Несмотря на официальный разворот в сторону Азии, Россия до сих пор не сформулировала никакой ясной позиции по основным проблемам региона, продолжая твердить своим азиатским партнерам про Украину и угрозу ？цветных революций？
Повороту российской внешней политики в сторону Азии уже то ли год, то ли больше. Там, где чиновники и близкие к власти эксперты видят реализацию детально продуманной еще в нулевые годы стратегии, скептики находят лишь реакцию на украинский кризис и конфликт с Западом. Различаются не только хронология, но и география нового курса. Официальная позиция: России даже не приходится ни к кому поворачиваться, потому что страна и так является неотъемлемой частью Азиатско-Тихоокеанского региона, у нее там очень много партнеров, Москва играет заметную роль во всех сферах жизни Азии – от экономики до обеспечения безопасности. Скептики же пока видят результаты нового курса разве что на китайском направлении.
Александр Габуев Александр Габуев — руководитель программы ？Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе？ Московского Центра Карнеги.
More > @alexgabuev
Как обстоят дела на самом деле? Действительно ли Россия является важным игроком в Азии? Хорошую пищу для размышлений дает российское участие в конференции Shangri-La Dialogue (SLD), проходившей в Сингапуре 29–31 мая.
Лучше помолчим
SLD, которую уже 14-й год подряд проводит британский Международный институт стратегических исследований (IISS), – это азиатский аналог Мюнхенской конференции по безопасности, самая важная площадка, на которой в неформальной обстановке общаются военные, дипломаты, разведчики, представители ВПК и эксперты из всех стран АТР и тех держав, у которых в регионе есть значительные экономические интересы. Главные действующие лица здесь, конечно, США и Китай. Американскую делегацию почти всегда возглавляет шеф Пентагона, его сопровождают десятки других влиятельных чиновников, сенаторы, бизнесмены и эксперты. Китайцы который год пытаются показать свое прохладное отношение к SLD, отправляя в Сингапур делегации во главе с замначальника Генштаба. Тем не менее всем понятно, что это равнодушие наигранное – численно китайская делегация почти не уступает американской, а в кулуарах эксперты и чиновники КНР работают не менее активно.
Учитывая, что Россия является постоянным членом Совбеза ООН, обладает сравнительно мощным флотом на Тихом океане и поставляет в регион оружие, логично было бы ожидать ее заметного присутствия на конференции. Однако в реальности Россия на SLD почти не представлена, несмотря на настойчивые попытки организаторов пригласить статусных россиян. Когда-то в Сингапур ездил Сергей Иванов в должности вице-премьера по ВПК, но в последние годы Москву на конференции официально представляют лишь заместитель министра обороны Анатолий Антонов и посол РФ в Сингапуре. Экспертная делегация в этом году состояла всего из четырех человек, причем двое, включая меня, формально представляют глобальные и американские ？мозговые центры？. Делегации от не относящихся к АТР стран были в разы больше.
Этот контраст был особенно заметен на фоне российско-китайской конференции Российского совета по международным делам, которая проходила в Москве 29 мая – в день открытия SLD. Ее посетили многие российские чиновники, занимающиеся КНР, причем официальный Китай был представлен лишь послом (не в последнюю очередь это связано с тем, что многие статусные дипломаты, военные и эксперты КНР были в Сингапуре).
Младший брат или бедный родственник
Возможно, Россия компенсирует малочисленность и низкий статус официальной делегации качеством своих идей? Увы, здесь Москве есть над чем работать.
В 2014 году Анатолий Антонов, выступая с трибуны SLD, в качестве главных угроз для безопасности Азии назвал ？цветные революции？ и ？возрождение фашизма в центре Европы？, вызвав недоумение остальных участников. На сей раз Антонов выступал не в пленарной сессии, а на панельной дискуссии с регламентом пять минут. В публичной части выступления замминистра перечислял инициативы России по безопасности в Азии (почти никто из присутствующих не помнил, в чем они заключаются), рассказывал о добровольной прозрачности российских вооруженных сил при проведении маневров, а также активно приглашал азиатов посетить ？крайне авторитетную？ Московскую конференцию по международной безопасности с четырьмястами ？высокопоставленными гостями？ из 70 стран. Затем российская делегация раздала заранее подготовленный 12-страничный текст выступления. В нем снова говорилось и об украинских фашистах, и о ？цветных революциях？ в Азии, а также напрямую высказана озабоченность ？политикой США в АТР, которая все больше фокусируется на системном сдерживании России и Китая？.
Реакция азиатских участников SLD на выступление Антонова укладывалась в небольшой спектр. Некоторые спрашивали, как быстро Россия станет не только сырьевым придатком, но и дипломатическим сателлитом Китая, – многие убеждены, что Москва по договоренности с Пекином сознательно занимает крайне радикальные позиции, которые в профессиональной аудитории неудобно озвучивать даже китайским военным.
Большинство же участников попросту не заметили российского присутствия. Украинский кризис в АТР почти никого не волнует (разве что с точки зрения того, как США могут отвечать на нарушение сложившегося порядка вещей), а собственной позиции по самым важным вопросам для безопасности региона – территориальным спорам в Южно-Китайском море и принципу свободы судоходства – у России нет. Общий вывод азиатов – рассчитывать на появление России в АТР как независимого игрока с какой-то конструктивной повесткой не стоит. Москва либо будет все больше превращаться в младшего партнера КНР, либо продолжит не играть никакой заметной роли.
Дипломатия барреля
В частных разговорах российские чиновники признаются, что отсутствие какой-либо внятной позиции по вопросам безопасности в Юго-Восточной Азии – осознанная тактика. В Москве считают, что у России нет стратегических интересов в Южно-Китайском море или вокруг островов Сёнкаку/Дяоюйдао, а потому лучше вообще ничего не говорить на темы свободы судоходства или территориальных споров, чтобы не сердить важнейших партнеров в регионе – Китай и Вьетнам, которые находятся по разные стороны баррикад.
Однако эта позиция уязвима. Прежде всего для страны, претендующей на важную роль в Азии и мире, не иметь никакой артикулированной позиции по ключевому вопросу, заботящему всех игроков, – по меньшей мере странно. Особенно в сфере международной безопасности, которая по идее является коньком Москвы в условиях слабой интеграции российской экономики в АТР (на Россию приходится менее 1% региональной торговли). Но главное, что на самом деле у России есть вполне очевидные национальные интересы в Южно-Китайском море, которые могли бы быть вписаны в общую стратегию действий в АТР, если бы она у Москвы существовала.
Реалистичная стратегия России в Азии должна строиться на использовании единственного конкурентного преимущества – сырьевых богатств Сибири и Дальнего Востока. В несырьевых отраслях на азиатских рынках Россия и так имеет почти максимум того, что возможно. Зато возможности бурно растущего АТР стать рынком для российского сырья, в особенности углеводородов, использованы недостаточно. В 2014 году Россия поставила в АТР 14 млрд кубометров газа (всего экспортировано 183,3 млрд кубометров) и 51 млн тонн нефти (общий объем экспорта – 213,7 млн тонн). К 2035 году, рассказывал в феврале на Красноярском экономическом форуме министр энергетики Александр Новак, страна рассчитывает поставлять в АТР 130 млрд кубометров газа и 110 млн тонн нефти.
Между тем в 2013 году, по данным BP, страны АТР импортировали 294 млрд кубометров газа и 950 млн тонн сырой нефти. По прогнозу компании, к 2035 году эти показатели вырастут на 184% и 61% соответственно. Следовательно, Россия должна наращивать экспорт сырья, конкурируя с другими поставщиками, привлекать азиатских инвесторов в сырьевые активы на Дальнем Востоке, а затем медленно двигаться вверх по цепочке добавленной стоимости, параллельно вкладывая заработанные деньги в развитие инфраструктуры и улучшение человеческого капитала (вообще-то главного, но стремительно тратящегося богатства страны).
Максимизировать выгоду от энергетического экспорта в АТР Россия сможет при соблюдении двух условий. Во-первых, в регионе должен продолжиться экономический рост, который неизбежно будет нарушен при военном конфликте. Во-вторых, большую часть сырья Россия должна экспортировать по морю – для диверсификации существующих покупателей и доступа к новым рынкам. Ведь в скором времени энергопроизводящие страны Юго-Восточной Азии вроде Вьетнама станут импортерами – точно такой же путь прошел 20 лет назад Китай, начавший импортировать углеводороды только в 1994 году. Ориентация на трубопроводные поставки нефти и газа только в Китай лишит Россию как потенциальных рынков, так и доли прибыли – страна будет зависеть от одного монопольного покупателя.
Долгосрочные интересы России заключаются в том, чтобы в будущем Южно-Китайское море бороздили российские танкеры и газовозы, а также суда с другими полезными ископаемыми и готовой продукцией, а в российские порты Дальнего Востока шли иностранные суда, которые будут везти транзитные грузы в Европу – по создаваемому КНР Экономическому поясу Шелкового пути через Центральную Азию и Россию, по Транссибу или по Северному морскому пути. Поэтому принцип свободного судоходства и мирное разрешение территориальных споров в Южно-Китайском море – вещи, о которых Москва должна говорить постоянно, тем более на таких форумах, как SLD.
Есть ли вероятность, что на Россию за это обидится Китай? Возможно. Хотя формально желания нарушать принципы свободного судоходства или решать споры военной силой КНР не высказывает. Но надо напомнить, что по многим принципиальным для Москвы вопросам у Пекина своя позиция. Абхазию и Южную Осетию, например, КНР считает частью Грузии, а Крым – частью Украины. Это не мешает России и Китаю торговать, проводить совместные военные маневры и даже обсуждать сопряжение своих геоэкономических проектов в Центральной Азии.
Торговля опытом
Что конкретно могла бы предложить Россия, кроме тезиса ？мы за все хорошее против всего плохого？ (хотя и его полезнее озвучивать, чем отмалчиваться)?
Хороший пример подала Урсула фон дер Лайен, говорившая о возможности использовать в Азии опыт холодной войны по созданию системы безопасности в Европе. Россия – страна с уникальным опытом, которая смогла выработать вместе с США определенные договорные правила игры и придерживаться их, снижая риск разрушительного для обеих сторон военного конфликта. И хотя работу ОБСЕ в Азии оценивают весьма критически, а механически перенести все созданные СССР и Западом инструменты безопасности на азиатскую почву невозможно, многие идеи заслуживают того, чтобы их продвигать хотя бы как лозунг.
Сейчас ？мозговым центром？ миротворческой деятельности в Южно-Китайском море является Сингапур, у которого хорошие отношения и с Китаем, и с США. Кроме того, сингапурские интересы также связаны с миром и свободой судоходства в регионе. Россия могла бы стремиться в этом аспекте стать большим Сингапуром, причем ничем не рискуя – миротворческие инициативы проваливаются не из-за усилий посредников, и их редко винят. Зато в случае успеха выигрыш мог бы быть огромным.
К сожалению, шансы России сыграть роль ？честного посредника？ и инициатора миротворческих инициатив в Восточной Азии снижаются из-за проблемы, имя которой – Украина. И без какого-то устойчивого ее решения осмысленный курс России в Азии будет выстроить гораздо сложнее.
следующего автора:
Александр Габуев
Фонд Карнеги за Международный Мир и Московский Центр Карнеги как организация не выступают с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды авторов, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир или Московского Центра Карнеги.