24 июня 2010 года
22–25.06.2010 состоялась научная командировка к.и.н. Захарова А.О. в Сингапур для участия в XXI-й конференции Международной ассоциации историков Азии (International Association of Historians of Asia).
21-я конференция Международной ассоциации историков Азии (International Association of Historians of Asia/IAHA) была организована Департаментом истории Факультета искусств и общественных наук Национального университета Сингапура и приурочена к пятидесятилетию ？Журнала исследований Юго-Восточной Азии？ (Journal of Southeast Asian Studies/JSEAS). Оргкомитет конференции возглавлял главный редактор этого журнала Йон Мунь Чён (Yong Mun Cheong, Сингапур).
В конференции приняли участие более двухсот исследователей из Сингапура, Китая, Индии, Японии, Австралии, Новой Зеландии, США, Малайзии, Таиланда, Республики Корея, Индонезии, Филиппин, Нидерландов, Великобритании, Франции, Германии, России и других стран Евразии.
Конференция открылась 22 июня приветствием председателя оргкомитета Йон Мунь Чёна и лекцией профессора Ван Гунву (Сингапур) ？Восходящая Азия и изменение роли историка？.
Ван Гунву отметил произошедшие со времени первой конференции IAHA в Маниле изменения в мире, в первую очередь прекращение Холодной войны и изменение баланса сил в пользу азиатских гигантов Китая, Индии и Японии. Историки середины ХХ столетия ориентировались на понятие национального государства, институт которого в настоящее время переживает кризис, а история понималась ими преимущественно как политическая, событийная. За пятьдесят лет в познании прошлого произошли колоссальные изменения: проникновение естественно-научных и математических методов в обработку данных, появление новых источников и научных направлений (устная история, гендерные исследования, история понятий), размывание границ между различными дисциплинами (междисциплинарный подход). В этих условиях Ван Гунву задался вопросом: что должен ныне делать историк? По его мнению, историк должен стремиться избежать принуждения со стороны государства, среды, университета для создания непредвзятой (open-minded) системы знания и принять и отстаивать тезис ？всё достойно истории？, иными словами, нет запретных тем для исследований. Ван Гунву подчеркнул, что центральное место в деятельности IAHA занимает Юго-Восточная Азия – перекрёсток культур, экономических и политических связей современного Азиатско-Тихоокеанского региона.
Со словами благодарности и воспоминаниями о становлении Ассоциации обратился профессор Н. Тарлинг (Новая Зеландия).
Работа конференции проходила в шестидесяти секциях: ？Древний Китай？, ？Верования и история Китая？, ？Конфликт и становление нации: Сингапур и Малайзия？, ？Ислам и история？, ？Память, наследие и архив: Историческая комиссия Мьянмы и формирование национального прошлого？, ？Древняя история Юго-Восточной Азии？, ？Интеллектуальная мысль Китая в ХХ в.？; ？Индонезия: национализм, война и революция？, ？Ислам и Юго-Восточная Азия？, ？Кто должен править: идеологии и оспаривание правления в Японии нового и новейшего времени？; ？Деколонизация и конфликт в Юго-Восточной Азии？, ？Религиозные верования в Юго-Восточной Азии？, ？Новое постижение истории Сингапура и Малайзии？, ？Обособленные центры: переосмысляя средневековый опыт Японии？; ？Голландцы в Восточных Индиях？, ？Деколонизация и сравнение в Юго-Восточной Азии？, ？Южная Азия: границы и разделение？, ？Китай и китайцы за границей: старые источники и новые взгляды？; ？Справедливость, порядок и тело в колониальной Юго-Восточной Азии？, ？Юго-Восточная Азия в Новое время？, ？Литература, история и идентичность？, ？Япония и Юго-Восточная Азия с XVII в. до 1940-х гг.？, ？Индонезия: формирование нации в ХХ в.？; ？Южная Азия в 1858–1918 гг.？, ？Китайские сообщества и оформление китайской идентичности в Малайзии？, ？Местное знание？, ？Япония и Юго-Восточная Азия в период оккупации？, ？Соединяемость (connectivity) и сети в Восточной Индонезии Нового времени？, ？Архивы？, ？Торговля Южной и Юго-Восточной Азии в Новое время？, ？Идентичность и историография？, ？Япония и Юго-Восточная Азия: современный период？; ？Социальная история тайцев？, ？Южная Азия с 1947 г.？, ？Японские открытые по договору порты (treaty ports)？, ？Внешние отношения Южной Азии в истории？, ？Диаспора？, ？Гендер в Южной Азии？, ？Архитектура, пространство и история？, ？Нумизматика и история Азии？, ？Война, мир и военные преступления: Юго-Восточная Азия и Япония, 1945–1954？; ？Местные истории на Филиппинах？, ？Исследования, границы и конфликт в колониальной материковой Юго-Восточной Азии？, ？Культурное картографирование: связи с сообществами и историей？; ？Издательское дело в XXI в.？, ？Между расами, между нациями: наследие голландского и японского вовлечённости в Индонезию？; ？Гендер в Юго-Восточной Азии？, ？Индонезия: управление архипелагом в ХХ в.？, ？Азиатский сахар в XVIII в.: производство, торговля и культура потребления？, ？Социальные изменения в современном Китае, 1900–1950-е гг.？, ？Насилие, восстание и сопротивление на Филиппинах？, ？Европейцы в Азии？, ？Корейская наука и Японская империя？, ？Религия в Восточной Азии？, ？Преодоление (negotiating) границ и различий в Юго-Восточной Азии？, ？Южная Азия Нового времени: международное взаимодействие в прошлом и настоящем？, ？Южная Азия: культурное и экономическое взаимодействие？, ？История окружающей среды в Южной и Юго-Восточной Азии？.
Заседания секций проходили 23–25 июня. Автору отчёта, к сожалению, удалось посетить далеко не все заседания, так как одновременно работали не менее пяти секций. Поэтому охарактеризованы будут только те выступления, в обсуждении которых автор принимал участие.
В докладе Б. Лакомской (Польша) ？Возникновение коллекционирования в Китае: раскопанные нефритовые сокровища как отражение древнего коллекционирования？ была прослежена эволюция восприятия изделий из нефрита от неолита до империи Хань. В VI тыс. появляются первые наборы нефритовых объектов (культура Сянлонва/Xianglongwa). В то время эти объекты были магическими, религиозными символами власти, что в целом сохранялось вплоть до I тыс. до н.э. В III тыс. до н.э. заметно сосредоточение нефритовых коллекций в руках знатных родов, а не только вождей. В эпоху Сражающихся царств религиозный аспект восприятия нефрита уже утрачивается. Постепенно складывается отношение к нему как к предмету древности, антиквариату. Изделия из нефрита становятся ？произведениями искусства？.
Ли Чоин (Тайвань) в докладе ？Систематическое знание об управлении водными ресурсами как стратегия убеждения государства к более активному управлению водными ресурсами？ на примере гидрологической реформы в низовьях Янцзы в конце XV в. показал взаимодействие местных специалистов и государственных чиновников для осуществления ирригационных и мелиоративных работ. В литературе того времени активно обсуждался вопрос о преимуществе строительства дамб и польдеров (polder dikes building) или драгирования (dredging). Яо Веньхао, китайский чиновник, участвовавший в проведении реформы и издавший сборник из сорока семи работ по вопросам орошения земли в 1497 г., пришёл к выводу о преимуществе первого способа. Ли Чоин отметил, что сами местные специалисты стремились к участию государства в управлении водными ресурсами в целях его упорядочения.
Го Гьё Янь (Сингапур) в докладе ？Вписывая Тагаунг в бирманскую историю: фабула первого государства “Мьянма”？ на основании сопоставления археологических данных из раскопок Шрикшетры, Тагаунга и Пагана с бирманскими хрониками, провозглашающими Тагаунг первым царством Бирмы, предположила, что Тагаунг занимает промежуточное место в хронологии культур на территории Мьянмы между Шрикшетрой, где господствовала культура Пью, и Паганом, уже подлинно бирманским по культуре. Археологические материалы из Тагаунга демонстрируют стилистическую близость штампованных узоров символике монет Пью, а наличие буддийских построек связывает его с Паганом.
А.О. Захаров (Москва) в докладе ？Некоторые черты ранних островных политий Юго-Восточной Азии？, прочитанном 23 июня, проанализировал надписи IV–V вв. из Центрального Вьетнама, Восточного Калимантана и Западной Явы и установил, что оставившие их политии были вождествами. Факторами их возникновения были военные столкновения за установление монополии на торговых путях.
Т.П. Барнард (Сингапур) в докладе ？Защищая варана: голландские попытки ограничить доступ к ящерам Комодо в 1920-х – 1930-х гг.？ выявил экологическое измерение в колониальной политике Нидерландов.
П. Бумгард (Нидерланды) в докладе ？Голландские притязания на леса Явы в XVII–XVIII вв.？ реконструировал воздействие потребностей в дереве на политику властей Голландской Ост-индской компании в Батавии: именно стремление обеспечить город тиком и рисом вызвало войны с местными княжествами, в мирных договорах с которыми всегда особо оговариваются поставки древесины и риса голландцам. Он также указал на связь между европейской модой на статистику и измерением яванских лесов колониальными властями.
Х. Схулте-Нордхолт (Нидерланды) в докладе ？Модерн и культурное гражданство в Нидерландской Индии？ показал проникновение западной культуры модерна в колониальное общество Индонезии первой половины ХХ в. Образ жизни представителя среднего класса предполагал для индонезийца ношение европейского костюма, гетр, швейцарских часов, курение сигар, чтение газет, а в женской красоте стала господствовать холодность. Культивировались малая семья, мобильность, личная гигиена и чистота, светлые волосы. Даже консервативные круги использовали признак современности – телефон. Но развитие модерна встретило затруднение в расовых барьерах, которые не удалось преодолеть. Национализм – одна из характерных черт модерна – развивался медленнее, так как представители среднего класса больше ориентировались на карьеру в государстве, чем на участие в судьбах нации.
Абдул Вахид (Нидерланды) в докладе ？Отчёт Фоккенса и политика налоговой реформы？ изучил мероприятия Нидерландов по реформированию налоговой системы на Яве в 1870-е – 1900-е гг., показал явное господство китайцев в ключевых отраслях хозяйства и выявил роль Фоккенса в отмене откупной системы. Фоккенс исследовал социально-экономическую обстановку в 1892–1894 гг. и рекомендовал увеличить правительственную поддержку яванскому крестьянству. Хотя официальные служащие нидерландской администрации оставили его предложения без внимания, он выступил с двумя публичными лекциями в Нидерландах, после чего общественное мнение метрополии вынудило колониальные власти отменить откупную систему.
Д. Апиладо (Филиппины) в докладе ？Интеграция доколониальной культуры и испанского влияния в повседневной жизни района илоков в XVII–XIX вв.？ продемонстрировала соединение христианских и традиционных элементов в культуре народа илоков/илоканов на западном побережье Лусона.
К. Обиспадо (Филиппины) в докладе ？Военное использование периферии в имперских войнах: город Маривелес на острове батан и его роль во время испанской колонизации Филиппин？ выявила фортификационные недостатки в городской планировке.
Л. Андайя (США) в докладе ？Малайская соединяемость (connectivity) и сети Восточной Индонезии？ установил роль малайцев Макассара в торговле и политике обществ региона в XVI–XVII вв. Они господствовали в международной торговле, служили писцами и чиновниками (в частности, в султанате Бима на острове Сумбава), имели право на отдельное поселение с широкой автономией.
Б.В. Андайя (США) в докладе ？Соединяемость (connectivity) христианства в Восточной Индонезии？ реконструировала проникновение христианства в повседневную жизнь местных народов в XVI–XVIII вв. Христианизация осложнялась борьбой между христианскими общинами: католиками-доминиканцами и протестантами, а также между христианством и исламом. В быт проникали почитание образа девы Марии (Banda Maria), празднование Святой Пятницы, колокольный звон, духовная музыка, цепи с крестом. Протестанты-голландцы принесли новые предметы культа – письменность и священные тексты.
Ж. Дагган (Сингапур) в докладе ？Местное знание и письменные источники в производстве и передаче исторического знания на острове Севу？ показала роль устных сказаний в реконструкции прошлого. Остров Севу на востоке Индонезии был связан с островами Ява, Дана, Солор, Тимор, Сумба, Флорес, Рото многообразными отношениями: от религиозных и военных соглашений, брачных союзов, общей генеалогии до заимствования слов (яванское слово ratu как личное имя на Севу).
К. Рейнолдс (Австралия) в докладе ？Астрология и другие науки для страховки от рисков и страха: контроль над соблюдением правил в Таиланде 1920-х – 1930-х гг.？ выявил важную роль псевдонаучных практик в политическом процессе Сиама.
М. Мейер (Таиланд) в докладе ？Меняющиеся понятия экономического и социального в Таиланде начала ХХ в.？ реконструировала формирующиеся под влиянием модернизации интеллектуальные течения в политической и экономической элите и сделала вывод о противостоянии нового слоя – городской интеллигенции – с государственными чиновниками и знатью.
Дж. Уоррен (Сингапур) в докладе ？Беспокойные духи (spirits): алкоголь, акциз и экстерриториальность в Сиаме конца XIX – начале ХХ в.？ связал рост потребления алкоголя в стране с появлением большого числа китайских мигрантов, новых европейских товаров (шампанского), пользовавшихся высоким престижем, и неспособностью акцизной системы предотвратить широкое распространение пьянства и его отрицательных социальных последствий.
Э. Равен (Нидерланды) в докладе ？Цари, носящие скипетр: загадочный монетный тип “Чандрагупты” со скипетром？ на основе стилистического анализа отнесла этот золотой чекан к царствованию Чандрагупты II Викрамадитьи (376–≈414). По-видимому, это одна из ранних монетных серий этого царя.
Н. Райт (Австралия) в докладе ？Вильям Фаркер в Малакке и вне её？ доказывала, что заслуга развития Сингапура принадлежит не столько его основателю Т.С. Раффлзу, сколько его первому резиденту и коменданту Фаркеру.
На деловой встрече в конце работы конференции было принято решение о проведении следующей, 22-й конференции IAHA в Джокьякарте, Индонезия.