20 июля Молотов председательствовал на министерской встрече. Основные споры вызвала ситуация в Румынии и Болгарии, правительства которых западные страны отказывались признавать. Бирнс и Иден объясняли это тем, что там "имеются ограничения для прессы".

       — Ввиду окончания войны возможности работы представителей прессы могут значительно расшириться, — уверял Молотов.

       — Надо заключить соглашение трех держав о проведении наблюдения за ходом выборов в Италии, Греции, Румынии, Болгарии, Венгрии и об обеспечении в этих целях свободного допуска в эти страны представителей прессы, — предложил Бирнс.

       — Не вижу необходимости в посылке специальных наблюдателей в Румынию и Болгарию, — парировал Молотов.

       Бирнс торопил с приемом в ООН Италии, Иден — нейтралов: Швеции, Швейцарии и Португалии. Молотов лоббировал бывших восточноевропейских сателлитов Германии, становящихся союзниками СССР. Западные партнеры настаивали на том, что это может произойти только после подписания с ними мирных договоров.

       Трумэн в тот день присутствовал на церемонии поднятия звездно-полосатого флага над штаб-квартирой американской контрольной комиссии в Берлине. После чего вновь — в 16.05 — занял председательское кресло. Молотов доложил о результатах заседания министров. Было определено место нахождения постоянного секретариата СМИД — Лондон.

       — Я хочу напомнить, что Лондон является той столицей, которая больше других находилась под огнем неприятеля во время войны, — рекламировал его Черчилль. — Кроме того, он находится на полдороге между США и Россией.

       — Это самое главное, — под общий смех согласился Сталин.

       Далее советский лидер принялся защищать Румынию, Венгрию, Финляндию и Болгарию.

       — Мы должны оторвать от Германии ее бывших союзников. Не будем мстить на основе того, что они причинили нам большой ущерб. Пора перейти к другой политике — к политике облегчения их положения.

       Трумэн запомнил: "Сталин продолжал долго говорить. Пожалуй, это была самая его длинная речь за всю конференцию. Он никогда не использовал записи, хотя время от времени мог повернуться к Молотову или Вышинскому. Он говорил около пяти минут. После чего Павлов переводил. Сталин точно знал, что он хотел сказать и чего хотел добиться. Он говорил в спокойной, незадевающей манере".

       Некоторые вопросы Сталину и Трумэну удалось решать на полях конференции, не вынося их на общее обсуждение. Так, в тот день, 20 июля, Трумэн писал Сталину: "В настоящее время воздушное сообщение между Соединенными Штатами и СССР осуществляется через Тегеран. Соединенные Штаты организовали теперь воздушную транспортную авиалинию до Берлина для правительственных перевозок, которая могла бы быть использована и для советских правительственных перевозок. Поэтому я прошу Вашего согласия переменить направление американских и советских перевозок, осуществляемых ныне через Тегеран, и осуществлять их впредь через Берлин". Сталин не возражал.

       Послать

       ссылку письмом

       Распечатать

       страницу