Материал из номера

       Сентябрь 2011

       Скачать номер

       в PDF формате

       Морской министр Российской империи при Александре II адмирал Краббе охарактеризовал этого человека так: "Сегодня Дмитрий Алексеевич... сам бросался на противника, да так, что было жутко. Зубами в глотку и через хребет. Совсем лев". А военный историк Керсновский писал: "Воспитанник частного гражданского пансиона и Московского университета, он, имея военный ум, не имел военной души, военного сердца, строевой жилки... Сообщенный им русской армии "нестроевой" уклад не принес ей счастья". Вот и поди пойми, каким был реформатор русской армии фельдмаршал Милютин.

       10 июля 2011 года исполнилось 195 лет со дня рождения Дмитрия Алексеевича Милютина. В ноябре стукнет 150 лет с того дня, как находившийся в поиске "младореформаторов" Отечества император Александр II назначил Милютина военным министром. Это ли не поводы вспомнить о человеке, сыгравшем в судьбе страны весьма заметную роль. Но куда важнее другое. Принято думать, что реформа военного ведомства, затеянная Милютиным в 1861 году, была не первой в нашей армии. И — не последней. У нас и сейчас реформа — многолетняя, дорогая, противоречивая и малопонятная. Лишний раз вспомним труды Дмитрия Алексеевича, и, глядишь, сегодняшний процесс легче пойдет.

       Строго говоря, армейских реформ в России за триста с лишним лет существования регулярной армии было всего... И тут первый сюрприз: одна-одинешенька! Не считая нынешней, вялотекущей.

       Назвать реформой то, что сделал с армией Петр Великий, не совсем верно. Он не реформировал, он создавал заново. И хотя не стоит, наверное, считать войска Ивана Грозного или царя Алексея Михайловича "любительскими" формированиями, все ж таки армией в полном смысле слова они не были. Присутствовал сильный милицейский элемент в виде дворянской конницы, отсутствовало кадровое офицерство, но, прежде всего, — не имелось никакой военной науки.

       Милютинский переулок в Москве, названный в честь деда фельдмаршала. Начало XX века

       Во второй половине XVIII века модернизацией отдельных видов войск занимались граф Шувалов, граф Румянцев-Задунайский. Конечно, внес много нового в подготовку армии в целом и солдата в частности князь Суворов-Италийский. "Встряхнул" гвардию на гатчинский манер император Павел I. Но даже активную модернизацию реформой назвать нельзя. Превращение русской армии империи в Красную армию Советов тоже не реформа. По той причине, что с осени 1917 по лето 1918 года у нас армии вовсе не было. Старая самоуничтожилась не без помощи Временного правительства и всяческих петросоветов. РКА возникла на ее обломках. И поначалу регулярную армию напоминала едва-едва.

       Вот и получается, что армию реформировали единственный раз — при военном министре Милютине в 1861–1881 годах. А мы сегодня даже плохо представляем себе, кто он такой — этот Дмитрий Алексеевич.

       Милютин родился в Москве, в семье дворянской, но скромной. К началу XIX века древний сербский род обеднел, если не сказать — разорился. Отец Дмитрия, еще трех братьев и сестры пускался в различные предприятия, но безуспешно. О былом величии рода напоминал Милютинский переулок в Москве, названный так в честь деда будущего фельдмаршала. Переулок сохранил название по сей день.

       Милютин-отец удивил Первопрестольную не успехами в делах, а женитьбой. Весь свет не мог понять, что нашла в этом "Несчастливцеве" дочь генерала Киселева, чьи предки служили великим князьям да царям, начиная с Владимира Мономаха.

       Но — нашла! Впоследствии происхождение, родство и связи матери сослужили юному Дмитрию Милютину добрую службу.

       Идти на военную стезю юноша не мечтал. Получил хорошее домашнее воспитание, поступил в Благородный пансион при Московском университете. Учился там, к слову, в те же годы, что и Михаил Лермонтов. И, как Лермонтов, резко изменил интересы, в 1833 году выехал в Петербург, где подался в армию.

       В ОФИЦЕРАХ

       Правда, в отличие от Лермонтова, которому за умонастроения было "рекомендовано уйти", Милютин пансион окончил, военное образование решил получать непосредственно в строевой части. А именно — фейерверкером (унтер-офицером) 2-й роты 1-й лейб-гвардии артиллерийской бригады. Спустя полгода сдал экзамен и получил офицерский чин прапорщика.

       Недоброжелатели и особенно поздние критики Милютина часто упирали на то, что Дмитрий Алексеевич — штабной, с точки зрения строевых офицеров, почти "шпак" (гражданский. — Прим. авт.). Откуда, мол, ему было знать армию? Потому и реформы его — сплошные уставы да циркуляры. Бюрократия, в общем. Отчасти оно, конечно, верно. Первые два года службы Милютин провел в бригаде, а потом поступил в Императорскую военную академию. Через год окончил ее с малой серебряной медалью. Состоял при штабе Гвардейского корпуса, служил в Генеральном штабе. С 1836 года начал сотрудничать с "Военным журналом", "Отечественными записками", редакциями Академии наук, готовившими к печати энциклопедические издания. Уже тогда в Петербурге отметили широкую эрудицию и научный подход молодого офицера к любой проблеме. Прошло слишком мало времени, чтобы кто-нибудь успел догадаться о появлении в стране новой науки. Отцом ее стал поручик Генерального штаба Милютин, опубликовавший работу "Первые опыты военной статистики". Известность ему принесла статья "Суворов как полководец", напечатанная в "Отечественных записках" в 1839 году. Это была первая в России попытка осмыслить суворовский гений в рамках, так сказать, научно-популярного исследования. "Суворов стоял выше своего века", — резюмировал автор. Кстати, эта статья послужила формой для отливки в 1852–1853 годах монументального милютинского труда "История войны России с Францией в царствование императора Павла I в 1799 году". За эту работу Дмитрий Алексеевич получил звание доктора истории Петербургского университета, почетного члена Академии наук и Демидовскую премию. Но это — позже. А пока в Петербурге читали "Суворова", сам Милютин отправился на Кавказ. Да не в ссылку, а по доброй воле.

       Первый опубликованный научный опыт поручика Милютина

       Кавказская война длилась уже два десятка лет. Сотни русских офицеров приняли в ней участие. Кто ехал в горы в наказание, кто — по авантюрности характера, а кто — из карьерных соображений и за орденами. Последних армейцы, тянувшие лямку на Кавказской и Черноморской линиях в обыкновенных полках, называли "фазанами".

       В рапорте Милютина с просьбой об откомандировании в Кавказскую армию значилась такая причина: для приобретения военных познаний и опытности...

       НА КАВКАЗЕ

       В 1839 году имам Шамиль был в силе. Его мюриды вкупе с большинством местного населения бились с русскими солдатами отчаянно и дерзко. Стало ясно, что мелкими стычками, охраной коммуникаций, "зачистками" и уничтожением аулов с отрядами Шамиля не справиться. Решили провести крупномасштабную агрессивную операцию.

       Милютина определили на штабную должность обер-квартирмейстера Чеченского отряда. Но штабы на Кавказской войне были понятием условным. Отряд находился в походе и штаб — при нем.

       В первом же крупном бою в урочище Ахмат-Тала столичный офицер получил пулевое ранение в плечо. Свинец задел кость. Но Милютин после перевязки остался в строю. Во время многомесячной экспедиции он принял участие в нескольких серьезных сражениях, в том числе во взятии сильно укрепленного горного аула Ахульго, где оборонялся сам Шамиль с тысячами сторонников. Аул взяли, но Шамиль с телохранителями ушли. В конце августа 1839 года отряд вернулся в крепость Внезапную. В Петербург понеслись курьеры с почтой. А в почте — рапорты. А в рапортах — представления к наградам.

       В столицу Милютин вернулся уже капитаном и кавалером орденов Святого Владимира 4-й степени и Святого Станислава 3-й. Место службы ему определили в штабе 3-й гвардейской пехотной дивизии. Но Милютин выхлопотал себе отпуск по ранению и отправился в Европу. Отдыхал, путешествовал и изучал постановку военного дела во Франции, Англии, Пруссии, Австрии... В тех странах, что потенциально были нашими главными соперниками.

       Главный научно-исторический труд Д.А. Милютина, посвященный истории войны России и Франции 1799 года

       Следующая командировка на Кавказ случилась в 1843 году. На сей раз — в должности обер-квартирмейстера войск Кавказской линии и Черноморья и под командой генерала Гурко.

       Сегодня многие люди путают слова "квартирмейстер" и "квартирьер". Ни то, ни другое к работе риелторов отношения не имеет. Но меж собой различаются весьма серьезно. Если квартирьер в армии занимался поиском жилья для постоя, то квартирмейстер отвечал за оперативную работу штабов.

       Третья, и последняя, поездка в действующую армию на Кавказ пришлась на осень 1856 года. Милютина, уже генерала, назначили начальником Главного штаба кавказских войск. Его непосредственным начальником оказался князь Барятинский. Впоследствии фельдмаршал Барятинский стал для Милютина и добрым, и злым гением. По рекомендации князя император Александр II cделал Дмитрия Алексеевича военным министром. Из-за сверхконсервативной позиции князя по военным вопросам естественное сопротивление милютинским реформам приобрело силовой характер.

       Но на Кавказе командующий и начштаба жили дружно и работали рука об руку. А когда между планированием и исполнением нет системного конфликта, желаемый результат не заставляет себя ждать.

       В конце 1859 года пал аул-крепость Гуниб. Шамиля взяли в плен. Остатки мюридов рассосались по ущельям. Кавказская война кончилась. Спустя год Милютина проводили в Петербург. Генерал-лейтенантом, кавалером орденов Святой Анны 1-й степени, Святого Владимира 2-й степени, Белого орла с мечами.

       Помимо сугубо военной работы, которую Дмитрий Алексеевич ежедневно выполнял в Главном штабе кавказских войск, он впервые получил возможность апробировать накопившиеся идеи по изменению положения дел в армии на практике. Шутка ли, под ружьем на Кавказе во второй половине 50-х годов XIX века находилось более 200 тысяч солдат и офицеров. Серьезный масштаб для экспериментов.

       Не все предложения осуществились. Но Милютину удалось отработать все важные направления армейской жизни: от стрелковой подготовки строевых частей до интендантства и санитарно-медицинской службы. Пришлось генералу вникать и в административно-гражданские вопросы. Выстраивать систему отношений "армия—флот", что когда-то успешно служила Суворову и Ушакову. Даже к преобразованию Черноморского и Гребенского казачества приложил руку. Как раз с этой руки началась у нас история Кубанского и Терского казачьих войск.

       В МИНИСТЕРСТВЕ

       С таким солидным и полезным багажом генерал Милютин прибыл в Петербург и получил должность товарища военного министра. То есть зама. С министром, правда, не повезло. Еще сидел в кресле сторонник старой николаевской армии генерал Сухозанет. Но это полбеды, что сторонник. Неучем был генерал — вот беда! Таких в русской армии середины XIX века хватало с избытком. Прапорщики и поручики Отечественной войны 1812 года не слишком нуждались в геометрии и физике, статистике и географии. Линейный строй боя, довольно примитивная артиллерия, "штык-молодец" желанию знать лишнее не способствовали. Если гвардия пополнялась элитной молодежью, получавшей приличное образование в семьях, а потом — в лучших, но немногочисленных специальных учебных заведениях вроде Пажеского корпуса, Николаевской кавалерийской школы, Михайловского артиллерийского и Михайловского инженерного училищ, то армейское офицерство после кадетских корпусов росло и мужало в ротах родных полков в далеких гарнизонах. Некоторые прапорщики и поручики 1812 года к царствованию Александра II выслужились в полные генералы. Сам Александр по этому поводу выразился замечательно: "Мой папа был гений и мог позволить себе роскошь окружать свой трон остолопами". Эта роскошь обернулась серьезными неприятностями во время Восточной войны. Русский солдат и обер-офицер по обыкновению воевали честно и храбро. Но генералы-остолопы частенько этому препятствовали. Тем, что не озаботились вовремя заняться перевооружением армии, не утруждали себя вопросами снабжения и обеспечения, не горели желанием придумывать и продумывать боевые операции, целиком полагаясь на доблесть солдатскую.

       Третий имам Чечни и Дагестана Шамиль

       Чтобы выиграть войну у англо-турецко-французско-пьемонтской коалиции, одной доблести не хватило. Правда, благодаря ей удалось эту войну проиграть чуть-чуть. На следующий раз могло выйти и похуже. Это понимал Милютин. Это понимал Александр II.

       В ноябре 1861 года генерал-адъютант (придворное звание, приравненное к званию генерал-лейтенанта. — Прим. авт.) Дмитрий Милютин указом государя становится военным министром империи.

       Первые недели генеральская каста и придворные еще не могли разобраться, что задумал этот 45-летний умница и выскочка. В министерстве шли совещания, работали подготовительные комиссии, шастали эксперты, свет гасили лишь поздней ночью. Ясность наступила в конце января 1862 года, когда на стол императора легла программа преобразований. На титульном листе было начертано: "Совершенно согласно с моими давнишними желаниями".

       Далеко не все из того, что было "давнишними желаниями" Александра II, оказалось реализовано. Сам Милютин не раз признавал, что реформы имели половинчатый характер. Впрочем, подобную оценку можно дать практически всем реформам царя-освободителя, не только военной.

       При этом нужно определиться с собственным к этому отношением. Кто — за пессимистов, а кто — за оптимистов. У кого стакан наполовину пуст, а у кого — наполовину полон. Мне кажется, не было еще в истории человечества ситуации, когда что-то было сделано идеально и привело к таким же идеальным последствиям. Тот же Керсновский был глубоко убежден, что штабист-бюрократ Милютин провел реформу, которая спустя тридцать-пятьдесят лет разрушила русскую армию. А генерал и ученый Драгомиров считал, что армия по-милютински — это будущее русских вооруженных сил. Кто-то думает, что грамотный солдат и офицер-разночинец стали тем бульоном, в мутной водице которого старая армия и утонула в начале XX века. Недаром еще в годы Первой русской революции усмирять рабочих отправляли лишь казачьи полки да гвардию. А кто-то уверен, что армию в Первой мировой войне погубили остолопы-генералы, с которыми первым начал бороться Дмитрий Милютин.

       Но давайте посмотрим на сами реформы.

       ПОСРЕДИ РЕФОРМЫ

       Первое, на чем настаивал новый военный министр, — это отказаться от громоздкой армии полного штата, пожирающей значительную часть бюджета государства независимо от того, есть война или ее нет. Но переход на мобилизационную систему требовал радикальных изменений в вопросе солдатского набора. Если нижний чин служит 25 лет, иначе говоря — всю жизнь, то куда его девать из полка в годы мира? Рекрут в запас не уходит.

       Кавалер ордена Святого Георгия 2-й степени генерал от инфантерии Д.А. Милютин

       Пожалуй, это две главные составляющие реформы. Милютин разделил территорию страны на военные округа. По мобилизационному плану там, в округах, и должны были разворачиваться части и соединения на базе кадровых и запасных полков в случае войны. Второе — отказ от рекрутского набора и переход на всеобщую воинскую повинность. Соответственно, сокращался и срок службы: шесть лет в армии и семь лет во флоте.

       Остальные нововведения вытекали из этих двух пунктов. Перевооружение и переоснащение войск, создание современной военной промышленности, строительство броненосного флота, выпуск специализированных военных изданий, в первую голову — газеты "Русский инвалид", открытие офицерских собраний и офицерских экономических обществ. Особая статья — военное образование. При Милютине исчезли кадетские корпуса и появились военные гимназии и юнкерские училища, изменилась учебная программа элитных военных училищ и военных академий. Даже если б все эти планы остались на бумаге, а Дмитрию Алексеевичу удалось бы "пробить" лишь один пункт, он все равно оказался бы достоин светлой памяти в Отечестве. Милютин добился отмены телесных наказаний в армии. Ушли в прошлое шпицрутены, клеймение, кандалы. Зуботычины, конечно, остались. Но — на совести отдельных офицеров-держиморд и неисправимых старых унтеров.

       Реформы понравились не всем. Князь Мещерский писал, что из-за них дворянство потеряло привилегии, данные еще при Екатерине Великой. Служить или нет — для представителей высшего сословия было вопросом личного выбора. Теперь — либо учиться на офицера, либо — в университет, либо — в строй.

       Между прочим, об университетах. Милютин стал автором первых в России законных армейских отсрочек. Уже при нем люди с высшим образованием от службы освобождались или шли вольноопределяющимися. Он же первым на официальном уровне поднял проблему бесплатного солдатского труда: "Солдат должен учиться военному делу, а не дома начальству строить". Прозорлив был Дмитрий Алексеевич, ничего не скажешь. У полковых и дивизионных командиров отобрали не только солдатские рабочие руки, но и деньги. Раньше полковой командир единолично владел полковой кассой. И как тут не красть, как обидеть себя любимого? После реформы изменились принципы финансирования частей и соединений. Кому такое понравится?

       Князю Мещерскому вторил бывший покровитель Милютина князь Барятинский. Неверный курс реформы фельдмаршал объяснял тем, что военный министр излишне либерален по своим взглядам, тяготеет к людям с высшим образованием, к литераторам и прочим инженерам человеческих душ. И тяготится общества титулованного, аристократического. В этом, к слову, князь был абсолютно прав. Милютин любил общество умных людей. Довольно часто встречался с Тургеневым, Некрасовым, с интересом наблюдал за Чернышевским. Дмитрий Алексеевич продолжал заниматься научной и исторической литературой, бывал на писательских посиделках, принимал интеллектуалов у себя. Приемов и балов в Зимнем дворце, обязательных императорских завтраков в Ливадии на отдыхе старался избегать. Дело тут, думается, не в отсутствии любви к аристократии, к коей через мать принадлежал и сам. Военный министр был чрезвычайно ограничен во времени и мог тратить его только на полезные, с его точки зрения, дела. Кроме того, в светских салонах и императорских покоях встречалось слишком много тех, кто видел в военной реформе более вред, нежели толк.

       Крым. Симеиз. Имение графа генерал-фельдмаршала Д.А. Милютина, в котором он прожил последние двадцать лет жизни

       Во второй половине царствования Александра II реформаторский пыл царя стал угасать. Можно ли винить в этом человека, рьяно взявшегося за преобразования и в обмен на это ставшего объектом систематических покушений?

       В правительство пришли люди консервативные, и Милютин оказался в меньшинстве. Хотя и считал себя вовсе не либералом, а последовательным защитником престола. Убежденный монархист, он хотел прогресса, но не переворота. Возможно, все обернулось бы сворачиванием военной реформы, а то и откатом к прежним ценностям. Но несчастье помогло — грянула последняя русско-турецкая война. Трудно утверждать, что именно нововведения привели армию к победе. Тем более что победа досталась куда большим трудом и кровью, чем предполагалось. Сам Милютин, семь месяцев находившийся в действующих войсках, заявлял однозначно: "Вот он — новый русский солдат! Солдат Александра Второго!"

       Реформа уцелела. Охранной грамотой явилось взятие Плевны. Как известно, три штурма ключевого турецкого укрепления, открывавшего путь в южную Болгарию и далее — к Константинополю, оказались безуспешными. На военном совете с участием государя склонились было к тому, чтобы свернуть кампанию и отступить за Дунай. Милютин был единственным, кто выступил против. Горячо и убедительно выступил. Царь поверил министру. Плевну взяли. Войну выиграли. После этого факта давление на Милютина несколько ослабло. А он получил орден Святого Георгия 2-й степени, стал шефом 121-го Пензенского пехотного полка, чуть позже, в сентябре 1878 года, — графом.

       В свое время князь Барятинский советовал императору произвести военного министра в графское достоинство, чтоб не слишком чурался знати. Милютин и рад был бы чураться — да куда там! После войны он стал членом Государственного совета и, по сути, правой рукой государя в вопросах внешней политики. А внешняя политика при монархах — это сплошные герцоги, князья, графы и бароны.

       Весной 1881 года очередное, 14-е по счету покушение на Александра II оказалось результативным. На престол взошел Александр III. Начались, как писали в советских учебниках, годы реакции. Сейчас склонны думать, что годы стабильности. В любом случае, если при новом царе Россия чего и не делала, так это не воевала.

       В КРЫМУ

       Милютин был умным и опытным человеком. Уже в мае 1881 года он подал в отставку, которая была принята. Генерал от инфантерии, кавалер ордена Андрея Первозванного отбыл в собственное крымское имение в Симеиз. Где и прожил оставшиеся ему двадцать лет. Обычно добавляют — в одиночестве и всеми забытый.

       К Дмитрию Алексеевичу это не относится. В браке с Натальей Михайловной, урожденной Понсэ, он прожил счастливо... 69 лет. Они воспитали шестерых детей. В симеизском имении отставника часто навещали многочисленные коллеги и ученики, бывали Иван Аксаков, Айвазовский, Миклухо-Маклай. Он собрал отличную компанию неодушевленных, но духовных друзей — библиотека графа была одной из лучших в России, по завещанию вместе с архивом она перешла в фонды Николаевской академии Генерального штаба. Милютин вел обширную переписку, публиковался, писал "Воспоминания", несколько лет после отставки консультировал руководителей страны. Будучи глубоким стариком, он все еще давал дельные советы. Например, о необходимости создания военного автомобильного парка.

       Дмитрий Алексеевич Милютин умер зимой 1912 года, через три дня после кончины Натальи Михайловны. По всей русской армии был объявлен траур.

       На высшем государственном уровне о нем и раньше время от времени вспоминали. В 1898 году по случаю открытия памятника Александру II внук его император Николай II пригласил графа Дмитрия Алексеевича в Москву и поздравил с производством в чин генерал-фельдмаршала. Более это звание в России не присваивалось никому.

       Может, и хорошо? Обычно фельдмаршалы появляются, когда не реформа идет, а война.

       Послать

       ссылку письмом

       Распечатать

       страницу