США — сильнейшая в мире страна, обладающая несравнимыми ни с кем возможностями в области технологий, энергетики, союзов и …демографии[1]

       Национальная военная стратегия США

       Проблема российских либералов, многие годы определяющих социально-экономическую стратегию России, в том, что они политически и ментально изначально признали превосходство Запада, его модели развития и — вольно или невольно — были вынуждены капитулировать, даже не рассматривая всерьез возможности к сопротивлению, которая означала бы борьбу за политический и экономический суверенитет и идентичность. Основная часть правящей элиты России в той или иной степени разделяет эту точку зрения[2]. Даже та часть, которая сегодня полностью солидаризируется с ？политикой Путина？ и бьётся в патриотической истерике по любому поводу.

       Это поведение серьезно дезориентирует потому, что нынешний либерализм в политике стал внешне патриотичен и настроен на ？искоренение ошибок？ прежнего либерализма. Чего на самом деле нет. Изначально следует сказать, что современная либеральная парадигма в России даже НЕ предполагает учета внешнеполитических и военно-политических условий развития страны. Ни в одной из стратегий социально-экономического развития, начиная с марта 2008 года, ни в одной концепции или плане не найдется даже попыток описания внешних условий существования и развития России. Подразумевалось (иногда даже говорилось и публиковалось), что благодаря ？вхождению России в семью цивилизованных народов все внешние проблемы автоматически исчезли？ и ？Россия существует в исключительно благоприятных внешних условиях？.

       К сожалению, ситуация сохраняется и сегодня, с той лишь поправкой, что либеральные экономисты вынуждены говорить об экономических санкциях (впрочем, очень абстрактно, даже нейтрально, чтобы, наверное, не обидеть зарубежных друзей), хотя именно адекватная и точная оценка МО и ВПО является основой для современных объективных оценок и прогнозов. Надо признать, что и руководители страны не спешили давать такую оценку, которая стала появляться в высказываниях В. В. Путина периодически только в 2016–2017 годах, когда он сменил название для оппонентов с ？партнеров？ на более нейтральные определения. Лишь в ноябре 2017 года В. В. Путин заговорил о необходимости проведения мобилизационных мероприятий в ОПК на случай обострения ВПО, что стало по сути первым сигналом для экономики и общества. Но и в это время предложенный им военный бюджет на 2018 год был запланирован ниже на 4 млрд долл., чем последний оборонный бюджет, что означало публичное признание, как минимум, НЕ ухудшения ВПО и положения России в мире.

       Примером таких субъективности оценок в стратегически важной области — стратегическом планировании, — с одной стороны, и отсутствием такой системы в России до 2018 года, с другой, может служить вся деятельность А. Кудрина, в частности его многочисленные оценки и заявления от имени Центра стратегических разработок, где он выступает главным экспертом в этой области у правительства . В частности, в предисловии к аналитическому докладу, посвященному анализу документов стратегического планирования, он пишет: ？… исследование не затронуло утвержденный стратегический документ — Концепцию долгосрочного развития до 2020 г. (КДР). Это обусловлено тем, что формально главный стратегический документ страны не стал (подч. — А.П.) настоящим ориентиром для правительства, устарев уже в момент принятия, когда мировой экономический кризис серьезно изменил внешние условия. Кстати, КДР до сих пор не отменена. Таков показательный пример отсутствия у нас механизма оперативного изменения стратегических документов верхнего уровня, хотя в быстроменяющемся современном мире умение адаптироваться к новым условиям является критически важным？[3].

       Примечательное признание А. Кудрина в 2017 году, когда он ссылается на мировой кризис и прочие обстоятельства, ничего вообще не говоря об обострении МО и ВПО в мире, санкциях, силовом давлении и угрозах в отношении России. Похоже, что резкое обострение МО он вообще не замечает, а негативное влияние — просто игнорирует. Это может быть рассуждение рядового бухгалтера, но не политика, отвечающего за формирование стратегии развития страны.

       Это признание также очень символично потому, что все годы с публикации КДР в марте 2008 года А. Кудрин находился в самом эпицентре принятия решений о стратегическом и любом ином планировании. Это, например, означает, что когда готовилась КДП в 2007– 2008 годах А. Кудрин либо не участвовал в её подготовке, либо целиком игнорировал усилия разработчиков Минэкономразвития во главе с А. Клепачем.

       Примечательно и другое признание А.Кудрина, которое свидетельствует об отсутствии сколько-нибудь организованного подхода в администрации президента и аппарате правительства к разработке стратегических документов, которые, похоже, необходимы только в качестве повода для ？пиар-акций？: ？Параллельно КДР цели и задачи для административной системы задавались через национальные проекты, майские указы, среднесрочные программы правительства (основные направления деятельности и антикризисные планы) и посредством более чем 40 госпрограмм, результаты которых так и не стали предметом широкой дискуссии？, — пишет А. Кудрин. И далее: ？Кроме того, согласно законодательству, в 2016 году должна была быть подготовлена Стратегия социально-экономического развития Российской Федерации на долгосрочный период — до 2035 года, — но ее сдача перенесена на следующий год. Такое количество разноуровневых и разноформатных документов очевидно затрудняет органам власти любое планирование？[4].

       Наконец, примечательно и признание А. Кудрина в отношении механизма (точнее — его отсутствия) реализации документов стратегического планирования. Он признает: ？Один из важнейших уроков Стратегии–2010 — обязательность наличия эффективного механизма реализации документа внутри исполнительной власти. Напомню, что в начале 2000-х годов основной задачей было создание институциональных основ новой рыночной экономики, и во многом они действительно были созданы, но их потенциал ограничивался архаичной административной системой, явственно нуждавшейся в обновлении. Такая реформа была задумана, однако ее реализация ？утонула？ в нарастающем потоке нефтедолларов: потребность в этой и иных социально-экономических реформах снижалась тем быстрее, чем больше разрастался государственный бюджет. И уже кризис 2008–2009 годов показал, что наш экономический рост опирался на крайне неустойчивый фундамент？[5].

       Иными словами, А. Кудрин признал полный провал сколько-нибудь осознанной деятельности правительства, которое в условиях, когда тепличная обстановка сменилась на реальную оказалось в состоянии только реагировать — с опозданием и не всегда адекватно — на возникающие проблемы. Не сделав выводов, правящая элита стала… правильно (!) готовить новые бумажные планы. А Кудрин пишет по этому поводу прямо: ？… ключевой задачей Стратегии–2020 стало формирование целостного взгляда на то, каким образом наша страна может перейти к несырьевой модели экономики (а какой ？взгляд“ был до этого целых 10 лет?). Однако Стратегия так и не превратилась в нормативный документ, план работы правительства (!!!), оставшись, по сути, ？декларацией о намерениях“. В значительной степени это произошло из-за недостаточной вовлеченности представителей органов власти — тех, кому предстояло ее реализовывать, — в процесс разработки. Данный урок можно считать усвоенным: в деятельности ЦСР и рабочей группы Экономического совета при Президенте, которую я возглавляю, активно участвуют руководители министерств и главы регионов？[6].

       А. Кудрин, таким образом, в очередной раз признал ошибки либеральных политиков, занимавшихся разработкой стратегий и концепций социально-экономического развития вплоть до конца 2017 года, но сделал это настолько ？отстраненно？, что должно сложиться впечатление, что эти концепции и их реализация принадлежали кому-то другому, а не им. В целом такой подход, свойственный либералам все последние десятилетия, снимает ответственность как с них и правительства, так и с той политики, которая ими реализовывалась. Некоторые авторы справедливо заметили по этому поводу, что ？Идеальный шторм？ (снижение цен на нефть и введение санкций), в который попала экономика РФ в 2014 г., казалось бы, должен был вывести качество государственного управления экономикой на новый уровень[7]. Если рассмотренные методы плохо работали в относительно благоприятных условиях, то одномоментное сочетание резкого ухудшения мировой сырьевой конъюнктуры и столь же резкого усиления политического давления на РФ просто обязывали государство мобилизовать весь арсенал имеющихся у него средств для купирования экономических и неэкономических угроз[8] (подч. — А.П.).

       Однако реакция государства на возникшие вызовы, как принято в РФ, оказалась ассиметричной. В оборонной сфере были реформированы вооруженные силы и без оглядки на ？насилие над рыночными принципами？, качественно улучшена их материальная база (за счет реанимации имеющихся и массового создания новейших производственных мощностей). Именно в эти годы, например. Были построены три новых заводских комплекса Концерна ВКО ？Алмаз-Антей？ в Петербурге, Нижнем Новгороде и Мари Эл. В результате мы имеем вооруженные силы, которые никто в мире и не пытается проверить на прочность.

       В экономической сфере ситуация иная. Несмотря на обилие проектов развития, разработанных различными организациями и устойчивыми ожиданиями, что ？вот-вот？ они будут интегрированы в единый документ, имеющий официальный статус, по сути правительство руководствуется ？Прогнозом социально-экономического развития Российской Федерации на 2017 год и на плановый период 2018 и 2019 годов？.

       Здесь представлены традиционные три варианта развития: базовый вариант исходит из сохранения консервативных тенденций внешних

       факторов и сдержанной бюджетной политики. Вариант ？базовый+？ также во главу угла ставит внешние факторы для российской экономики, предполагая лишь, что они будут чуть лучше, чем в варианте ？базовый？. В ？целевом？ варианте все же признается, что развитие российской экономики может определяться не только внешними, но и внутренними факторами (не только ценами на нефть, но и собственно развитием), прежде всего, за счет смягчения финансово-кредитной политики), заняться ее реальным, а не декларативным реформированием[9].

       И последнее, а именно то, чего многие либеральные экономисты вообще старательно избегали все годы, притворяясь, что этого не существует, — влияния внешних факторов на стратегическое планирование развития России, а именно состояния и будущего положения МО и ВПО в мире. А. Кудрин говорит об этом ？сквозь зубы？, вскользь, не понимая, что любой прогноз и планирование ничего не стоят, если не принимать во внимание влияние внешнего фактора во всех его проявлениях. Правда и в этом случае влияние неэкономических факторов он сводит только к влиянию судебной системы: ？Еще одним упущением Стратегии-2020 является ее избыточная сосредоточенность на экономической повестке — отчасти в ущерб неэкономическим институтам. Так, очевидно недостаточно внимания уделялось судебной системе — на наш взгляд, важнейшей для реализации любой программы развития. Поэтому в ЦСР разработке предложений по совершенствованию этих институтов посвящено целое направление？[10].

       Примечательно, что рассматривая необходимые условия для развития судебной системы, разработчики либеральной стратегии не видят того, как стремительно и негативно меняется ВПО и какие новые вызовы, прежде всего, в области военной безопасности, появляются. Вызовы, требующие немедленной реакции. Так, например, военные расходы крупных стран, прежде всего США, Китая и России, продолжают расти последние десятилетия, но их рост не сопоставим: если современный военный бюджет США на 2018 год равняется почти 700 млрд долл., а китайский — 180–220 млрд, то российский оценивается в 55–60 млрд долл., т.е. на уровне военных бюджетов Великобритании, Франции, Японии и Саудовской Аравии. Примечательно, однако, что все критерии военных бюджетов распространяются одинаково не только за рубежом, но и в России, хотя сравнивать военные расходы России и других лидеров — уже давно бессмысленно, они просто не сопоставимы[11].

       Другая проблема военных расходов, это то, на что они идут. Прежде всего на оборонительные или наступательные системы и виды ВВСТ. Так, в США открыто подчеркивается наступательный характер разрабатываемых вооружений: недавно Соединенные Штаты в открытую заявили, что рассматривают космос в качестве пространства для ведения войны. Государство вкладывается в беспилотники и гиперзвуковые технологии. Именно такое вооружение может стать главным в третьей мировой войне, если она все-таки начнется[12].

       Но именно эти вооружения неизбежно требуют и ответной дорогостоящей реакции со стороны России. Так, размещение оружия в космосе предоставляет практически безграничные возможности для уничтожения противника. Хотя строительство ракетных баз на Луне или доставка астероида на околоземную орбиту и сброс его на цель сегодня выглядит фантастикой, уже существуют технологии, позволяющие использовать космос для ведения войны.

       Крайне перспективным считается вывод на околоземную орбиту корабля с электромагнитным оружием (ЭМИ). Электромагнитный импульс способен парализовать электрические сети и системы управления, контроля, связи, сбора и компьютерной обработки информации, наблюдения и разведки C4ISR (Command, Control, Communications, Computers, Intelligence, Surveillance and Reconnaissance) противника.

       Ракету с ЭМИ, запущенную с околоземной орбиты, перехватить гораздо сложнее. Вывести такое оружие в космос сегодня способны США, Китай, Россия, Индия, Япония и страны ЕС. Особенно эффективным ЭМИ может быть при применении против ？стран-изгоев？ (Ирана и КНДР), которым фактически нечем ответить.

       Не менее перспективно размещение оружия направленной энергии (лазерное оружие) на спутниках для перехвата баллистических ракет практически сразу после старта. В настоящее время фактически единственным космическим оружием можно считать маневрирующие аппараты, которые испытывают США, Китай и Россия, а также многочисленные наблюдательные спутники.

       Особенность крылатых ракет — способность к маневрированию. Это позволяет уклоняться от противоракет противника и чрезвычайно точно поражать цель. Главное преимущество гиперзвуковых ракет — развиваемая ими скорость, превышающая пять чисел Маха (более шести тысяч километров в час). Перехватить такие ракеты чрезвычайно трудно. Гиперзвуковые крылатые ракеты открывают огромные возможности для военных. Такая ракета способна менее чем за час поразить любую цель на планете.

       Это послужило основой американской концепции мгновенного глобального удара PGS (Prompt Global Strike), развиваемой с 2001 года. Военные сосредоточились на изделии X-51A Waverider, развивающем скорость в семь–восемь чисел Маха, с дальностью полета около двух тысяч километров и высотой до тридцати километров. Запускать ракеты планируется с самолетов стратегической авиации, демонстрационные образцы оружия должны быть изготовлены в 2020 годах.

       В России также работают над гиперзвуковой крылатой ракетой. О первых испытаниях ？Цирконов？ сообщалось 17 марта 2016 года. Кроме того, проекты в этой области реализуются в Китае и Индии.

       Самое важное событие в оборонной промышленности за последнее десятилетие — появление БПЛА (беспилотных летательных аппаратов). С совершенствованием технологий дроны берут на себя все больше функций. Не исключено, что беспилотники полностью вытеснят пилотируемые самолеты в большинстве боевых задач.

       Пока подавляющее большинство БПЛА нуждается в человеке — речь идет прежде всего об удаленном управлении и контроле за устройством. Более того, ключевые решения, касающиеся ликвидации цели, в настоящее время вообще не принимаются без участия человека.

       Ракеты класса воздух–земля с лазерным или радиолокационным наведением AGM-114 Hellfi re, устанавливаемой с 2007 года на беспилотник MQ-1 Predator, требует участия человека. Однако скоро БПЛА станут полностью автономными[13].

       Это связано с прогрессом в развитии искусственного интеллекта (ИИ). Подобные системы смогут самостоятельно принимать решения, касающиеся в том числе жизни и смерти. Именно это имеют в виду ученый Стивен Хокинг и бизнесмен Илон Маск, регулярно напоминающие об опасности неконтролируемого развития ИИ.

       Автономные БПЛА, наделенные самым совершенным ИИ, смогут работать продолжительное время, а в случае необходимости мгновенно принимать решение. Сторона конфликта, располагающая таким оружием, получит ключевое преимущество над остальными участниками военных действий. Это прекрасно понимают в США, Китае, странах ЕС и России.

       ？Искусственный интеллект — это будущее не только России, это будущее всего человечества. Здесь колоссальные возможности и труднопрогнозируемые сегодня угрозы？, — заявил 1 сентября 2017 года на форуме ？Проектория？ президент РФ Владимир Путин. По его мнению, ？тот, кто станет лидером в этой сфере, будет властелином мира？.

       К перспективным видам нового оружия также можно отнести самолеты-невидимки, использующие стелс-технологию, рельсотроны, разгоняющие снаряд электромагнитным полем, и кинетическое оружие, действующее из космоса. Ядерное оружие тоже не утратит актуальности, оставаясь последним аргументом в войне будущего, а вот крупные и дорогостоящие военные подлодки, скорее всего, лишатся особого значения. Их все легче обнаруживать при помощи групп небольших и недорогих беспилотников.

       Способность разрабатывать новейшие вооружения многое говорит о государстве. В октябре 2017 года президент Российской академии наук Александр Сергеев фактически признал, что современной отечественной науке нечего предложить военным. ？Не будет у нас фундаментальной науки, это будет большая беда, потому что по многим направлениям — военным и другим — научно-технический задел исчерпан. Он может восстанавливаться только фундаментальной наукой？, — подчеркнул ученый в ходе встречи с членами Совета Федерации.

       Академик озвучил давно известную истину: без поддержки фундаментальной науки потенциал прикладных исследований ограничен во времени и в конечном итоге исчерпывается, в результате чего страна попадает в технологическую зависимость от других государств. ？Если у нас не будет результатов фундаментальной науки, то нашему производству и прикладной науке придется закупать результаты фундаментальных исследований за рубежом. А там, извините, продадут вовсе не современное. Современное нужно самим. Продадут то, что вышло из надобности？[14], — полагает А. Сергеев.

       Наконец, А. Кудрин делает ？фундаментальные？ выводы, которые должны лечь в основу будущей стратегии долгосрочного развития России. Они имеют для нас исключительно важное значение потому, что показывают по сути КАКОЙ будет эта стратегия с точки зрения либеральных экономистов, а именно, во-первых, по-мнению А. Кудрина: ？Сегодня мы также уверены, что само восприятие и успешная реализация стратегии зависят от того, насколько гибко и быстро содержащиеся в ней решения можно адаптировать к изменяющимся условиям современного мира, социальным, экономическим и технологическим трендам？.

       Это означает, что мы опять формулируем не цель, не желаемый образ будущего, а пытаемся приспособить, угадать наши планы к ситуации в мире. Это — не планирование, а гадание, не политическая работа, а попытка экстраполяции будущего состояния миры и приспособления к ней нашего общества и государства. И А. Кудрин прямо пишет о том, на чем она будет основываться:

       ？Разрабатываемая ЦСР Стратегия будет состоять из трех основных частей: во-первых, концептуального, общего видения будущего, траектории движения к поставленной цели (какого ？общего？ — группы либеральных экономистов?), во-вторых, приоритетных, жестких решений, без точной и быстрой реализации которых любые другие изменения будут бесполезны (очередных ？жестких рыночных реформ？?), и, в-третьих, селективных программ — ответственность за их более глубокую разработку и итоговое исполнение будет возложена на разные уровни власти (еще менее понятно, каких). Последний компонент будет обладать максимальной гибкостью и учитывать проблемы в конкретных отраслях экономики, ресурсы и возможности регионов, текущую повестку？[15].

       Уже сегодня можно говорить о том, что и эта попытка либеральных экономистов стратегического планирования, как и прежние, окажется неудачной. Даже до того, как мы увидим эти планы, а в еще большей степени, когда убедимся в том, что они не будут реализованы. В лучшем случае новая КДР будет она ученным либеральным прогнозом приспособления России к той реальности, какую хотят создать США и их союзники, но которую мы не признаем и с которой будем бороться. Как минимум, применительно к России[16].

       Автор: А.И. Подберёзкин

       >>Полностью ознакомиться с монографией "Состояние и долгосрочные военно-политические перспективы развития России в ХXI веке"<<

       [1]The National Military Strategy of the United States of America 2015. — Wash., 2015. — P. 3.

       [2]См. подробнее: Подберёзкин А. И. Русский путь. — М.: РАУ-Университет, 1999. — С. 7–12.

       [3]Кудрин А. Анализ факторов реализации документов стратегического планирования верхнего уровня: аналитич. доклад. 27.12.2016 / www.russia2035.ru

       [4]Там же.

       [5]Там же.

       [6]Там же.

       [7]The Global Competitiveness Report 2016–2017. — P. 306 / https://www.weforum.org/reports/global-competitiveness-report-2016-2017

       [8]См., например: Алексеев А. В. Приоритеты государственной политики создания инновационной экономики в РФ / ИЭОППСО РАН. — Новосибирск, 2015. — 423 с. — С. 4–5.

       [9]Алексеев А. В., Кузнецова Н. Н. Стратегия развития России в ХХI веке / Россия: тенденции и приоритеты развития. Ежегодник ИНИОН РАН. 2017. — Вып. 12. — Ч. 3. — М. — С. 15–16.

       [10]Кудрин А. Анализ факторов реализации документов стратегического планирования верхнего уровня: аналитич. доклад. 27.12.2016 / www.russia2035.ru

       [11]Долгосрочное прогнозирование развития отношений между локальными цивилизациями в Евразии: монография / А. И. Подберёзкин и др. — М.: МГИМО–Университет, 2017. — С. 29–92; 307–350.

       [12]Россия, США и Китай готовятся к третьей мировой войне / Эл. издание ？лента.ру？. 20 ноября 2017 г.

       [13]Там же.

       [14]Там же.

       [15]Кудрин А. Анализ факторов реализации документов стратегического планирования верхнего уровня: аналитич. доклад. 27.12.2016 / www.russia2035.ru

       [16]Долгосрочное прогнозирование развития отношений между локальными цивилизациями в Евразии: монография / А. И. Подберёзкин и др. — М.: МГИМО–Университет, 2017. — С. 29–92; 307–350.

       15.10.2018