Материал из номера

       Ноябрь 2011

       Скачать номер

       в PDF формате

       Триста лет назад в поморской деревне на Курострове, омываемом холодными водами Северной Двины, родился человек, ставший для русской культуры тем же, чем Леонардо и Галилей были для итальянской или Кеплер и Лейбниц — для немецкой. "Почему Ломоносов так великолепен? Сознавал свою силу, "чуял силушку в жилах". Он был полон самоощущения гения", — писал о нем религиозный философ и публицист Василий Васильевич Розанов.

       Архангельские поморы — люди суровые, упрямые, сильные и сметливые. А зажиточный крестьянин Василий Дорофеевич Ломоносов еще и оригиналом слыл: первым в крае построил и оснастил на европейский манер двухмачтовое судно "Святой архангел Михаил", на котором и ходил по Двине и Белому морю. Местные "галиот" сей прозвали "Чайкой". Неплохой, видно, кораблик получился...

       Когда единственному сыну Михаилу исполнилось 10 лет, Василий Дорофеевич начал брать его с собой в море. Да и к закупкам соли для своих промыслов мальца охотно привлекал: считает и читает хорошо, пишет быстро. Что правда, то правда: первые учителя Михаила — сосед Иван Шубной и приходской дьячок Сабельников — надивиться на способности юного Ломоносова не могли. Сначала обучение шло на псалмах да житиях святых. А потом Михаил углядел в доме соседей Дудиных "Грамматику" Мелетия Смотрицкого и "Арифметику" Леонтия Магницкого и не отставал от Дудиных до тех пор, пока те ему их не отдали. Книги эти Ломоносов вызубрил наизусть и не раз вспоминал с благодарностью, называя их "вратами своей учености".

       В ПОИСКАХ ЗНАНИЙ

       "...Имеючи отца, хотя по натуре доброго человека, но в крайнем невежестве воспитанного, и злую и завистливую мачеху, которая всячески старалась произвести гнев в отце моем, представляя, что я всегда сижу по-пустому за книгами: для того многократно я принужден был читать и учиться, чему возможно было, в уединенных местах и терпеть стужу и голод", — вспоминал Ломоносов. На Ирине Семеновне, своей третьей супруге, Василий Дорофеевич женился в 1724 году. Мачеха (родная мать Михаила умерла, когда ему исполнилось 9 лет) сразу невзлюбила пасынка, настраивала отца против сына, который мечтал не об уловах и урожаях, а о знаниях и книгах. Эта жажда заставляла его искать новых учителей и новые источники мудрости. Он даже примкнул на какое-то время к беспоповцам (при общинах старообрядцев в те времена нередко создавались школы, в которых преподавались грамматика и риторика), но довольно быстро понял, что это не то, что ему нужно.

       Неизвестно, как долго Ломоносов вынашивал планы уйти в Москву, зато известно, что стало толчком к побегу. Отец задумал женить 19-летнего сына, а Михаил понимал, что если это случится, то придется ему навеки распрощаться со своими мечтами об образовании. А тут случилась оказия: из Холмогор в столицу как раз отправлялся обоз с мороженой рыбой. Дождавшись, когда все в доме заснут, надев две рубахи и нагольный тулуп, Ломоносов рванул вслед за обозом. Догнал лишь на третий день, отмахав около 70 верст! Через три недели он был уже в Москве. А в январе 1731 года 19-летний переросток, выдав себя за дворянского сына, появился в московской Славяно-греко-латинской академии, располагавшейся в Заиконоспасском монастыре. Здесь в первых четырех классах ученики осваивали чтение и письмо по-старославянски и по-латыни, а также географию, арифметику, историю и катехизис. В следующих двух классах изучались приемы стихосложения и красноречия, а в двух последних — философия и богословие. У большинства на полный курс академии уходило не менее десяти лет. Ломоносов прошел его за пять. Ни насмешки, ни скудная стипендия — десять рублей в год, — ни соблазны, окружавшие молодого помора в столице, не смогли перебить его тяги к знаниям: он постоянно входил в тройку лучших учеников. В 1734 году руководство Славяно-греко-латинской академии направляет Ломоносова на год в Киево-Могилянский коллегиум, славившийся своими преподавателями и библиотекой, совершенствоваться в философии, физике и математике. Именно в Киеве любознательный студиозус увлекся изучением древних русских летописей, стал работать над теорией поэзии и ораторского искусства. Там же он был поражен "киевской мусией" — чудесными мозаиками Софии Киевской, которые в будущем подтолкнут его к поискам рецептов производства цветных стекол...

       В начале 1735 года только что вступивший в должность президент Петербургской Академии наук Иоганн Альбрехт фон Корф провел через Сенат проект организации при академии "семинарии" для одаренных молодых дворян. Несмотря на то, что к тому времени уже выяснилось, что Ломоносов не дворянского, а простого крестьянского рода, руководство Славяно-греко-латинской академии за дарования и прилежание включили помора в число тех, кого направили для продолжения обучения в Петербург — в Академию наук. А уже через год петербургские академики отправляют группу студентов, в том числе и Михаила Ломоносова, в Германию — совершенствоваться в математике, физике, философии, химии и металлургии. После трехнедельного путешествия русские студенты прибыли в Марбургский университет. Здесь началась совсем другая жизнь! Жалованье в сорок раз больше московского, а наук разных, а профессоров авторитетных — учись не хочу. Вот что писал Ломоносов в Петербургскую Академию, рапортуя о своих занятиях в Марбурге на втором году учебы: с 9 до 10 утра — экспериментальная физика, с 10 до 11 — рисование, с 11 до 12 — теоретическая физика, с 12 до 15 — перерыв, с 15 до 16 — метафизика, с 16 до 17 — логика. Сверх того Михаил изучал французский, брал уроки фехтования и танцев и как всегда очень много читал. Изучал "Основы химии" голландца Германа Бургаве и труды англичанина Роберта Бойля. Потом Ломоносов напишет, что именно тогда им овладело страстное желание исследовать мельчайшие частички вещества посредством физики, химии и математики.

       Фото: ALAMY/DIOMEDIA

       Марбургский профессор Христиан Вольф был в восторге от своего талантливого ученика из России, поощрял его самостоятельные опыты в лаборатории и отослал в Петербург самый лестный отзыв о Ломоносове, упомянув лишь один недостаток — пристрастие к разгульной жизни. Но тут уж ничего не поделаешь, толпы студентов бесчинствовали на улицах Марбурга, напивались, дрались, приставали к девушкам — таковы были традиции, а Ломоносов и тут выделялся из общей массы буйным нравом и физической силой.

       После трех лет учебы в Марбурге Ломоносов направляется во Фрайбург изучать химию, металлургию и горное дело. Здесь он пытается ставить самостоятельные опыты в химической лаборатории, но профессор Иоганн Генкель насмехается над ним, и Михаил самовольно покидает Фрайбург. Более года он скитается по Европе, а в 1741 году возвращается в Россию.

       УНИКУМ

       Талант ученого может проявляться по-разному: кто-то изо дня в день, ставя опыты и делая вычисления, сосредоточенно преследует одну загадку природы и хочет одного — чтобы не мешали, не отвлекали. А для кого-то, напротив, наука — ветвящееся древо задач, которые надо раздать ученикам и последователям, вырастить научную школу. Ломоносов — единственный в своем роде — мог и то, и другое, и третье, и много чего еще.

       В России Ломоносов получает сначала должность адъюнкта, а в 1745 году становится профессором Петербургской Академии наук, занимается исследованиями в области физики и химии, преподает, добивается разрешения читать публичные лекции на русском языке, организует, а лучше сказать, "пробивает" химическую лабораторию при академии.

       История создания химической лаборатории поучительна и характерна не только для тогдашней, но и для нынешней России. Первое предложение об организации лаборатории ученый подал в 1742 году. Он писал, что при всех европейских академиях такие лаборатории есть, в них можно "упражняться как в химической практике, так и в теории, с присовокуплением физики и натуральной минеральной истории". А главное — учить студентов, давать им практические навыки. Ответа из академической Канцелярии не последовало. Через полгода Ломоносов вновь обращается в академию по тому же поводу. И опять — тишина. Проходит еще два года, и ученый подает в академию очередное предложение о создании химической лаборатории, но и этот проект лег под сукно. Только 1 июля 1746 года был подписан указ императрицы о построении химической лаборатории. Однако и после этого дело не сдвинулось. Лишь в августе 1748 года был заложен первый камень здания химической лаборатории по проекту Ломоносова, строительство завершилось к 12 октября 1748 года. В новой лаборатории Ломоносов и его ученики занимались проблемами химии, металлургии, геологии, разрабатывали новые составы стекла и фарфора. Если у вас есть посуда кузнецовского фарфора, то, значит, и в вашем буфете хранится частичка наследия великого ученого.

       Много времени уделяя преподаванию и прикладным вопросам, Ломоносов не оставлял размышлений о мельчайших частицах вещества. Что, если именно вращения и колебания этих частиц ответственны за температуру тела? Общепринятая теория гласила: существует теплород — невесомая материя, приток которой вызывает нагревание, а убыль, наоборот, охлаждение тел. Подобная же теория — существования особой электрической материи — объясняла все наблюдаемые электрические явления. Ломоносов был первым, кто не соглашался с теориями теплорода и электрической материи, предположив, что внутри всех тел происходят разнообразные движения разнообразных мельчайших частичек. Чем быстрее движутся частички — тем температура выше, замедляются — тело остывает. Механическая теория теплоты Ломоносова не только избавляла ученых от неуловимого теплорода, она подтолкнула физиков к развитию молекулярно-кинетической теории, которая была впоследствии и экспериментально, и теоретически проработана и приобрела законченный вид к середине XIX века. Так что великий провидец торжества своих идей не увидел.

       Еще тяжелее было изгнать из физики "электрическую материю", эксперименты с электричеством были небезопасны. Во время одной из попыток оценить "электрическую силу" грозового разряда погиб профессор Георг Вильгельм Рихман — соратник и друг Ломоносова. И сразу же посыпались требования прекратить "кощунственные" опыты Ломоносова и Рихмана. Михаилу Васильевичу и тут пришлось воевать, доказывать, что прекратить изучение электричества — значит нанести ущерб славе и престижу России.

       Продолжая поиски более безопасных методов измерения "электрической громовой силы", Ломоносов придумал что-то вроде автоматического регистратора величины грозового разряда. Дальнейшие эксперименты привели его к мысли о применении громоотводов — металлических вертикальных конструкций: "Такие стрелы на местах, от обращения человеческого по мере удаленных, ставить за небесполезное дело почитаю, дабы ударяющая молния больше на них, нежели на головах человеческих и на храминах, силы свои изнуряла".

       В долгом противостоянии с академической Канцелярией стало очевидно, что руководство академии, состоящее в основном из иностранцев, о развитии высшего образования в России не радеет. Тогда как у Михаила Васильевича душа болела о том, что "природных россиян ни докторов, ни аптекарей, да и лекарей мало, также механиков искусных, горных людей, адвокатов и других ученых". А кто будет осваивать богатства необъятной Сибири? Позиция Ломоносова была категорична: учить надо способных детей всех сословий и, как бы ни сопротивлялись академики-иностранцы, учить именно на русском языке. О роли Ломоносова в развитии и продвижении русского языка надо говорить отдельно.

       НА СВОЕМ ЯЗЫКЕ

       Дискуссии на тему "физики — лирики" теряют всякий смысл перед многогранными талантами Ломоносова. Еще в Марбурге он начал писать стихи. Ода "На взятие Хотина" была замечена императрицей. Но Ломоносов — не тот человек, чтобы тихо радоваться, найдя удачную рифму и получив высочайшее одобрение. Он видит в русском языке объект научного анализа. Теория литературы, правила стихосложения, литературные стили, связь церковно-славянского и разговорного русского языка — этой сферой исследований Ломоносов увлечен не меньше, чем физикой. Он пишет: "Я не могу довольно о том нарадоваться, что российский наш язык не токмо бодростию и героическим звоном греческому, латинскому и немецкому не уступает, но и подобную оным в себе купно природную и соответственную версификацию иметь может".

       В 1755 году Ломоносов издает "Российскую грамматику", в посвящении книги великому князю Павлу Петровичу он пишет слова, которые войдут потом во все хрестоматии по русской литературе и учебники русского языка, слова, которые многие поколения школьников будут учить наизусть. "Карл Пятый, римский император, говаривал, что ишпанским языком с Богом, французским — с друзьями, немецким — с неприятелями, итальянским — с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно. Ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверх того крепость и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языков".

       "Российская грамматика" М.В. Ломоносова верой и правдой служила нашим школярам целое столетие. Кроме того, им были написаны: "Письмо о правилах российского стихотворства", статья "О качествах стихотворца рассуждение", "Краткое руководство к красноречию" и множество других научных работ и стихотворений — блестящих образцов стройной и внятной русской речи.

       Императрица Елизавета Петровна благоволила Ломоносову, чувствовала в нем дух такого же великого реформатора, каким был ее отец, и очень хотела, чтобы Михаил Васильевич занялся еще и историей. Ломоносову и самому было интересно, и, несмотря на немыслимую загруженность, он принимается за "Краткий российский летописец с родословием" (1760 год), затем за "Древнюю Российскую историю от начала Российского народа до кончины великого князя Ярослава Первого, или до 1054 года", которая будет опубликована в 1766 году, уже после кончины автора. Попутно он пишет ряд работ об оздоровлении народа и улучшении экономики: "О размножении и сохранении российского народа", "О истреблении праздности у российского народа", "О исправлении нравов и о большем народа просвещении", "О исправлении земледелия", "О исправлении и размножении ремесленных дел и художеств", "О лучших пользах купечества", "О лучшей государственной экономии" и т.д.

       В 1758 году Ломоносова назначают начальником Географического департамента при академии. Он пишет работу "Испытание причины северного сияния и других подобных явлений", составляет "Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию". Северный морской путь, задуманный Ломоносовым, уже много лет служит народному хозяйству России. Мечта осуществилась.

       Опережая свое время, Ломоносов пишет "Слово о рождении металлов от трясения земли" (1757 год), объясняет различные геологические и географические явления постоянным изменением состояния земной коры. Он пытался связать существующий в настоящее время земной рельеф с происходившими ранее подвижками земных слоев, землетрясениями и извержениями, выдвигал собственные гипотезы о происхождении вулканов и возникновении рудных жил.

       Что там Земля! Ломоносов своим неугомонным разумом пытается проникнуть в глубины Вселенной: "...открылась бездна, звезд полна; звездам числа нет, бездне дна". В мае 1761 года, наблюдая прохождение Венеры по солнечному диску, впервые в истории астрономии он приходит к выводу, что у Венеры есть атмосфера. Впоследствии астрономы, вооружившись более точными приборами, подтвердили эту догадку.

       ПРОСВЕЩАТЬ НАРОД

       Как глава Географического департамента, Ломоносов прежде всего был озабочен подготовкой квалифицированных специалистов для судоходства и разрабатывал проект международной Мореплавательной академии.

       Как советник академической Канцелярии, он боролся за широкий охват образованием всего населения страны, за пополнение Академии наук русскими научными кадрами. Ломоносов видел, что население России почти поголовно неграмотно, живет в дикости и надо выстраивать систему народного образования. Только повсеместным распространением культуры и просвещения можно улучшить положение народа. Для этого надо открывать школы и гимназии по всей стране, привлекать к обучению трудолюбивых и сообразительных детей, независимо от сословной принадлежности: "...к наилучшему прохождению школьных наук приобщаются чаще всего мальчики из простонародья, более же знатные чуждаются этих знаний". Разумеется, преподавание в системе народного образования должно вестись на русском языке. Но учебников на русском языке в России практически не было, и Ломоносов сам пишет учебные пособия по геологии и риторике, переводит с латинского учебник физики.

       Важнейшей частью просветительной работы Михаил Васильевич считал популяризацию науки. Блестящий оратор, он как никто мог увлечь аудиторию, в своих публичных лекциях рассказывал о последних достижениях естествознания, демонстрировал опыты, старался раскрыть самую суть научной методологии познания: "...из наблюдений установлять теорию, через теорию исправлять наблюдения — есть лучший всех способ к изысканию правды".

       Ломоносов выдвигает "Проект переустройства Академии наук", в котором предлагается выделять и поощрять талантливых школьников и студентов, чтобы особо одаренные подростки могли учиться в гимназиях, а потом и в университетах за казенный счет. Он полагает, что одного на всю страну Петербургского университета, основанного в 1724 году, явно недостаточно. Надо развивать дальше российское высшее образование, надо открывать университет в Москве. Проект по предложениям Ломоносова был представлен императрице Елизавете Петровне, и указ об основании Московского университета был подписан. В соответствии с планом Ломоносова в Московском университете было три факультета: философский, юридический и медицинский. Профессора должны были читать лекции не только на латыни, как это было принято тогда, но и на русском языке.

       Торжественное открытие Московского университета состоялось 7 мая 1755 года. Ко дню открытия университета теперь приурочена ежегодная конференция "Ломоносовские чтения" — смотр научных достижений студентов, аспирантов, преподавателей.

       Никогда не пугало и не останавливало Михаила Васильевича то, что приходится делать сразу десятки дел: читать лекции, писать научные трактаты, ставить опыты по физике и химии, хлопотать о пенсии семье несчастного профессора Рихмана, погибшего от грозового разряда, участвовать в закладке фарфорового завода, выступать публично и "сочинять разные стихи и проекты".

       И все-таки пришло время, когда его могучий организм начал сдавать. Все реже раздавался в стенах академии громовый голос, в его бумагах появилась такая запись: "Я не тужу о смерти: пожил, потерпел, и знаю, что обо мне дети отечества пожалеют".

       Михаил Васильевич Ломоносов скончался 15 апреля 1765 года в возрасте 54 лет. Он похоронен в Петербурге на кладбище Александро-Невской лавры.

       В Москве, в университетском сквере на Воробьевых горах, точно посередине между физическим и химическим факультетами, стоит памятник основателю МГУ Михаилу Васильевичу Ломоносову. У подножия памятника кипит студенческая жизнь: листают книги, iPod’ы, переписывают конспекты, объясняются в любви. Нынешние студенты шпагами не размахивают, они совсем не буйны, а по марбургским меркам так и вовсе благопристойны. К тому же половина из них — девушки.

       Сегодня в Московском университете уже не три, а 39 факультетов, 40 тысяч студентов, фонд научной библиотеки — 9 миллионов томов, собственное издательство и типография, школа-интернат, в которую приезжают учиться талантливые ребята со всей России.

       Думается, Михаил Васильевич взирает на свое детище с удовольствием. И с гордостью.

       Послать

       ссылку письмом

       Распечатать

       страницу