Выступление президента Центра стратегических исследований ？Россия – исламский мир？ на Круглом столе ？Военно-политическая обстановка вокруг Сирии？ (Москва, МГИМО, 29 октября 2015г.)
Я побывал недавно в нескольких странах арабского Востока, поговорил с разными людьми, начиная от министров иностранных дел и кончая представителями джихадистских структур. И просто несколько интересных моментов, которые у нас не присутствуют, в нашем медиа-пространстве. К сожалению, они не учитываются и в соответствующих инстанциях. Первое. Для большинства ближневосточных элит война в Сирии, участие России в военных действиях в Сирии – это оформление союза, между Россией и шиитскими структурами Ближнего Востока. Это с одной стороны.
С другой стороны, большинство исходит из того, что это, одновременно, постепенное втягивание России в конфронтацию со всем суннитским миром. Это первый момент.
Второй момент заключается в том, что очень многие силы в Сирии, около Сирии, на Ближнем Востоке заинтересованы в том, чтобы Россия участвовала здесь максимально дольше, вот в этих военных действиях. То есть исходить из того, что вот отбомбились, а потом – вжик! – так не получится, как они говорят. Вот Россия вошла в сирийский конфликт, а сейчас будут закрывать все двери, все окна, для того чтобы она оттуда не вышла. Как можно дольше. Причем это в разных версиях, с разных точек зрения. Например, джихадисты считают, что участие России в сирийском конфликте – это завершение древнего пророчества о столкновении Нового Халифата с Новым Римом. Дабик – это столица, где должна произойти битва между силами Нового Халифата и Нового Рима. Это как бы концентрация начала того, что называется Апокалипсис или Последние дни, Последний судный день.
И здесь имамы, с которыми я разговаривал, они объясняют это таким образом: Рим – это Византия, это византийская культура, это Запад. Территориально Новый Рим – это Турция. Турция начала участвовать, летом вошла в эту коалицию. И, наконец, для завершения необходимо было, чтобы религиозный компонент Рима вошел в эту коалицию. Когда Россия начала осуществлять бомбардировки сирийской территории, это реализовалось. С этой точки зрения, вот это древнее пророчество реализовалось. И вот уже все идет по тому пути, по которому ожидается, то есть - столкновение.
Поэтому имамы, направив первую ？Салят-уль-джум'а？ ("пятничный намаз", - прим. ред.) после начала российских бомбардировок, возносили хвалу Всевышнему за то, что Россия приняла участие в Сирийской кампании. Это второй момент.
Третье. Как мне сказали конфиденциально, – одна из причин, почему Соединенные Штаты, собственно говоря, ведут эту борьбу с Исламским Государством и не торопятся ее каким-то образом активизировать, форсировать и так далее, заключается в нескольких моментах. Первый момент заключается в том, что Соединенные Штаты не очень знают конкретно, в каком направлении, какова динамика, вообще, ближневосточного конфликта, куда это все идет. А если они не знают, то соответствующее военно-разведывательное сообщество в Соединенных Штатах пытается соблюдать вот этот принцип, - ？summon？ терпение, ожидая, когда выкристаллизируется соответствующая константа.
Второй момент, более существенный, заключается в том, что американцы бизнесмены и они подписали соглашение о том, что война против Исламского Государства – это защита государств Персидского залива. А за это страны залива во главе с Судовской Аравией должны платить. И плата составляет не миллиарды и даже не десятки миллиардов. Сумма характеризуется сотнями миллиардов. Соответственно, на этом рынке для Соединенных Штатов и для американцев чем дольше это будет продолжаться, тем лучше. В этом смысле они не заинтересованы в том, чтобы они как бы форсировали сближение с Россией и так далее. Это противоречит экономическим интересам Вашингтона.
Следующий момент очень важный, который отмечали мои собеседники, заключается в том, что они не очень верят в то, что Россия действительно стремится к стабилизации ситуации в Сирии. Массам они говорят: ？Русские хотят сохранить Асада, чтобы сохранить лицо Путину？. На самом деле они исходят из того, что у России, так же, как, кстати, у Соединенных Штатов, нет проекта по Ближнему Востоку. Нет ни большого проекта по стабилизации ближневосточной ситуации, нет ни частного проекта по поводу Сирии. Мои собеседники утверждали, уговаривали меня тем, что (и я, в общем-то, с этим согласен), что старое сирийское государство, которое было создано Хафезом Асадом, отцом Башара Асада, это государство, оно исчезло. Исчезло навсегда. Потому что основой этого государства являлся союз, альянс трех главных элит. Это суннитской элиты Дамаска, суннитской элиты Халефа и военно-силовой группировки алавитов.
Вот такая триада, собственно говоря, лежала, невидимая триада лежала в основе сирийского государство. И говорит о том, что сирийское государство – это чисто алавитское государство, неправильно. А вот эта разрушилась триада, и что произойдет, никто не знает – ни американцы, ни русские, ни ФСБ, ни ЦРУ, никто.
И из этого возникает следующий момент. Он заключается в том, что то, что мы называем ИГИЛом, и то, что с нашей точки зрения – воплощение абсолютного зла, как говорил и Владимир Владимирович Путин, и Лавров говорил, с их точки зрения это один из важных стабилизирующих моментов на Ближнем Востоке. Это может показаться парадоксальным и странным, но мне объясняли это таким образом. То наступление, которое осуществляет шиитская элита Ирана, в частности, и вообще Ближнего Востока, не встречает особого сопротивления ни со стороны Соединенных Штатов, ни соответствующих сил Египта, ни у стран Залива и так далее. Единственная сила, которая может противостоять шиитскому иранскому наступлению – это Исламское Государство. Это действительно так в определенной степени, поскольку, что такое армия? Армия – это та сила, которая воюет. А не та, которая сидит в казармах и получает хорошее оружие.
Вооруженные силы Исламского Государства, Халифата, по разным оценкам составляют от сорока до ста восьмидесяти тысяч – реально это порядка восьмидесяти-девяноста тысяч – это структуры, которые постоянно воюют. У них самый лучший боевой опыт, который накоплен на Ближнем Востоке. И в этой связи я хочу сказать: общая численность вот этих экстремистских группировок в Сирии насчитывает сто десять – сто двадцать тысяч человек. Для того чтобы даже просто стабилизировать ситуацию в Сирии, нужны сухопутные силы в численности пятьсот пятидесяти – шестисот тысяч человек. Естественно, у нас таких сил нет, и у иранцев таких нет сил. В этой связи возникает очень важный вопрос: а, собственно говоря, что может произойти, если даже желание будет или информация соответствующая?
Поэтому боевые силы или армия ДАИШ (это арабская аббревиатура Исламского Государства), она по своему потенциалу, по своему реальному потенциалу находится на третьем месте на Ближнем Востоке. Уступает только иранским и турецким вооруженным силам. Но, как показывают осенние бои, в которых участвовали и лучше подразделения иранского КСИРа, здесь непосредственно на поле боя, к сожалению для иранцев, даже спецподразделения КСИРа уступали боевикам ИГ.
У нас, к сожалению, нет четкого представления, что такое Исламское Государство, что такое ДАИШ. А один из его аспектов заключается в том, что ДАИШ имеет разветвленную агентурную сеть на всем Ближнем Востоке. Причем эта агентурная сеть охватывает в том числе и политический истеблишмент. Мне рассказывали люди, которым я склонен доверять, потому что их информация в прошлом оправдывалась, что когда Башар Асад проводит оперативное совещание по каким-то вопросам, через три часа результаты этого совещания становятся известны в Ракке. Это понятно, почему – потому что одним из создателей ДАИШ являлась одна из спецслужб Башара Асада.
В системе сирийских спецслужб, которая насчитывает шестнадцать спецслужб, была специальная структура, созданная в 2003 году, которая переправляла исламистов в Ирак. Генштаб исходил из того, что если американцы ставят себе задачу после захвата Багдада захватить Дамаск, то нужно навязать партизанскую городскую войну в Ираке, в том числе, и силами из Сирии. И было тогда переправлено тогда порядка семи-восьми тысяч человек, в Ирак.
Контакты сохранились, в разной степени. Дело в том, что большая часть той нефти, которая производится в северо-восточной части Сирии, она идет не в Турцию или в другие страны, а продается в Дамаск. Отсюда некоторые вещи специфические, которые мы видели за последние несколько недель. Относительно небольшой процент бомбардировок. Наводят на эти бомбардировки российскую авиацию отнюдь не наши агенты, которые там сидят и разбираются в диалектах. У нас таких просто специалистов нет, так что, насколько я понимаю, доверяют, в основном, данным и наводкам со стороны сирийских спецслужб. Так вот, сирийские спецслужбы направляют бомбардировки на те силы, которые являются одновременно врагами и Исламского Государства, и Дамаска.
Отсюда возникает масса вопросов, конечно – как, что, как дальше строить и так далее. Но я думаю, что наше руководство знает, продумывает все это, вот. Меня единственное смущает, что даже у АМАН, военной разведки Израиля, есть проблемы в связи с перехватом вот этих записей, которые они прослушивают. Они перехватывают-то хорошо их – израильтяне, американцы, британцы. Вопрос заключается в том, как дешифровку делать. Используются разного рода диалекты, и эти диалекты очень часто не понимают те же израильтяне. Но я надеюсь, что в нашем генштабе такие специалисты есть. Во всяком случае, я надеюсь на это.
Когда мы говорим о ДАИШ как о новом феномене – можно его назвать экстремистским, террористическим, но я хочу сказать, чтоб возникло понимание. На Ближнем Востоке ДАИШ не воспринимается как террористическая структура. Более того, вы знаете данные. Порядка 80% слушателей ？Аль-Джазиры？ согласны с целями и средствами, которые использует ДАИШ. В некоторых странах, таких, как Саудовская Аравия, количество сторонников ДАИШ доходит до 90-95%. Это один аспект. А второй аспект заключается в том, что благодаря вот этой массовой социальной поддержке как раз и появляется возможность создания вот этих спящих ячеек, массовых спящих ячеек по всему Ближнему Востоку. И последнее, что я хотел бы сказать в этой связи. Очень важный момент заключается в том, что ДАИШ, Исламское Государство, фактически, становится центром притяжения различных, будем, опять-таки, говорить, террористических, экстремистских структур на Ближнем Востоке.
Мы проводили работы два года назад, в 2013 году. В Сирии мы насчитали приблизительно триста пятьдесят организаций или структур полевых командиров, триста пятьдесят по всей Сирии, которые, в том числе, воевали друг с другом. Сейчас, на самом деле, происходит консолидация этих структур, этих полевых командиров. Их, на самом деле, сейчас остается не больше двадцати девяти – тридцати трех. Так вот, основная масса в той или иной форме консолидируется с ДАИШ, причем консолидируется в специфической форме. Иногда соответствующая структура, военная структура, просто хочет войти в ДАИШ. Руководители, амиры соответствующие ДАИШ говорят: ？Нет, вы должны оставаться здесь, вы должны оставаться под своим флагом, для того чтобы мы дальше разработали план, планировали и так далее？.
В результате что мы видим, подводя итоги месячных боев? Я хочу сказать, ДАИШ, который де-факто не участвовал в боевых действиях, потому что сейчас он перебрасывает свои вооруженные силы под Рамади, в Ирак. Более того, осуществляется мобилизация в Сирии, для того чтобы отправить. Там готовится наступление, мощное наступление, в котором будут участвовать и иранцы, и, судя по всему, и американцы там будут участвовать и дальше перебрасывать свои силы туда, в Ирак. Но, тем не менее, несмотря на это, территориальная зона охвата или контроля ДАИШ за этот месяц увеличилась в Сирии. Вот это один из парадоксов специфических. Спасибо большое.
25.11.2015