегически значимых цифровых технологий изменила баланс сил в отношениях ？партнерства и соперничества？ между Китаем и Западом. Последний все больше воспринимает Китай не столько как ？мировую фабрику？ или ？черную дыру платежеспособного спроса？, а как опасного конкурента, создающего экономические угрозы. При этом Китай остается еще и идеологически, и политически ？чужим？ западным конкурентам, которые, если так уместно сказать, стали ？играть？ с ним ？по-взрослому？, используя жесткие ？силовые приемы？, и все явственнее и активнее эксплуатируя тему ？чужого？ по фактору ？базовых ценностей？.

       Своего рода толчком к негативному для Пекина новому варианту развития отношений с остальным миром стало резкое обострение отношений между США и Китаем по мере раскручивания предвыборной президентской кампании в США. Тема противодействия Китаю превратилась в одну из главнейших тем обсуждения между претендентами на президентский пост. В Пекине, впрочем, не видят принципиальных расхождений в подходах Трампа и Байдена к ？сдерживанию？ Китая, отмечая в то же время, что демократы критикуют Трампа за ？слишком высокие импортные тарифы на китайскую продукцию？, что увеличивает платежную нагрузку на ее американских потребителей. В Пекине отмечают и недостаточное, по мнению демократов, сотрудничество с военно-политическими союзниками против Китая.

       Большинство китайских экспертов предлагает подождать итогов выборов, не делая ставку ни на одного из кандидатов. Часть из них все же отдает предпочтение Трампу, рассчитывая на то, что после его победы китайская политика США может стать более прагматичной. В качестве одного из аргументов в пользу позитивных ожиданий китайские эксперты ссылаются за высказанное в сентябре 2020 г. желание министра обороны США посетить Китай после президентских выборов и до конца года для восстановления военного диалога.

       Официальный Пекин, по мнению ряда китайских высокопоставленных дипломатов, не был готов к столь агрессивному давлению США по все нарастающему кругу вопросов. Полномасштабного ответа у Китая пока не сформировалось. Новым нюансом стало указание высшего китайского руководства СМИ и внешнеполитическим структурам ？жестко отвечать？ на пропагандистские нападки США, усиливая антиамериканскую риторику и выявляя ошибки и несоответствия реальности в антикитайской пропаганде Вашингтона.

       Другая составляющая китайского ответа – подтверждение готовности Китая следовать достигнутым торговым договоренностям, включая уступки по сокращению дефицита торговли США с Китаем (увеличение закупок американской сельхозпродукции и др.), по либерализации финансовых рынков, совершенствованию законодательства по предотвращению преступлений в сфере интеллектуальной собственности и т.п.

       Далее – демонстрация традиционной жесткости по вопросам, которые Пекин считает делом исключительной внутренней компетенции: ситуация в Гонконге, Синьцзяне, тема Тайваня и т.п.

       Наконец, поиск экономических и, по возможности, политических компенсаций за счет развития отношений с ЕС, АСЕАН, Россией, развивающимися странами в формате инициативы ？Пояс и Путь？.

       В преддверии президентских выборов в США происходят изменения в иерархии тем, по которым Вашингтон ？ведет огонь？ по Пекину. Торгово-экономические вопросы отодвигаются на второй план. На первые места выдвигаются темы ？ценностей？. Причем не только в традиционном политическом аспекте, например, ？Китай не демократическая страна？, но и в экономическом: китайская экономическая модель, основанная ？на диктате государства？, не может быть образцом для мира и не отвечает принципам ？честной конкуренции？.

       По мнению ряда пекинских аналитиков, позиционирующих себя как ？конструктивная оппозиция？ внутри китайского руководства, Пекин отчасти сам виноват в обострении темы ценностей. В частности тем, что в последние два-три года нарастает пропаганда авторитаризма Си, в т.ч. и внешней направленности: идеи ？социализма с китайской спецификой？, мира с ？единой судьбой？ (социалистической с китайской спецификой?!) и т.д.

       В контексте ？политически чужого？ трактуются темы наращивания Китаем вооружений в Южно-Китайском море, нежелание присоединиться к переговорам США и России по стратегическим наступательным вооружениям и т.п. Здесь американская пропаганда проводит связь между экономическими и военным претензиями к Китаю. По мнению Белого дома, дефицит США в торговле с Китаем позволяет Пекину модернизировать свои вооруженные силы и ослаблять мировые позиции Вашингтона.

       Сами экономические и торговые отношения Китая и США вступили в новую фазу – начала сокращения объемов сотрудничества как в плане товарооборота, так и в плане разрыва сложившихся производственных цепочек. При этом в выигрыше оказываются малые страны с сохраняющимся пока низким уровнем заработной платы. В гонконгских СМИ получила распространение история о том, что после произошедшего в 2020 г. сокращения доли Китая в поставках на американский рынок элитной отельной и офисной мебели с почти 100% до 50%, освободившуюся нишу заняли конкуренты из Вьетнама, Малайзии и Восточной Европы.

       По теме коронавируса на Китай возлагается ответственность и за его происхождение и распространение по миру, и за неготовность к открытости и международному сотрудничеству по борьбе с пандемией. Пекин, естественным образом, парирует эти обвинения демонстрацией своей активности в разработке соответствующих вакцин и готовности к оказанию помощи всем странам мира.

       В целом в пекинском руководстве начинает формироваться понимание необходимости переосмысления глобальной стратегии, причем с учетом не только американского фактора, но и новых негативных тенденций в отношениях с остальным миром. Китайские стратеги начинают понимать, что связка экономики и политики в варианте ？деньги в рамках Пояса и Пути？ и ？сообщество с единой судьбой？ вряд ли будут эффективно работать дальше. При этом возможности для концептуально-стратегического маневрирования у Пекина весьма ограничены. При нынешнем руководстве Китай вряд ли сможет пойти на корректировку предложенных лично Си Цзиньпином идей ？социализма с китайской спецификой в современную эпоху？ и ？мира с общей судьбой？, под которым на Западе понимают тот же ？социализм с китайской спецификой？, но распространяемый на весь мир. В экономике Китай опять же не сможет отказаться от стратегии завоевания новых рынков сбыта для своих цифровых товаров. На таком фоне единственно реальной политикой укрепления китайского глобального доминирования остается инициатива ？Пояс и Путь？, подразумевающая накачку мировой экономики новыми финансовыми ресурсами. Однако на фоне замедления роста китайской экономики в условиях пандемии и ее тормозящих мировой рост последствий ресурсы внешней инвестиционной экспансии могут оказаться весьма ограниченными.

       При таком варианте развития событий нынешний удар Трампа по стране по всем направлениям может иметь реальные негативные для Китая стратегические последствия в области претензий Пекина на глобальное лидерство. Тогда идеи превращения Китая в мирового лидера вообще могут на долгое время оказаться ？под сукном？.

       Вслед за США по своей стратегической значимости идут проблемы в отношениях с Индией и ЕС. В третьем квартале 2020 г. пограничный конфликт с Индией приобрел долгосрочный характер. Стороны нарастили военные потенциалы вдоль границы до пределов, которые, по мнению ряда экспертов, могут привести к вооруженному конфликту.

       Конфликт имеет свое экономическое и внешнеполитическое измерение. Индия сворачивает торговое сотрудничество с китайскими компаниями, в т.ч. в сфере информационных технологий. Пекин, ссылаясь на быстрый рост зараженных коронавирусом в Индии, минимизирует транспортное сообщение с Нью-Дели. Гонконг вообще прекратил все воздушные связи с Индией. В свою очередь Индия, формально под тем же предлогом коронавируса, отказалась от участия в сентябрьских учениях Кавказ-2020 с участием России, стран ОДКБ, Китая и Пакистана.

       Новым стратегическим моментом в противостоянии Китая и Индии может стать выдвинутая в сентябре Вашингтоном идея об институционализации и структуризации формата QUAD (Quadrilateral Security Dialogue – CША, Япония, Индия, Австралия), а также о расширении этой структуры за счет приглашения к участию в ней Вьетнама и Южной Кореи, что азиатские и американские СМИ поспешили назвать формированием ？азиатского НАТО？.

       Пекин рассматривает данный формат или, возможно в будущем, организацию, как структуру, направленную именно против Китая. Впрочем, участники данной структуры и сами открыто обозначают свои главные цели, направленные на сдерживание Китая и уменьшение его регионального и мирового влияния. Реакция Пекина на новый, так сказать, ？квадовский？ вызов предполагает следующее:

       Во-первых, Пекин не будет торопиться в плане обострения проблемы и перехода к агрессивной политике по противодействию QUAD, полагая, что процесс превращения формата в организацию будет сложным и долгим. В том числе по причине двойственной позиции Индии. С одной стороны, Нью-Дели крайне заинтересован в мощных, поддерживаемых Вашингтоном противовесах Китаю. Нынешнее индийское руководство в последнее время посылает ясные сигналы мировому сообществу о том, что Индия отходит от политики неприсоединения и ради обеспечения своих интересов готова идти на союзы. С другой стороны, Индии будет непросто в случае превращения QUAD в организацию. Перспектива очутиться в позиции ведомого в компании с США будет оказывать тормозящее воздействие на индийские подходы к идее QUAD как организации.

       Во-вторых, Пекин будет избегать столкновений с организацией, как с единой структурой, и будет стараться ？растаскивать？ отношения с ее участниками на двусторонние связи. Отношения с США – это одно, с Индией – другое, с Японией – третье.

       В-третьих, Пекин будет стараться ？размывать？ военно-политическую составляющую QUAD, в которой китайское руководство усматривает угрозы своей безопасности, экономическим сотрудничеством. Китай будет поддерживать идеи многостороннего экономического взаимодействия в Индо-Тихоокеанском регионе, видя и ища в этом собственные экономические выгоды как в плане объемов торговли и инвестиций, так и в плане упрочения своего стратегического влияния.

       В-четвертых, исходя из содержаний некоторых последних публикаций китайских экспертов, Пекин может постараться активизировать свое сотрудничество с ЕАЭС в качестве возможной стратегической альтернативы QUAD.

       Однако сегодня о глубине и эффективности китайского ответа говорить пока преждевременно. Сначала т.н. ？азиатское НАТО？ должно хотя бы начать движение к превращению из переговорного формата в организацию.

       В отношениях с ЕС, похоже, наступает период затишья. Состоявшийся в конце августа - начале сентября визит министра иностранных дел Китая Ван И в пять стран ЕС, включая Францию и Германию, не принес тех результатов, на которые рассчитывал Пекин.

       Во время визита Ван И выступил с рядом стратегических инициатив, акцентировав следующие, по его мнению, главные направления сотрудничества с ЕС:

       продолжать совместно осуществлять работу по борьбе и профилактике пандемии; продвигать сотрудничество в цифровой и ？зеленой？ экономике, имея в виду европейский рынок 5G технологий и китайский выход на него; трансформировать ？консенсус Китая и Европы по многосторонним подходам？ в план совместных действий в области глобального управления, имея в виду сотрудничество в сфере изменения климата, биоразнообразия, контроля над вооружениями и ядерного разоружения. А главное – Ван И призвал Европу не идти по американскому пути ？разрыва？ отношений с Китаем.

       Однако европейские власти, вслед за США, акцентировали не сближающие, а разделяющие ЕС и Китай моменты: различия в базовых ценностях, не позволяющие идти на более тесное интеграционное взаимодействие; ？нарушение прав человека？ в Гонконге и Синьцзяне; недобросовестную конкуренцию на рынках новых технологий. ЕС не вышел полностью из переговоров, но притормозил переговорный процесс по инвестиционному соглашению с Китаем, которое открывало бы китайскому бизнесу полноценный выход на европейские финансовые и инвестиционные рынки. По мнению китайских экспертов, в среднесрочной перспективе Китаю придется столкнуться с ухудшением своего положения на европейских рынках высоких технологий.

       На других внешнеполитических направлениях, дела также обстоят не лучшим образом. Канада, мотивируя свое решение тем, что ？Китай сегодня – не Китай четырехлетней давности？, вышла из переговоров о зоне свободной торговли с Пекином.

       Смена правительства в Японии в сентябре 2020 г. привела к паузе в китайско-японских отношениях. При этом новую настороженность Пекина вызвали обозначенные в сентябре японские планы создания морских систем собственной противоракетной обороны, которые обладали бы способностью наносить удары по ракетным базам предполагаемого соперника.

       В отношениях с Южной Кореей китайские аналитики предполагают усиление в ближайшие месяцы китайско-американского противоборства за влияние на Сеул.

       Отношения с развивающимися странами в формате инициативы ？Пояс и Путь？ продолжают отягощаться темой ？долга Китаю？ и ？долговой кабалы？, в которую, по мнению ряда западных стран, Пекин умышленно втягивает партнеров из Африки, Латинской Америки, Восточной Европы. В сентябре к этому добавилась критика Китая со стороны стран ？Семерки？, МВФ и Мирового Банка за нежелание присоединиться к их инициативам по реструктуризации долгов развивающихся стран.

       На таком фоне Китай ищет экономическую альтернативу формирующемуся негативу на площадке стран АСЕАН. Пекин особенно акцентирует тот факт, что по итогам восьми месяцев 2020 г. АСЕАН стал главным торговым партнером Китая, на долю которого приходится около 15% внешнеторгового оборота КНР. Однако негативное воздействие на двусторонние отношения продолжает оказывать военно-политическое противостояние ряда стран региона, прежде всего, Вьетнама и Малайзии, по территориальным проблемам в Южно-Китайском море.

       Среди важнейших направлений китайской внешней политики в позитивном плане выделяются отношения с Россией. Китай продолжает политику использования российского фактора для демонстрации Западу наличия у него мощного партнера и в целях укрепления собственного глобального позиционирования в международных делах. Китай активизирует не только традиционную, но и военную дипломатию на российском направлении, в частности, приняв участие в последних масштабных учениях Кавказ-2020.

       При этом пекинские эксперты отмечают ограниченный характер российской поддержки Китаю, имея в виду нейтральную позицию России по развивающемуся китайско-индийскому приграничному конфликту.

       Неоднозначность и противоречивость международной обстановки и отношений Китая со странами-партнерами позволяют ожидать острых дискуссий в Пекине по мере поиска новых решений в сфере внешней политики. В любом случае, за последние пятнадцать-двадцать лет Китай еще не был в столь сложной ситуации.